– Отлично, давайте начинать, – бодро произнес Чудакулли.
– Э-э, я думаю, стоит выбрать предмет полегче, – сказал Думминг. – Тогда мы сможем контролировать скорость объекта при перемещении. И…
– Да, да, спасибо тебе большое, господин Тупс, а теперь, дружище, заходи в круг, вот молодец, полетишь с ветерком…
– О ногтях? Волосах?
Ринсвинд в отчаянии дернул за плащ Думминга Тупса, судя по всему, наиболее здравомыслящего из присутствующих.
– Э-э… И далеко мне предстоит лететь? – спросил он.
– Гм-м. Миль этак тысяч шесть, если не ошибаюсь, – отозвался Думминг Тупс.
– Но… Я бы… Может, у тебя есть какие-нибудь рекомендации?
Думминг не знал, что и сказать. «Я сделал все, что мог, – подумал он. – И Гекс тоже, но сам ритуал будет осуществляться кучкой волшебников, известных экспериментаторов-естествоиспытателей: «сначала швырнем, а потом сядем и будем спорить, где оно приземлится». Нам надо поменять тебя местами с объектом, находящимся за шесть тысяч миль отсюда. Причем этот объект, что бы там ни говорил аркканцлер, движется в пространстве в совершенно противоположном направлении. Ключевое слово здесь «точность». И тут уж никакие заклинания не помогут. Заклинание в любой момент может закончиться, а вместе с ним и ты. С другой стороны, я уверен, что с помощью Гекса мы доставим тебя на место целиком, ну максимум в двух частях. Однако у нас нет никакой возможности выяснить вес объекта, с которым ты поменяешься местами. Если он весит примерно столько же, сколько весишь ты, все может сработать очень даже неплохо – при условии, что ты не против потерпеть небольшую тряску при приземлении. Но если этот объект существенно тяжелее тебя, скорее всего, ты совершишь посадку на скорости, с которой обычно передвигаются лунатики в деревушках, расположенных у самого обрыва».
– Э-э, – произнес он вслух. – Бойся. Бойся очень сильно.
– А, ты об этом, – протянул Ринсвинд. – Никаких проблем. Это у меня получается прекрасно.
– Мы попытаемся доставить тебя в самый центр континента – по слухам, именно там расположен Гункунг, – добавил Думминг.
– Это их столица?
– Да. Э-э, – Думминга не покидало чувство вины. – Послушай, что бы ни случилось, в одном я уверен: на место ты прибудешь живым, а это уже много по сравнению с тем, чем все могло бы закончиться, если бы ты имел дело с ними, – он указал на волшебников. – И я почти уверен, что приземлишься ты на правильном континенте.
– Здорово.
– Начнем же, господин Тупс. Мы с нетерпением ждем твоих указаний, – окликнул Чудакулли.
– А, э-э, да. Верно. Итак, господин Ринсвинд, не соблаговолишь ли ты встать в центр октагона… благодарю. Гм-м. Видите ли, коллеги, что всегда составляло проблему при телепортации на большие расстояния, так это Принцип Неуверенности Хайненберга[13], поскольку телепортируемый объект… Обратите внимание: «tele» – от слова «вижу» и «port» – от слова «перемещаться» вместе образуют «вижу, он переместился». Так вот, телепортируемый объект, каким бы большим он ни был, уменьшается до размера чара, элементарной магической частицы, и тут он попадает в смертельную ловушку, расставленную дихотомией. Условно говоря, он должен выбирать: он знает либо то, чтó собой представляет, либо то, куда направляется. Одновременно оба эти знания ему недоступны. Э-э, в конечном итоге все растущее напряжение морфического поля приводит к дезинтеграции, в результате чего объект превращается в тело случайной формы, размазанное, э-э, по одиннадцати измерениям. Но вам, разумеется, все это известно…
Ответом Думмингу был сочный храп со стороны заведующего кафедрой беспредметных изысканий, внезапно решившего прочесть лекцию в аудитории 3Б.
Ринсвинд широко улыбнулся. По крайней мере, открыл рот и показал зубы.
– Прошу прощения, что встреваю, – произнес он. – Но я что-то не припоминаю, чтобы кто-нибудь до сих пор упоминал о размазанности по одинна…
– Самой собой, – продолжал Думминг, – объект практически ничего, э-э, не почувствует…
– О.
– …По крайней мере, насколько мы можем судить…
– Ага.
– …Хотя теоретически возможно, что психическая деятельность объекта не остановится…
– Да?
– …И объект на какое-то – очень короткое! – время станет свидетелем собственного взрывообразного распада.
– Эй?!
– Далее. Все мы знаем, как использовать заклинание в качестве точки опоры, когда мы перемещаем, э-э, не один объект, а меняем местами в пространстве два объекта примерно одинаковой массы. Таким образом, сегодня моя цель, э-э, продемонстрировать, что если с самого начала придать объекту нужное вращение и максимальную скорость…
– То есть мне?
– …То гипотетически возможно…
– Гипотетически?
– …Удержать объект в целом состоянии при перемещении на расстояние, не превышающее, э-э, примерно шести тысяч миль…
– Примерно?
– …Плюс-минус десять процентов…
– Плюс или минус?
– Итак, – прошу прощения, декан, пожалуйста, перестань капать на меня воском – итак, прошу занять места, которые я обозначил мелом на полу…
Ринсвинд с тоской посмотрел на дверь. Расстояние плевое – для опытного труса. Он легко удерет отсюда, но тогда они… они…
А что они? Ну, отберут шляпу. Ну, запретят появляться в Университете. Теперь, хорошенько все обдумав, он пришел к выводу, что вряд ли аркканцлер приведет в действие свои угрозы – ну те, насчет моста и приливов-отливов, – ведь сначала его, Ринсвинда, надо будет отыскать.
Вот тут-то и крылась проблема. Да, он останется в живых – но вместе с тем лишится звания волшебника. «А это все равно что умереть», – с горечью думал он, пока волшебники с шумом занимали обозначенные места и потуже закручивали набалдашники на посохах.
Ритуал начался.
Ринсвинд-сапожник? Ринсвинд-попрошайка? Ринсвинд-вор? Практически любой вариант – кроме Ринсвинда-трупа – подразумевает владение навыками, которыми он не владеет.
Больше Ринсвинд ничего не умел. Волшебство было его единственным прибежищем. Если уж быть до конца честным, то и волшебник он так себе, но тут, по крайней мере, все ясно: волшебник он точно плохой. Ему всегда казалось, что, как волшебник, он имеет право на существование точно так же, как среди прочих цифр имеет право на существование ноль. Ну какая математика без ноля? Казалось бы, и не цифра вовсе, а попробуй убери его, и большие числа будут выглядеть ужасно глупо. Эта призрачно-благородная мысль согревала его в бессонные ночные часы, когда, оценивая прожитую жизнь, вдруг понимаешь, что весит она не больше, чем клуб подогретого водорода. Что ж, Ринсвинд действительно несколько раз спасал мир, но всегда это выходило как-то случайно, на самом деле он ни о чем таком даже не думал. Так что вряд ли ему за эти деяния прибавилось кармических баллов. Наверное, чтобы исправить свою карму, надо думать про себя что-нибудь торжественное типа: «Клянусь, сейчас самое время спасти мир, и нет никаких сомнений, что сделать это надо!», а вовсе не: «Черт, ну теперь мне точно крышка».
Ритуал продолжался.
Похоже, что-то не клеилось.
– А ну-ка, все вместе! – воззвал Чудакулли. – Поддайте жару!
– А ты уверен… что эта штуковина… такая уж маленькая? – проговорил вспотевший от усилий декан.
– Вроде небольшая такая тачка… – пробормотал профессор современного руносложения.
Набалдашник на посохе Чудакулли задымился.
– Вот, берите пример с меня! – воскликнул он. – Эй, Тупс, ты можешь нам объяснить, что происходит?
– Э-э… Дело в том, что размеры не обязательно соответствуют массе и…
И тут (вспомните сами, сколько усилий требуется, чтобы выбить заклинившую дверь, и с какой скоростью вы потом летите головой вперед) заклинание подействовало.
Впоследствии Думминг тешил себя надеждой, что все увиденное им было оптической иллюзией. Человеку, который внезапно растянулся на высоту двенадцати футов, после чего сжался с такой скоростью, что подбородок его ушел глубоко в башмаки, – такому человеку не позавидуешь.
Раздался краткий вопль: «Оооооооооохххххххххшшшшшшш!..», который резко оборвался, и наступила тишина. Во всяком случае, все началось и закончилось очень быстро.
На Противовесном континенте Ринсвинда встретил жуткий холод.
Впрочем, это был не единственный сюрприз. Далее по списку, согласно маршруту следования: удивленный человек с мечом; второй человек, тоже с мечом; третий человек, который выронил меч и попытался удрать; еще двое людей – впрочем, эти даже не заметили Ринсвинда; деревце; ярдов пятьдесят чахлого подлеска; сугроб; сугроб побольше; несколько валунов; и наконец, еще один – на этот раз последний – сугроб.
Чудакулли поднял глаза на Думминга Тупса.
– Ну что ж, он отправился в путь, – произнес он. – Но, по-моему, мы должны были получить что-то взамен.
