Наиболее отчётливые формы проявления адаптации физиологической также наблюдаются в экстремальных условиях существования, т. е. прежде всего в северных, экваториальных и высокогорных районах. Так, например, отмечено понижение основного обмена от северных районов к экваториальным; противоположная тенденция наблюдается для иммуноглобулинов крови — их количество повышается у экваториальных групп; в условиях высокогорья имеет место повышение гемоглобина, и т.д. Генезис этих особенностей достаточно сложен. Некоторые из них, по-видимому, закреплены генетически: например, наличие эффективного механизма стабилизации уровня холестерина у восточно-африканского племени масаев, питающихся преимущественно очень жирной пищей, у которых тем не менее отмечены низкое содержание холестерина и практически отсутствие атеросклероза. Другой пример: предполагаемое снижение чувствительности тканей к метаболическому действию ростового (соматотропного) гормона у малорослых пигмеев Африки. Выявлен и целый ряд зависимостей фенотипа от внешних факторов, прежде всего социально-экономического (питание, болезни).
Специфической особенностью взаимоотношений Ч. со средой является созданная им принципиально новая форма адаптации, в ходе которой Ч. меняет среду и одновременно происходят изменения общественных отношений людей; этот процесс осуществляется без перестройки морфофункциональной организации Ч. Но и биологическая адаптация человека специфична, ибо состоит в сохранении не только его биологических, но и социальных функций, и осуществляется при значительной и всё возрастающей роли социального фактора. В отличие от животных, Ч. сохраняет свои видовые морфофункциональные характеристики независимо от смены природных условий существования благодаря трудовой общественно-исторической деятельности. В результате длительного воздействия Ч. на окружающую природу создалась новая, «искусственная» среда обитания, оказывающая, в свою очередь, существенное влияние на различные стороны его жизнедеятельности. Этот процесс особенно усилился в условиях научно-технической революции, в связи с дальнейшей индустриализацией, урбанизацией среды и созданием искусственных экосистем. Вопрос о взаимоотношении Ч. и природной среды с середины 20 в. приобрёл большую актуальность и по существу вылился в проблему «человек и биосфера» (см. ст. Экология ).
Для всех этнорасовых групп Н. sapiens типично однозначное направление полового диморфизма , единообразный тип роста и биоморфоза. Половые различия проявляются уже с самых ранних этапов постнатального периода (т. е. после рождения) и выражаются прежде всего в темпах развития, так как по показателям биологического возраста девочки опережают мальчиков. При этом различные повреждающие воздействия в меньшей степени затрагивают ростовые процессы у женщин сравнительно с мужчинами, что связывается иногда с «защитным» действием двух Х-хромосом у женщин. Морфологически половой диморфизм отчётливо проявляется в общих размерах тела, пропорциях (относительно большая ширина таза у женщин, плеч — у мужчин), развитии так называемых компонентов тела (лучшее развитие подкожного жироотложения у женщин, а мускульного и костного компонентов — у мужчин), особенностях микроструктуры (диаметр мускульных волокон, размеры и общее количество жировых клеток и др.), а также в некоторых гистохимических характеристиках. Во всех возрастах в мужских группах наблюдается больший процент мускульных типов, в женских — пикнических. Имеются данные, что мускульный (атлетический) тип у мужчин и пикнический тип у женщин характеризуются и относительно высокими уровнями секреции половых гормонов — мужских (андрогенов) и женских (эстрогенов). Наконец, половые различия затрагивают также многие (физиологические и биохимические признаки. Так, например, температура тела, артериальное давление, частота сердцебиений, показатели красной и белой крови, основного обмена и др. проявляют у женщин (в отличие от мужчин) выраженную волнообразность в связи с половым циклом.
Специфической чертой индивидуального развития Ч. является относительно большая протяжённость периода детства со сравнительно низкой скоростью роста и выраженный скачок его скорости в связи с половым созреванием. Сходный тип ростового процесса существует и у некоторых обезьян, прежде всего у шимпанзе, однако интервал между вскармливанием и половым созреванием здесь меньше. Поэтому подобные закономерности роста могут рассматриваться в качестве характерных для определённого этапа эволюции приматов и особенно гоминид, в становлении которых важную роль сыграло увеличение периода обучения молодых особей. Такой тип роста характерен для современного Ч., хотя в темпах развития могут существовать некоторые групповые и особенно индивидуальные вариации. Последние выявляются внутри любой группы развивающихся индивидуумов, где всегда имеет место морфофизиологическая дифференциация при одном и том же хронологическом возрасте, определяющая в конечном итоге так называемый биологический возраст индивидуума. В качестве критериев биологического возраста используют различные морфологические, физиологические, биохимические тесты, в том числе характеризующие развитие скелета («скелетный возраст»), зубной системы («зубной возраст»), половое развитие, гормональный статус, некоторые показатели высшей нервной деятельности, зависящие в основном от возраста, а также сердечно-сосудистой, мышечной системы и т.д. Все эти показатели могут изменяться более или менее синхронно (гармонично) или, напротив, асинхронно, обнаруживать тенденцию к ускорению (см. Акцелерация ) или запаздыванию развития (см. Ретардация ). Особенно тесно связаны показатели скелетного, полового и общего соматического развития, которые чаще всего и используют как критерии биологического возраста. Но в зависимости от возраста разные показатели имеют различную диагностическую ценность. На темпы развития, а следовательно, и на биологический возраст влияют многие факторы. По данным исследований на близнецах, выявляется существенная роль наследственного фактора в определении скелетного, зубного возрастов, количеств. секреции половых гормонов, возраста наступления первой менструации и др. (см. Генетика человека ). Очень важная роль принадлежит также социально-экономическому фактору, в меньшей мере на биологический возраст могут влиять факторы природной среды (климато-сезонный, геохимический и др.). По-видимому, наблюдающийся во многих странах в основном на протяжении последнего столетия так называемый секулярный тренд («вековая тенденция»), выражающийся прежде всего в ускорении процессов развития, а также в увеличении размеров тела и некотором перераспределении типов телосложения, представляет собой лишь фазу колебаний в пределах видового комплекса Н. sapiens. Подобные вековые или даже эпохальные изменения могли существовать и много раньше. Так, например, для длины тела, формы головы и лица они констатируются с неолита и даже ранее. Динамика этих явлений подробно исследована советскими учёными. Особенно хорошо изучены процессы изменения формы головы — брахицефализация (увеличение её относительной ширины, выражаемой так называемым головным указателем ) и дебрахицефализация (противоположный сдвиг). Японские исследователи С. Морита и Ф. Оцуки (1973) указывают, например, что только за последние 50 лет головной указатель у мужчин-японцев увеличился на 3,3 единицы за счёт возрастания ширины головы; по данным советского антрополога В. В. Бунака (1968), средний рост молодых русских мужчин за 40 лет стал больше на 3 см. Отмечены эпохальные колебания и в показателях полового созревания, возможны они и для многих других признаков. Все эти изменения носили разнонаправленный характер, протекали разными темпами на разных территориях и в разные периоды развития человечества. Основные причины подобных микроэволюционных явлений в пределах вида Н. sapiens, по-видимому, генетические, связанные с процессами метисации населения планеты, изменением частот генов, сдвигом их доминантности и т.д., хотя их появление зависит и от целого ряда других факторов, в том числе социально-экономических. Вместе с тем снятие у неоантропов видообразующей формы естественного отбора, его стабилизирующая форма в современном обществе, развитие панмиксии , противодействующей проявлениям естественного мутационного процесса, не позволяют сейчас предсказать сколько-нибудь существенных изменений видового комплекса Н. sapiens, сформировавшегося в верхнем палеолите.
Лит.: Уильямс Р., Биохимическая индивидуальность, пер. с англ., М., 1960; Ископаемые гоминиды и происхождение человека, М., 1966; Барнетт А., Род человеческий, пер. с англ., М., 1968; Биология человека, пер. с англ., М., 1968; Адаптация человека, Л., 1972; Антропология 70-х годов, М., 1972; Основные закономерности роста и развития детей и критерии периодизации, Од., 1975; Возникновение человеческого общества. Палеолит Африки, Л., 1977; A new hominids from East Rudolf, Kenya, «American Journal of Physical Anthropology», 1975, v. 42, № 3; Die Evolution der Organismen: Ergebnisse und Probleme der Abstammungslehre, Bd 3—Phylogenie der Hominiden, Hrsg. von G. Heberer, Stuttg., 1974.
