Ехать надо было, как когда-то ехали ссыльные в Сибирь, по этапам, но на грузовых машинах. Шоферы имели с собой меховые спальные мешки. От этапа к этапу делались остановки, а в ночное время – отдых на полатях в пересылочных пунктах. Оформив на заставе проезд через границу и перекусив, мы двинулись в путь. Жена с девятимесячной Маринкой сели с шофером в кабине, где был обогрев, а я с Петей залез в кузов и устроился в спальном мешке. По пути ночевали на одном этапе. Горела железная печка, сделанная из бочки, и было довольно тепло. К концу второго дня приехали в город Баин-Тумень. Ночевали в теплой казарме 126-й истребительной авиадивизии. Мне было сказано, что должностей командиров эскадрилий в 56-м полку, как и в других полках, пока нет, так как перевод в Союз офицеров не состоялся.
Предвоенные годы и начало войны. Служба в Монголии
Командир 126-й истребительной авиадивизии (иад) с согласия ВВС округа предложил свободную должность начальника разведки 56-го истребительного авиаполка (иап) такого же уровня, что и командир эскадрильи. Я согласился. Также по этапам добрались до сердца Монголии – города Ундурхана. Квартира состояла из комнаты, разделенной пополам простынями, которую мы делили с семьей также бесквартирного офицера с грудным ребенком. Предлагали комнатку в землянке, но я согласился на предложенную половину комнаты.
Работы было много. Требовалось детально изучить обстановку на вражеской территории, установить связь с соседними стрелковыми и танковыми соединениями. Получить и использовать агентурные данные. Надо было готовиться для обучения летного состава доскональному знанию воздушного и наземного противника с учетом опыта закончившихся боев на Ханхин-Голе. Мне предстояло обучать летчиков ведению воздушной разведки, выполнению противозенитного маневра. Я получил возможность использовать имевшийся в полку самолет У-2, на котором учил летчиков противозенитному маневру.
Предстояли учения с войсками. В полк прилетел командующий ВВС ЗабВО, которому подчинялась вся советская авиация в МНР. Это был генерал-лейтенант авиации Тимофей Федорович Куцевалов. Я доложил, что в 56-м иап нет ни одного фотоаппарата для воздушной разведки, в то время как в соседнем 22-м иап есть три новейших аппарата. Он, шутя, сказал: «Я не могу приказать забрать у вашего соседа его собственность, а ты попробуй сам решить этот вопрос». Я полетел в Баин-Тумень на У-2 и обратился к начальнику штаба 22-го иап. Сообщив о разговоре с Куцеваловым, сказал, что 22-му иап следует помочь 56-му иап. Ответ был таков: «Если вы обещаете, что, когда получите свой фотоаппарат, вернете наш». – «Конечно», – ответил я. Мне помогли погрузить ящик с фотоаппаратом и монтажным оборудованием в зад нюю кабину У-2.
Учения прошли успешно, наш полк отличился в воздушных боях с противоположным 22-м иап. Разведывательные фотоснимки были успешно использованы войсками.
Моя семья получила комнату и переселилась в деревянный дом.
В августе 1940 года командир, учитывая полученные указания сверху, направил меня во главе группы батальона аэродромного обслуживания на юг Монголии, против которого стояли войска князя Де Вана, союзника Японии. Это был район пустыни Гоби. Здесь был единственный населенный пункт МНР – Сайн-Шанда. Монголы в основном вели кочевую жизнь. На лето они уводили скот на север. Надо было изыскать подходящие районы для аэродромов. Температура была до 40 градусов. Для получения воды надо было искать худуки (подземные колодцы). Питались консервами, и иногда удавалось сбить дрофу (крупные дикие птицы). На выбранных площадях поджигали норы тарбаганов, а когда они вылезали из норы, сравнивались с землей. Норы были опасны при посадке самолетов. Почти две недели кочевой жизни. По прибытии доложили карту избранных площадей и их состояние.
Злые языки нашептывали о моей жене, ее соседстве с командиром. Но я не очень обращал внимание.
Инспекторская оценка штабом ВВС округа боевой подготовки 56-го иап была положительная, а разведывательная – одной из лучших в округе. Была уже осень, и командир полка запросил разрешение убыть в отпуск, но ответа не последовало. Заместитель командира по политчасти сказал, что, наверное, есть какие-то причины. Не дожидаясь положительного ответа, командир решил уехать в отпуск, оставив за себя заместителя. Позже мы узнали, что в Чите его пригласили в штаб округа, сняли с должности и направили на работу в запасной авиаполк на аэродром Укурей.
За 1940 год я много летал на У-2, на различные учения общевойсковых и танковых соединений. Организовал подготовку наглядных пособий, макетов вражеских самолетов, различных фотосхем, подготовил конспекты занятий по разведподготовке. На основе фактических данных была разработана вся система подготовки оперативных направлений в авиационном отношении. Кстати, разработка полковых авиационных учений, подготовка, а в ряде случаев, по поручению командования, и проведение их поручались мне, как имеющему академическое образование, в отличие от других старших офицеров штаба полка.
В ноябре 1940 года я уехал в краткосрочный отпуск в Советский Союз вместе с семьей к своим родителям, которые к тому времени, учитывая увеличение их семьи в Колтушах, получили дополнительную комнату.
Переговорил с родителями и попросил их оставить на зимнее время семью в Колтушах. Я мотивировал это сильнейшими морозами в МНР и появлением в населенных пунктах чумы от тарбаганов. После возвращения из отпуска продолжил работать, отдавая делу все свое время.
В апреле 1941 года, после окончания войсковых учений решил попросить командира полка разрешить убыть в краткосрочный отпуск в Советский Союз, учитывая, что в 1940 году я использовал для отпуска всего две недели. В Ундурхане сел на дозаправку самолет ТБ-3, который летел в Советский Союз. Разрешение было получено.
Уже было начало мая 1941 года, когда я с семьей в Москве садился в поезд до Борзи. Через 9 дней мы были уже в Ундурхане.
20 июня 1941 года я получил приказ вместе с семьей прибыть в штаб дивизии в Баин-Тумень и получить распоряжение об убытии из МНР к месту нового назначения. 22 июня с десяти часов утра были уже в той же казарме в Баин-Тумене, в которую приехали в 1940 году из Советского Союза. В 11.00 по дороге в штаб 246-й истребительной авиадивизии я услышал гул сирен по всему Баин-Туменю. Командир дивизии полковник Гуков сказал мне: «Я только что звонил в Читу. Ваш отъезд отменяется, так как у нас в штабе дивизии нет начальника разведки, он в отпуске в Союзе, а вы опытный офицер разведки. Поэтому я получил разрешение вам вступить в должность дивизионного разведчика. Через час доложите мне об обстановке вокруг границ МНР, состояние и базирование на сегодняшний день в Маньчжурии японской авиации».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
