стал свояком своего подопечного и монарха. Морозов и Милославский объединились с Плещеевым [Plesoff][168], главным судьей Московского суда: они образовали своего рода триумвират, который решал все государственные вопросы по своему произволению. Народ, не в силах терпеть злоупотребления и притеснения, которые учинялись ими самими или происходили с их попущения, открыто восстал против них и не желал успокаиваться, требуя смерть двух главных министров, и царь с большим трудом сумел умолить народ сохранить жизнь своему воспитателю Морозову, который в дальнейшем вел себя с большей осмотрительностью. Усмирив мятеж, Алексей начал войну с поляками и в 1654 году после долгой осады взял город Смоленск [Smolensco], а потом и Вильно [Vilna]. В то же самое время он во главе другого сильного войска отвоевал Черниговскую область [Czernicovia] и важный город Киев [Chiovia], который позже, после заключения мира, поляки ему уступили. И те же поляки оказали ему помощь против Швеции в осаде Риги, однако эта цитадель оказала такое ожесточенное сопротивление, что московитам пришлось заключить перемирие, в конце концов превратившееся в прочный мир.
Спокойствие правления царя Алексея было возмущено восстанием Стеньки Разина [Stenco Rasino][169], предводителя казаков, российских подданных, возмущенного тем, что генерал Долгоруков [Dolgoruchi][170] приказал повесить его брата[171] — решение это и в самом деле было слишком поспешным. Под этим предлогом Стенька стал подначивать казаков открыто выступить против гнета московитов. Они так и сделали и заняли многие города. Теснимые царским войском, они попросили взять их на казенный кошт. Когда это им было позволено, они пообещали впредь вести себя смирно. В скором времени, однако, Стенька снова сбросил с себя личину смирения и попытался провести среди казаков религиозную реформу, проповедуя им особый вид социнианства[172]. Ему удалось взять штурмом несколько городов, после чего он обратил свою ярость против Астрахани: там солдаты, стоявшие на часах, открыли ему ворота, пока назначенный из Москвы губернатор молился в церкви[173]. Войдя в город, казаки безжалостно убили губернатора вместе с его детьми[174]. Они пронеслись по городу, всё круша на своем пути, подобно неистовому потоку, и повсюду оставляя следы своей жестокости. Однако подоспевший со своими войсками генерал Долгоруков[175] загнал мятежников в ловушку, громя их отряды. Они рассеялись по городу, и предводитель их, не чувствуя себя в Астрахани в безопасности, попытался найти убежище в лесах. Однако, будучи арестован одним из своих же присных, он был отослан в Москву, где его подвергли суду как мятежника и приговорили к смерти в 1671 году[176].
На следующий год турки вознамерились вторгнуться в Польшу, и царь Алексей отправил посла в Константинополь, чтобы сообщить султану о союзе, который он заключил с поляками и по условиям которого был обязан вооруженной силой поддерживать своего союзника, если тому грозило нападение. И в самом деле, он не только оказал полякам требуемую помощь, но и, ревностно соблюдая союзнические обязательства, одновременно с этим отправил послов ко всем дворам христианского мира, и среди прочих к Верховному Понтифику Клименту X[177], стремясь, в меру возможности, составить лигу против свирепого недруга христианского рода. Все дворы любезно приняли этих послов. В Риме посланники испытали определенные трудности при исполнении церемониала: московский посол отказался целовать туфлю понтифика, указав на то, что подобное унизительное действие недостойно величия его государя. Причина ничтожная, ибо в то время даже и цари не считали для себя зазорным держать стремя Патриарха Российского и помогать ему садиться на коня и слезать с него. Вместе с тем папа не хотел в своем ответе Алексею титуловать его царем, опасаясь, что титул этот на иллирийском наречии[178] означает то же, что на итальянском языке — император. Посол совещался с разными кардиналами, но все эти переговоры закончились ничем — равно как ничем оказались и красивые слова и громкие обещания других дворов. Однако Алексей, совершенно не смущенный этими неудачами, а скорее, наоборот, преисполнившись рвения, решил лично остановить натиск турок: он уже приступил к исполнению своего замысла, когда Господь призвал его к себе в 1675 году[179] в возрасте 46 лет. Алексей был женат дважды. Первая жена его, которая была, как мы уже сказали выше, дочерью Ильи Милославского, родила ему двух сыновей — Федора и Ивана[180], и шесть дочерей[181], среди которых особенно выделялась принцесса Софья[182]. Вторая жена Алексея, бывшая дочерью Кирилла Нарышкина [Cirillo Narischino], родила на свет Петра Великого и принцессу Наталью[183].
Федор унаследовал власть от своего отца в возрасте восемнадцати лет. Он продолжил войну с турками, подавил мятежи и вернул Украину; в конце концов он добился мира с Портой и решил заключить брак, взяв в жены даму из рода Заборовских [Sabarofschi][184]. Свадьбу сыграли в начале 1681 года. Через несколько месяцев супруга умерла, и царь женился во второй раз на другой даме из наизнатнейшего рода по имени Мария Апраксина [Maria Apraxin][185]. Но если первый брак оказался роковым для супруги, то второй — для супруга, которого за несколько дней убила горячка[186]. Этот государь был, бесспорно, одарен великими талантами, о чем свидетельствует, не считая прочего, героический поступок, совершенный им за несколько лет до смерти. Он повелел всем знатным людям государства принести ему подлинные грамоты с указанием их титулов и привилегий — будто бы для того, чтобы подтвердить их. Те послушно явились в назначенный день и принесли эти грамоты царю. Он же, собрав их в огромную кучу, бросил в огонь, горевший в приемной зале, провозгласив при этом, что «привилегии и преимущества отныне опираться будут не на рождение, а на заслуги»[187]. Благородная максима, которую впоследствии в полной мере претворил в жизнь в Российской империи наш Петр.
Однако самым важным доказательством того, что Федор поистине обладал великим талантом к управлению государством, следует считать принятое им решение относительно наследника престола. Он не оставил после себя сыновей; у него было только двое братьев — Иван и Петр. Вполне естественно было бы сделаться его преемником Ивану — первому по старшинству, и казалось, что и сам Федор должен бы отдать ему предпочтение, ведь он был рожден от его матери, в то время как Петр — от мачехи. Однако царь выше всего ставил благо своих народов. Он видел, что Иван, столь же слабый умом,
