Какова реакция? Главный «удлинитель-затягиватель» товарищ Троцкий настолько покладист, что даже «не имеет никаких возражений против участия Украинской делегации в мирных переговорах». Никакого предлога для прерывания переговорного процесса немцы не получают. Любезный Лев Давыдович даже переходит в своих выступлениях на немецкий язык. И говорит, говорит, говорит. А его слова повторяют европейские, а особенно немецкие и австро-венгерские газеты. Их читают рабочие и служащие Берлина и Гамбурга, Будапешта и Вены. И бастуют, и требуют мира…
Еще пару месяцев таких переговоров – и от монархии в Германии не останется и мокрого места. Терпение Берлина начинает иссякать, сроки переброски немецких войск с Востока для начала наступления на Западе начинают потихоньку «гореть». Поэтому 18 (31) января 1918 года немцы просто положили на стол карту и попросили советскую делегацию с ней ознакомиться. На ней была прочерчена новая русская граница: Россия теряла 150 тыс. км2 своей территории. Троцкий предложил устроить десятидневный перерыв, «дабы дать возможность правительственным органам Российской Республики вынести свое окончательное решение по поводу предложенных нам условий мира». Немцы это предложение не принимают – просто потому, что от первоначально очерченного срока перемирия прошел еще один месяц. Дальше ждать им нельзя – можно сорвать свое наступление на Западном фронте. Надо срочно подписывать мир. Несмотря на несогласие немцев, Троцкий преспокойно уезжает к Ильичу в Москву.
Именно в это время «германские агенты» большевики решили подальше от передовых позиций немецкой армии перевезти ЦК партии из Петрограда. Потом подальше от немцев перенесут в Москву и столицу.
Через одиннадцать дней делегация Троцкого вернулась назад. Прошло уже два раунда переговоров, но ни одной цели немецкие дипломаты не достигли. Мира нет, ясности нет. Приходится договариваться с украинцами. Проведя закулисные переговоры и пообещав им свою поддержку, немцы спровоцировали 24 января (6 февраля) 1918 года Центральную раду на провозглашение независимости своей страны. Германия подписывает с Украиной сепаратный мир[60]. По договору Центральная рада обязывалась до 31 июля того же года поставить Германии и Австро-Венгрии 1 млн тонн хлеба, 400 млн штук яиц, не менее 50 тыс. тонн мяса в живом виде, сахар и многое, многое другое[61]. В ответ немцы обещали оказать помощь украинцам в борьбе против… своих «шпионов» большевиков.
Отъезд большевиков для консультаций и события на Украине стали своеобразным рубежом германской политики. Это была последняя возможность спастись для Германской империи. Подписывая мир с Центральной радой, Германия брала курс на дезинтеграцию России, что не могло в итоге привести к прочному миру. Такое решение подписывало окончательный приговор Российской империи. Подписав договор с Украиной, Германия расписалась в нем кровью своих солдат. Немецкий историк Ф. Фишер констатирует: «Особенностью этого мира было то, что он был совершенно сознательно заключен с правительством, которое на момент подписания не обладало никакой властью в собственной стране. В результате все многочисленные преимущества, которыми немцы владели лишь на бумаге, могли быть реализованы лишь в случае завоевания страны и восстановления в Киеве правительства, с которым они подписали договор»[62].
Германские солдаты будут нужны на Украине, чтобы завоевывать для фатерлянда «млеко» и «яйки». Причем воевать придется… с большевиками. Поток немецких эшелонов на Запад так и не начнется. Почему? Большевики, как мы видим, и ранее вели себя на переговорах нагло и раскованно[63]. Но тут уж произошло что-то невероятное.
Большевики выступили по радио с обращением к немецким солдатам, в котором призвали их к неповиновению своим командирам![64] Эта прокламация была перехвачена, и ее текст, призывающий германцев к убийству императора и генералов и к братскому соединению с Советами, лег на стол кайзера Вильгельма. Что бы вы сделали на его месте в такой ситуации? Переговаривались с большевиками дальше? Когда нам говорят о грабительском Брестском мире, о жестокой необходимости его подписать, давайте не будем забывать о провокационных действиях Ленина и Троцкого, которые буквально вынуждали Германию круто поступить с нарушающей все мыслимые дипломатические нормы красной Россией.
Будем помнить и британских агентов, тех, кто стоял за спиной большевиков, кто настоял на совершении ими этой отчаянной, последней попытки разжечь революционный пожар в Берлине и Вене.
Реакция германского руководства была молниеносной. Вести переговоры уже не имело никакого смысла. Кайзер лично требует от своего министра иностранных дел немедленно предъявить большевикам ультиматум и, кроме оккупированных областей, потребовать еще Эстляндию и Лифляндию. Сам Ленин, рассказывая об этих драматических днях, скажет так: «…между нами было условлено, что мы держимся только до ультиматума немцев, после ультиматума мы сдаем»[65]. «Между нами» – означает между Владимиром Лениным и Львом Троцким. С таким решением последний и ехал на переговоры.
И вот ультиматум предъявлен. Но такого ответа большевиков не ожидал никто!
«Именем СНК Правительство РСФСР настоящим доводит до сведения правительств народов воюющих с нами союзных и нейтральных стран, что, отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия, со своей стороны, объявляет состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным».
Это и есть знаменитая формула Троцкого – «ни войны, ни мира». Позднее в советских учебниках истории писали, что Лев Давыдович нарушил инструкции и проявил ненужную самостоятельность. Это неправда. Гениальная формула Троцкого была одобрена на решающем заседании ЦК партии 11 (24 января) 1918 года[66]. На следующий день поздно вечером состоялось соединенное заседание Центральных Комитетов большевиков и левых эсеров, на котором она прошла подавляющим большинством. С одобренным решением внести полную неясность в ситуацию ехал Троцкий в Брест.
После своего ошеломляющего заявления в Бресте Троцкий не только не был осужден, но вновь получил поддержку революционного руководства. Через три дня после него ВЦИК принял резолюцию, начинавшуюся словами: «Заслушав и обсудив доклад мирной делегации, ВЦИК вполне одобряет образ действий своих представителей в Бресте»[67].
Такое одобрение выглядит достаточно странным, если вспомнить печальные последствия большевистского дипломатического демарша, отраженные в условиях «грабительского» мирного договора. Не будем удивляться. Вновь революционеры сделали прямо противоположное тому, на что рассчитывали германцы. «Это, естественно, создало полную неразбериху на востоке; нам же требовалась полная определенность. В любой момент на востоке могли сгуститься новые тучи, а нам предстояло ввязаться на западе в схватку не на жизнь, а на смерть. Военное положение требовало ясности…»[68] – пишет в мемуарах глава германской армии генерал Людендорф.
Произошло то, на что рассчитывали «союзники», подбрасывая немцам идею сотрудничества с большевиками. Вместо ясности в отношениях с Россией ситуация запутывается все больше. Троцкий, не давая никаких пояснений, покидает Брест. Ильича такой вариант вполне устраивает. Пусть себе немецкие войска стоят на русской территории, сейчас совсем не до них. Даже своим нахождением на русской территории германцы играют на руку Ленину. У него появляется козырь для торговли с Лондоном и Парижем. На следующий день после отъезда Троцкого по всем фронтам русской армии рассылается приказ Крыленко о прекращении состояния войны с противником и о всеобщей демобилизации.
Со стороны немцев поначалу было полнейшее замешательство. Все пытались интерпретировать беспрецедентное заявление Троцкого. Первоначально немецкие дипломаты провели совещание и сочли, что «хотя декларацией мир и не заключен, но все же восстановлено состояние мира между обеими сторонами». И только через три дня окрик берлинского руководства вернул их к реальности. Кайзер указал, что «не подписание Троцким мирного договора автоматически влечет за собой прекращение перемирия»[69]. Никто ведь не может гарантировать, что назавтра русский фронт случайно не возродится[70].
Чтобы проглотить большой кусок от русского пирога, берлинскому руководству нужно будет пошире раскрыть рот. Для оккупации территории Украины, Латвии, Эстляндии нужны солдаты. Нужны резервы, а их в Германии на четвертом году войны уже нет. Кончились немцы в Германии. Откуда же взять резервы? Вопрос решается только одним способом – снять с Западного фронта. Подведем итог большевистской дипломатии:
