зубами. Неприятно. Остаётся надеяться, что это займёт время даже у Вира, а я к тому времени успею закончить обучение в Академии, попасть в армию и «погибнуть» на одном из заданий.
Умник. Нужно было послушаться своих осторожных теней, а не проверять пределы силы. Неужто у меня не выпало бы другого случая? Зачем мне…
Я сбился с мысли, буквально споткнулся на ней. С некоторой оторопью медленно проговорил её про себя.
Зачем мне было убивать этого Кровавого. Убивать? Неужели я и впрямь так точно угадал свою новую суть? Суть, которая уже больше месяца не получала смертей.
Вцепился пальцами в виски. Нет. Бред. Я ощущал тогда азарт сражения, пробовал пределы своей силы, а не горел желанием его убить. Я бы и вовсе отпустил бы его, если бы это было возможно. Он просто узнал слишком много обо мне. Тайного. Я вовсе не желал насладиться чьей-то смертью, словно какой-то Кровавый Жнец.
Да и с ними всё совсем непросто. Креод не столько сам хотел убивать, сколько следовал приказу, который подавлял его волю.
Правда, не сказал бы, что эта мысль меня так уж сильно утешает. Ведь где-то там впал в забытье Предок Ребел, которого может поднять только жертва жара души в его честь. Кто сказал, что он, вернувшись к жизни, не сможет подавить мою волю так же, как подавляют волю Жнецов их создатели? Это не говоря про его месть всем тем, кто и убил его тысячу лет назад.
Нет уж. Не выходит у меня зажечь ихор, не выйдет и вырвать жар души из человека. Вот такой у вас господин, тени, неумеха. Зато над ним не будет никого.
С трудом вернув мысли в прежнее русло, я несколько раз моргнул, вспоминая, на чём оборвал разговор.
— Библиотека. Да. Не туда думаешь, Ирал. В городке ждут мои люди, а среди них Илиот. Кому как не ему знать, где записаны все эти правила создания и формулы.
— Хорошая мысль, господин, но для этого вам придётся навестить их.
Я уже собрался кивнуть, соглашаясь с этим справедливым доводом, как вспомнил, что тени придумали систему жестов, чтобы общаться со мной. Но что, если шагнуть чуть дальше? Осторожно поинтересовался:
— А вообще, вот вы сказали, что почти можете убить простолюдина, это хорошо, это я запомнил, а можете сделать так, чтобы вас кто-то услышал? Ну там шёпот в ушах, хрипение?
Ариос кивнул:
— Можем, — правда, тут же охолодил мою радость, — но для этого нам, а значит, вам нужно стать сильней.
Я хмыкнул:
— И мы снова возвращаемся к тому, с чего начали. К бесполезности занятий возжиганием ихора, — увидев, как дёрнулся Ирал, я поднял руку. — Да какая разница как это называется. Подожди, дай мне закончить.
— Конечно, господин. Простите меня, господин.
— Пройдя посвящение, я начал расти в рангах силы, сражаясь и убивая. Затем было второе посвящение, и я резко ослабел, упал едва ли не в начало своего пути. И здесь уже вам не отговориться тем, что для меня нужны особые печати, движения меча ведь едины, что тысячу лет назад, что сейчас, — Ирал поднял руку, прося слово, и я кивнул. — Говори.
— Господин, возможно, став единым на обоих путях, вам нужно использовать обе стороны — и движения меча и печати.
Я обдумал эту мысль и кивнул:
— Возможно. Но тогда бы Клинки Мрака…
Ирал тут же поправил меня:
— Двадцать четыре клина мрака.
Я покосился на него и упрямо извратил название:
— Тогда бы эти Мрачные клинки тоже действовали через раз, а не просто потеряли часть силы, став невыполнимыми на определённом движении. Точно так же, как и Шаги сквозь тень.
Молак, который всё это время молчал, негромко спросил:
— Значит, вы считаете, господин, что когда ваша сила разделилась на два пути, то вы упали на один или два ранга, а теперь, чтобы стать сильней, вы должны снова убивать?
— Именно.
— Это очень странно звучит, но при этом неуловимо правильно.
— Молак? — Ирал изумлённо уставился на него. — И ты туда же?
— Сам подумай. Мы, оглушённые тысячелетним забвением, потерявшие себя, почему-то восприняли как должное то, что господин становился сильней, убивая, но ведь умирая, идар просто должен превращаться в тень, переступая границу смерти. Ни один Оскуридо ранее не становился сильней таким способом. Каким же образом господин получал часть силы идаров в момент их смерти? Это возможно только для передачи силы во славу Ребела, и только.
— Но он ведь потомок Предка Ребела, — возразил Ирал.
Я же тут же добавил:
— Потомок павшего Предка. Не в этом ли причина моей необычной сути? Тень уходит в вечную пустоту небытия к Ребелу, как вы мне и рассказывали, но уходит ослабленной, отдавая мне часть своей силы.
Ирал снова покачал головой:
— Но мы ведь уже обсуждали и это. Это лишь позволило нам вернуть то, какими мы были. Ты же сам говорил, Молак, что это мы, а не господин, забираем часть теней в момент начала их падения в пустоту. Сколько могли, мы забрали, став почти нормальными, но больше в нас чужой силы не вмещалось, поэтому даже после смерти Идао Вораз не ощутили прибавки в силе. А вот после состава ощутили. Когда уже наш господин стал сильней.
Молак так же медленно ответил:
— Или же дело было в размере и количестве этой прибавки, тебе ли не знать, Ирал, как количество может однажды перейти в качество?
Я хмыкнул и спросил:
— Итак, мы вернулись к тому, что я и предлагал в начале заключения? Мне предстоит убивать как можно больше?
Ирал упрямо возразил:
— Господин, я говорил не о четырёх порциях жара души, а о десяти днях сгущения ихора. Они ещё не истекли, вы должны стараться, господин, это правильный и верный путь, который проверили десятки ваших предков.
Я устал спорить, поднял руки:
— Хорошо, как скажешь. Если я обещал, что буду сгущать и верить, то буду сгущать и верить, мне очень не хочется гнить, — сказав это, я растянул губы пальцами и потребовал ответа. — Что там? Есть чернота?
— Нет, господин, — мотнул головой Молак. — Вы Оскуридо, вы король, что вам до этих клятв?
Кажется, наш разговор и впрямь повторяется. Может, так и начинают сходить с ума в тюрьме? Я-то думал, что раз у меня есть тени и с ними можно говорить, то этого можно не опасаться, а на деле…
Я мотнул головой. Не слишком ли многого мне приходится бояться? Гниение ихора, безумие, раскрытие моих тайн?
Пожалуй, стоит оставить только что-то одно.
Для
