Затем юркнул в машину и схватил меня за предплечье. Сила для борьбы начала возвращаться ко мне порывами. Я боролась с ним зубами и ногтями, толкалась и пиная, царапая его кожу, но он был слишком силен для меня. Не успела я опомниться, как оказалась на улице, распластавшаяся спиной на гравии, мелкие камешки впивались в мою кожу сквозь тонкую ткань атласного топа.
Когда я продолжила бороться с ним, он с силой ударил меня по лицу и навалился на меня, придавив меня за руки.
Затем Джуд потянулся, чтобы расстегнуть ширинку на брюках, и я открыла глаза и закричала. Потом резко захлопнула их, желая, чтобы все это оказалось лишь плохим сном, когда я снова открою их.
И в этот момент кое-что изменилось. Я почувствовала легкость, и боль в спине исчезла. Больше я не слышала вой сирен и не ощущала запах его одеколона.
Я распахнула глаза. Я лежала в кровати. Начала хныкать и плакать, когда облегчение наполнило мое тело. Джуд был мертв. Он больше не мог причинить мне боль. Даже когда эта реальность осела в моем разуме, я продолжала плакать, уткнувшись в подушку — рана в моей груди снова начала кровоточить. Это был просто кошмар, но он ощущался таким реальным. Мо сердце продолжало колотиться и ощущение его руки на моем предплечье все еще оставалось со мной.
Проплакав по крайней мере, час, я выбралась из кровати и приняла долгий, горячий душ. Затем я долгое время сидела на краю своей кровати, глядя в никуда. Три часа утра было слишком рано, чтобы начать свой день, но вернуться ко сну не было вариантом. Не сегодня. Как и звонок Дастину, чтобы он меня утешил. Я не хотела беспокоить его, когда он был так далеко, в Дубае.
Но не было никакого способа, что я смогу стряхнуть от себя ощущение этого кошмара, пока не поговорю об этом с кем-нибудь. Ощущая себя виноватой за то, что потревожу ее во время работы, я попыталась дозвониться до Бекки.
— Мы друзья, ты можешь звонить мне в любое время. Если я не подниму, то перезвоню тебе. Я все равно собиралась сделать перерыв. Что случилось? Ты встревожена.
Я вздохнула.
— Мне снился Джуд.
— И в твоем случае это вполне нормально. Твое подсознание все еще зациклено на нем.
— Я знаю. Просто это… в этот раз все ощущалось таким реальным, — провела рукой по спутанным волосам и посмотрела на окно, чтобы убедиться, что оно было до сих пор закрыто. — Это было совсем по-другому, чем в прошлые разы.
Я рассказала ей, что случилось во сне, и на другом конце услышала, как она прерывисто вдохнула.
— Хейли, мне так жаль, детка. Но помни одно: Джуд мертв. Он мертв уже два года. И не вернется назад.
— Я знаю, — сказала, прикусив нижнюю губу. — Хотела бы я, чтобы и мой разум поверил в это.
— А ты когда-нибудь закрывала этот вопрос? По-настоящему? Я имею в виду, была ты на его похоронах или что-то в этом роде?
Я покачала головой, будто бы она могла меня видеть.
— Я сказала им делать все, что нужно с его останками. Я никогда больше не хотела иметь ничего общего с ним.
— Ну вот, — в голосе Бекки послышалась нотка триумфа. — Тебе нужно покончить с этим, милая. Я не говорю, что это решит все проблемы, но стоит попробовать.
— Я не знаю, как могу это сделать. Однажды Гарретт посоветовал мне написать ему письмо и сжечь его. Ну, знаешь, высказать в нем как сильно и глубоко он меня ранил. Он сказал, что таким способом это может помочь мне отпустить его и освободиться от негативных эмоций.
— Это помогло?
— Да, в тот момент, когда я сожгла письмо. Хотя это облегчение длилось всего пару часов.
— Почему бы не попробовать что-то другое?
— Понятия не имею, что можно сделать.
— Дорогая, мне нужно сходить проверить одного пациента. Извини. Подумай над парой идей. Я позвоню тебе после своей смены, чтобы ты смогла со мной ими поделиться.
— Так и сделаю. Спасибо тебе большое, Бекка. Поговорим позже.
Положив трубку, я взяла блокнот и ручку и начала записывать. Мне удалось придумать пять идей: некоторые из них звучали нелепо, но помогало знание того, что были варианты, которые могли помочь мне отпустить Джуда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я сложила лист бумаги и сунула его в свою сумочку, и вместо того, чтобы вернуться в кровать, я включила по телевизору милую комедию. Я уснула прежде, чем она закончилась.
Меня разбудил звонок от Бекки. Она была довольна некоторыми моими идеями, в особенности одной.
— Знаю, это пугает, и вероятно, ты подвергнешь себя большой боли, но, возможно, тебе нужно встретиться с болью лицом к лицу, чтобы отпустить ее.
— Может быть, — я решила, что так и сделаю. — Я сделаю звонок.
Позже в тот день, я посмеялась над собой. Я отказалась от помощи Гарретта. Потому что хотела сделать это сама, но на самом деле, я делала это не одна. Сейчас, вместо него я опиралась на Бекку. Но в каком-то смысле это помогало — опираться на кого-то, кто знал меня гораздо глубже, и кто видел мои самые глубокие, самые темные шрамы. Кто-то, кто не был Дастином.
Делать шаги к пути по выздоровлению будет полезным не только для меня. Я делала это ради Дастина и всех остальных, кто контактировал со мной. Это позволит мне не испортить отношения, которые я завела с другими людьми.
Будь ты проклят, Джуд. Катись ты уже к черту.
Глава 17
Мое сердце бешено колотилось, и ладони, которыми я держала руль, вспотели.
Прежде чем покинуть квартиру, я позвонила Дастину в Дубай, но он обедал с инвестором и не мог говорить. Все, что я смогла сказать, что у меня внезапно появилась съемка за городом, где я и проведу ночь. Ненавидела лгать ему, но не могла дать мужчине возможность попытаться отговорить меня от того, что должно было быть сделано.
Чтобы немного успокоиться, я откинула голову на подголовник и закрыла глаза.
Боже, пожалуйста, пусть это будет то, в чем я нуждаюсь. Дай мне сил, которые мне нужны, чтобы пройти через это.
После того, как Джуд умер, я начала ходить в церковь. Это помогло мне напомнить себе, что есть высшая сила, которая наблюдает за мной. Полагаться на себя было чертовски страшно. Учитывая, что большинство свадебных съемок, на которые меня нанимали, выпадали на субботу или воскресенье, я не посещала церковь так часто, как мне этого хотелось, но я научилась разговаривать с Богом из собственного дома.
Я медленно выдохнула и трясущимися руками завела машину. По пути мне приходилось несколько раз останавливаться, притворяясь, что мне нужно поесть или сходить в туалет, но правда состояла в том, что мне нужно было выйти из машины и немного пройтись, дабы избавиться от беспокойства. На полпути к месту назначения, я почти развернулась, чтобы вернутся назад, но звонок от Бекки изменил мое решение.
— Ты сделаешь это, — сказала она. — Ты почти на месте. Думаю, если сейчас развернешься, то будешь винить себя еще больше за то, что не прошла через это.
Я взглянула на свои глаза в потрескавшемся и грязном зеркале туалета маленькой заправочной станции. Их зеленый цвет казался тусклым, а черные круги обрамляли их.
— Ты вообще, планируешь рассказать Дастину? Или уже сказала?
— Возможно, скажу, а может, и нет. Я еще не решила. Мне не хочется тревожить его прямо сейчас. Та конференция в Дубай очень важна для него. Хочу, чтобы он был сосредоточен только на ней.
— Ты ведь знаешь, что тебе когда-нибудь придется открыться ему о своих проблемах, верно? Особенно, о лунатизме. Рано или поздно, он это заметит.
Чтобы не дать ему это выяснить, мне пришлось уменьшить количество проведенных вместе ночей. Часто я предлагала ему переночевать у него, вместо того, чтобы он приходил ко мне. Так я могла уйти и вернуться домой, прежде чем усну.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я скоро ему расскажу. Просто не сейчас.
— Хорошо, — сказала Бекка. — Мне нужно вернуться к работе. Ты должна сделать то, что должна. Позвони мне, как доберешься туда… или, когда тебе нужно будет поговорить.
Мы попрощались, и я вернулась в машину. Спустя менее часа, когда солнце уже высоко сияло на небе, я заехала в Мэдисон, направляясь к дому, которого, как думала, никогда больше не увижу.
