Бигмэн смотрел ему вслед. Он наблюдал, как фигура постепенно сливалась с окружающей темнотой, затем свернула за угол и исчезла из поля зрения.
Он почувствовал тишину, и ощущение одиночества усилилось вдвойне. Не будь он Джоном Бигмэном Джонсом, он бы ослабел от такой потери, он был бы сломлен, оказавшись в одиночестве.
Но он был Джон Бигмэн Джонс, и, сжав зубы, он уверенно пошел вниз по основному стволу.
* * *
Через пятнадцать минут Бигмэн в первый раз вышел на связь с Домом под Куполом. Он был несчастен.
Как мог он поверить в то, что Лаки действительно надеется на какие-то приключения в шахтах, что сирианцы откликнутся на радиопозывные Лаки или что удастся подслушать их?
Связь была надежная, но передача барахлила; необходимо было набраться терпения и поискать в эфире.
Он раздумывал, почему Кук все это разрешил, и вдруг он вспомнил, что Кук ведь тоже не верил в сирианцев. В них поверил только Бигмэн. Умник!
От досады на себя он готов был прогрызть корпус корабля.
Наконец он настроился на Кука и подал условный сигнал.
Кук тут же ответил:
— Как слышите?
— Марсианские пески! Все в порядке. Лаки ушел вперед футов на двадцать, но пока ничего не видели. Сообщить больше нечего, так что даю отбой, хорошо?
— Мне нужно поговорить с Лаки Старром.
— А что? — Бигмэн старался говорить как можно непринужденней. — Поговорите в другой раз.
Кук колебался, затем согласился:
— Хорошо.
Бигмэн мрачно кивнул сам себе. Другого раза не будет. Он даст отбой, и все кончится.
…Интересно, сколько ему придется бродить в темноте, пока Лаки выйдет с ним на связь? Час? Два? Шесть? А если пройдет шесть часов, а связи не будет? Сколько ему надо здесь пробыть? И сколько он сможет пробыть?
А что, если Кук потребует подробную информацию? Как сказал Лаки, надо описывать все, что он увидит, но вдруг Бигмэн не сможет это сделать? Вдруг он проболтается, что Лаки ушел на солнечную сторону? Лаки никогда больше не будет ему доверять! Ни за что!
Он отогнал от себя эти мысли. Ни к чему хорошему они не приведут.
Если бы хоть что-нибудь его отвлекло. Что-нибудь, кроме темноты и вакуума, слабой вибрации от его собственных шагов и звука его собственного дыхания.
Он остановился, чтобы уточнить свое местонахождение в главном стволе. Проверить было не трудно: цифры и буквы с номерами боковых переходов были глубоко высечены в стенах, их четкость ничуть не пострадала от времени.
Однако из-за низкой температуры карта стала хрупкой, и с ней стало трудно обращаться; это не улучшало настроения. Он направил свет лампы на пульт управления на груди, чтобы отрегулировать влажность. Окошко его шлема изнутри слегка запотело от дыхания, может быть, из-за того, как он сказал себе, что температура внутри скафандра поднялась вместе с температурой внутри его самого.
Он только что кончил возиться с кнопкой и вдруг резко поднял голову, словно прислушиваясь.
Именно это он и делал. Он пытался уловить ритм слабой вибрации, которую он сейчас «расслышал» только потому, что сам не двигался.
Он задержал дыхание, оставаясь так же недвижим, как каменные стены тоннеля.
— Лаки? — выдохнул он в передатчик. — Лаки? — пальцы правой руки потянулись к пульту. Он прослушал передающую волну. Никто другой ничего бы не разобрал в этом легком шепоте. Но Лаки все бы понял и ответил. Бигмэн боялся признаться самому себе, как он хотел услышать этот голос.
— Лаки? — снова спросил он.
Вибрация продолжалась. Ответа не было.
Дыхание Бигмэна участилось, сначала он дышал с напряжением, затем с дикой радостью и возбуждением, которое всегда охватывало его, когда опасность была рядом.
Кто-то еще был в шахтах Меркурия. Кто-то, но не Лаки.
Кто же? Сирианец? Неужели Лаки все-таки оказался прав, хотя он утверждал, что просто создает дымовую завесу?
Может быть.
Бигмэн вынул бластер и погасил свет.
Знают ли они, что он здесь? Они идут сюда, чтобы захватить его?
Вибрация «звучала» не так, как могут «звучать» шаги двоих, троих или нескольких человек: стерто и неритмично. Натренированное ухо Бигмэна отчетливо различало «трум-трум» — это был звук шагов одного человека, который шел не спеша.
А Бигмэн был готов к встрече с одним человеком где угодно и в любых условиях.
Он тихонько вытянул одну руку и дотронулся до ближайшей стены. Вибрация стала гораздо «слышнее». Значит, шли оттуда.
Он осторожно, наощупь, двинулся вперед, слегка касаясь стен. Вибрация, которую вызывал тот, другой, была слишком интенсивна, слишком неосторожна. Или он был уверен, что в шахтах никого нет (как еще минуту назад в этом был уверен Бигмэн), или, если он преследовал Бигмэна, он не совсем правильно вел себя в вакууме.
Собственные шаги Бигмэна звучали, как тишайший шепот, он двигался, как кошка, а вибрация другого человека оставалась прежней. Если бы он преследовал Бигмэна по звуку, внезапная перемена в движении Бигмэна должна была бы изменить и его поведение. Но этого не произошло. Все это только подтверждало вывод Бигмэна: тот человек думал, что в шахтах он один.
Бигмэн пересек тоннель и повернул направо. Его рука на стене одновременно помогала ему идти и указывала путь к незнакомцу.
Затем он увидел ослепительную вспышку фонаря далеко впереди — луч света лампы на шлеме другого человека скользнул по нему. Бигмэн буквально примерз к стене.
Свет исчез. Незнакомец пересек тоннель, в котором находился Бигмэн. Он не собирался идти по этому тоннелю.
Бигмэн легко заспешил вперед. Он найдет этот поперечный тоннель и будет преследовать того, другого.
Тогда они встретятся. Он, Бигмэн, представитель Земли и Совета Науки, и враг, представляющий… кого?
8. ВРАГ В ШАХТЕ
Бигмэн рассчитал правильно. Когда он дошел до отверстия в стене, лампа незнакомца виднелась впереди, а сам он не подозревал о присутствии Бигмэна. Должно быть, не подозревал.
Бластер Бигмэна был наготове. Он мог бы выстрелить, но тогда делать уже будет нечего. Мертвые не рассказывают историй, а мертвые враги не отвечают на вопросы.
Он вел преследование с кошачьим терпением, все сокращая расстояние, следуя за лампой и пытаясь понять, кто же этот враг.
С бластером наготове, Бигмэн начал налаживать контакт с незнакомцем. Прежде всего радио! Пальцы нажали настройку на общую местную передачу. Возможно, враг не может принимать передачу на тех волнах, которыми пользовался Бигмэн. Маловероятно, но возможно! Очень маловероятно, но вполне возможно!
Впрочем, какое это имеет значение? Всегда есть альтернатива: выстрел из бластера. Это будет явным свидетельством его силы. Бластер вызывает уважение, язык его понятен всем.
Он заговорил, вкладывая в свой высокий голос всю силу, на которую был способен:
— Эй, ты, стой! Стой на месте и не оборачивайся! На тебя нацелено дуло бластера!
Бигмэн зажег лампу на своем шлеме и в свете увидел, что враг замер на месте, даже не пытаясь обернуться. Это доказывало, что он слышал Бигмэна. Бигмэн скомандовал:
— А теперь повернись! Медленно!
Фигура повернулась. Правая рука Бигмэна загораживала луч света, так как металлическая скорлупка лампы была прикреплена к крупнокалиберному бластеру. В сиянии света очертания бластера очень успокаивали его.
Бигмэн сказал:
— Этот бластер заряжен. Мне и раньше случалось из него убивать, а я стреляю без промаха.
У врага, очевидно, был радиоприемник. Он явно все слышал, так как взглянул на бластер и сделал движение, словно хотел рукой защититься.
Бигмэн изучал костюм врага, насколько это было возможно. Скафандр выглядел очень буднично (неужели у сирианцев были те же модели?). Он коротко спросил:
— Вы настроены на волну?
Услышав голос в наушниках, Бигмэн подпрыгнул от неожиданности. Голос был знакомый, даже искажения радиопередачи не смогли изменить его:
— Это малыш, да?
Никогда в жизни Бигмэну не требовалось столько самообладания, чтобы не пустить в ход бластер. Оружие подпрыгнуло у него в руках, а фигура перед ним метнулась в сторону.
— Уртейл! — заорал Бигмэн.
Удивление сменилось разочарованием. Никакого сирианца! Только Уртейл!
Затем его пронзила мысль: что здесь делает Уртейл?
Уртейл сказал:
— Ну да, это Уртейл. Так что убери игрушку.
— Уберу, когда захочу, — ответил Бигмэн. — Что ты здесь делаешь?
— Шахты Меркурия — не твоя частная собственность, так мне кажется.
— Раз у меня бластер, они мои, толстомордый негодяй, — Бигмэн отчаянно соображал, но, увы, ничего не мог придумать. Ну что тут делать с этим ядовитым скунсом? Отвести его обратно под Купол — значит, выдать, что Лаки уже не в шахтах. Бигмэн может сказать им, что Лаки отстал, но это вызовет подозрения, а то и опасения, когда им не удастся связаться с ним. И потом, в чем он мог обвинить Уртейла? В конце концов, шахты открыты для всех.
