– Могу.
Только это ничего не изменит, милая моя. Плевать ему на таких вздыхающих.
– Запишите, пожалуйста, мой номер. – Голос становится увереннее после моего ответа.
– Диктуйте.
Инесса называет цифры, но я просто слушаю, не совершая никаких действий. Бессмысленно расходовать кусок бумаги, если в итоге он окажется в мусорке.
– Только передайте обязательно. Я так хочу с ним поговорить, выяснить некоторые вопросы… А он свой номер не оставил и мой не взял. Сказал, звонить на рабочий, а сам всё время не на месте, не получается застать. Он очень занятой, да?
– Именно так, – закатываю глаза в ожидании, когда очередная пассия Вересова сама попрощается.
– Он говорил, – тяжело вздыхает. – Нет времени на личную жизнь.
Серьёзно? Вот это новость! Нет, милая, личная жизнь у него, можно сказать, фонтанирует, только ты в неё больше не вписываешься. Он больше занят наблюдением за моей работой. Вновь бросаю злобный взгляд на круглый шарик под потолком, и меня осеняет…
– Инесса, а почему вы не свяжетесь с ним напрямую?
– Он номер не давал. Я знаю только этот.
– Могу дать, но… это между нами, – шепчу едва слышно. – Запишите, я продиктую. Есть возможность?
– Да, да, да, – слышу шорох, грохот, восклицание, словно Инессу прямо сейчас раздавило поездом, а затем тишина и мерное дыхание в трубку. – Готова.
Быстро диктую личный номер Вересова, предвкушая, как взбесится босс, когда Инесса оглушит его своим щебетанием. Это будет великолепно! Замечаю, что у Ильи Андреевича две последние цифры номера – тридцать пять. Ничего особенного, но это число последнее время не даёт мне покоя. Кладу трубку, удовлетворённая маленькой пакостью, но тут же вновь поднимаю, чтобы услышать Рогова и рекомендации по новому договору. Не проходит и двух минут, как из кабинета вылетает разъярённый Вересов:
– Вы дали мой номер? – опирается на стол, нависая надо мной.
– Кому?
– Инессе.
– Кому?! – Интересно, он-то хоть сам её помнит или каждая девушка остаётся для босса размытым пятном?
– С кем вы говорите? – выхватывает из рук трубку. – Кто это? А, Олег Валерьевич. И тебе здравствуй. Договор? Сделали? Понял, передам. – Заканчивает звонок, немного успокоившись. – Рогов просил зайти в отдел и забрать договор для курьера.
– Уже иду, – поднимаюсь, чтобы обойти стол и взбешённого босса.
– Дарья, признайтесь, вы дали мой личный номер девушке? – бросает вопрос в спину, пока я злорадствую от его реакции, но тут же останавливаюсь и становлюсь серьёзной, натягивая маску обиды, а повернувшись, выдаю скороговоркой:
– Илья Андреевич, четыре месяца назад я получила чёткие указания: любая девушка, позвонившая на этот телефон, – указываю на аппарат, на столе, – получает стандартную серию ответов: «Нет на месте. Отъехал. На совещании. В командировке. Будет через неделю». Какой из вариантов озвучить, я выбираю сама, но итог один: раздосадованная, почти рыдающая воздыхательница кладёт трубку и больше никогда не набирает этот номер. Я ознакомилась с должностными инструкциями помощника руководителя и пункта «Врать женщинам босса» там не увидела, – пожимаю плечами, умиляясь растерянным видом Вересова и едва сдерживаясь, чтобы не сложиться пополам от смеха. – Я спокойно приму замечания по причине задержки кофе или излишней концентрации на своём телефоне, но повышать на меня голос, потому что кто-то, с кем вы не желали контактировать, где-то нашёл номер и посмел позвонить самому Вересову, – поднимаю указательный палец, и босс следует за моим движением, словно загипнотизированный, – не позволю. – Разворачиваюсь на каблуках, готовая оставить мужчину в одиночестве, но желаю закончить своё победоносное шествие и добавляю: – Можете хоть всю приёмную увешать камерами, мне это не доставляет неудобств.
Покидаю кабинет, не услышав ни единого звука от босса, и тороплюсь в туалет, чтобы там, опершись на дверь, выдохнуть. Удивлена собственной смелостью и решимостью. Всё случилось настолько молниеносно, что только сейчас осознаю: если Вересов решит на мне отыграться, я потеряю не только работу. Но эта мысль расплывается, теряя очертания, потому как в данный момент я в восторге от своей маленькой победы, которая отдаётся внутри ликованием. Впервые я смогла ответить в тему, а обстоятельства лишь сыграли мне на руку, да и неспособность босса разобраться с теми, кто побывал в его постели, совершенно не красит. К тому же это подло по отношению к слабому полу, даже при условии договорённостей, озвученных заранее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Подставляю ладони под струи воды, а затем прикасаюсь к лицу, чтобы остыть и выровнять дыхание. Вспоминаю растерянный вид босса и издаю нервный смешок.
– Так тебе и надо, сволочь… – смотрю на своё отражение в зеркале, злобно прищуриваясь. – Пора защищаться, иначе ты так и будешь плеваться ядом…
– Ты с кем разговариваешь? – За спиной раздаётся голос, а я подпрыгиваю от неожиданности, едва удержавшись на ногах.
– Настя, – облегчённо выдыхаю. – Напугала.
– Сама с собой, что ли? – осматривается, не наблюдая кого-то из коллег.
Высокая блондинка подходит к зеркалу вплотную и, чуть сдвинув очки на нос, проверяет свежесть макияжа и подводит губы.
– Да. Мысли вслух, не более.
Меня распирает от необходимости поделиться своей маленькой победой над Вересовым, но вовремя торможу себя, потому что знаю, с какой скоростью разносится информация по офису.
– Когда возвращаешься?
– Через семь недель. Надеюсь, меня ещё ждут.
– Ждут, конечно. Нас должно быть шестеро, а сейчас четверо. Шилин после операции на больничном, ты Вересову прислуживаешь. Сейчас подпишут контракт с «Агрострой», а работать с ними кто будет? У меня и так три фирмы, у девочек по четыре, ты сейчас была бы очень кстати.
Так приятно чувствовать себя нужной, ещё приятнее, когда тебе об этом говорят и, в отличие от босса, не делают всё возможное, чтобы избавиться. Кстати, об избавиться… Возможно, сегодня я пойду с вещами на выход, вряд ли Илья Андреевич проглотит мой выпад.
– Была бы моя воля, сегодня же вернулась. Но, увы, я должна отработать положенный срок при боссе. Сижу, как сыч, в одиночестве, а в нашем отделе хотя бы поговорить есть с кем, обсудить вопросы, поделиться мнением. Знаешь, Насть, я спросить хотела: когда Крымов предлагал всем временно поработать с боссом, почему никто из вас не согласился?
– Потому что никто не желает выполнять не свою работу, понимаешь? – Настя смотрит с недоумением, словно я задала самый глупый вопрос. – Я на своей должности пять лет, а перейти в помощницы босса, хоть и временно, для меня сродни понижению.
– Мне казалось, Липину всё устраивало?
– Устраивало, потому что стремилась к той тишине, что тебя раздражает. Да и не напрягалась она сильно, я тебе скажу, даже пятую точку не отрывала от стула: с документацией сами все ходили, босс кофе самостоятельно себя обеспечивал…
– В смысле? – подхожу ближе к Насте, уверенная, что не расслышала.
– В прямом, Даш. Кофемашина стояла у него в кабинете, капсулы в коробке. Хочешь кофе? Сделай сам, милый. Пара действий, для которых не требуется отдельный человек. Так повелось ещё с того времени, когда филиалом руководил Владислав Вересов, – усмехается, будто объясняет прописные истины ребёнку.
– Вот же… А у меня скоро от слова «кофе» глаз начнёт дёргаться!
Хочу произнести привычное «сволочь», но настолько возмущена, что даже слова гаснут в моих частых вздохах. Значит, сам делал и молчал? Конечно, зачем прилагать усилия, если есть безотказная, молчаливая Даша, которая исполняет указания босса, при этом получая в спину упрёки?
– Даш, мой тебе совет: поставь Вересова на место, иначе так и будешь восприниматься им, как предмет мебели без права голоса.
– Он вообще-то босс, – напоминаю Насте, которой «посчастливилось» не контактировать с начальством настолько часто.
– А ещё он самодовольный, напыщенный, заносчивый и очень сексуальный мужчина с толстым кошельком.
