Ценили и за рубежом. Там он в течение десятилетий был самым популярным посланцем русской поэзии. С ним встречались гении, его принимали президенты и премьер-министры, он дружил с Карденом и другими творцами Европы, Пикассо и Сальвадор Дали дарили ему свои работы, он встречался с философами Сартром и Хайдеггером, о котором написал своё эссе «Зубр мудрости», кстати, тоже увидевшее свет на страницах «Литературки».
Он был сыном своей страны и своего времени, поднимался и падал вместе со всеми, именно поэтому его стихи ловили и схватывали на лету, и многие его поэтические формулы становились, что называется, «крылатыми словами», как, например, строки «Все прогрессы реакционны, если рушится человек…». Один из немногих, он естественно перешагнул из давней жизни в реальность ХХI века.
В легенды отечественной культуры вошли спектакли, созданные из его творений, – «Антимиры», «Юнона и Авось», когда-то не разрешённый к показу на Таганке спектакль «Берегите ваши лица», песня «Миллион алых роз», архитектурный проект монумента российско-грузинской дружбы на Тишинке, многие другие работы поэта. Он осуществлял свой художественный дар – его кисти и перу принадлежат многочисленные акварели, рисунки, коллажи, которые он назвал «видеомами». Среди этих «видеом» есть подлинные шедевры.
Последние годы он болел, боролся со своим недугом, неутомимо творил новое. Он разгадывал загадки языка, обожал палиндромы и перевёртыши, ему в самом высоком смысле была подвластна магия слова. Его жена Зоя Богуславская самоотверженно поддерживала любимого мужа.
Многие помнят его в «фирменных» одеждах – белом костюме при белой капитанской фуражке, украшенной эмблемой знаменитой шхуны «Авось», которую он сам же и создал в своей историко-лирической поэме. Он и был капитаном этого корабля – флагмана современной поэзии, на котором была своя, особая дисциплина:
Руками ешьте даже суп,
но с музыкой – беда такая!
Чтоб вам не оторвало рук,
Не трожьте музыку руками.
Умер он, как и положено крупнейшему представителю русского авангарда, в соответствии со своим творчеством:
77 лет – это, если вглядеться, тоже идеальный палиндром из тех, что так любил Андрей Андреевич.
Судьба подарила и мне радость общения с этим уникальным человеком. Мы были знакомы более сорока лет – с 29 декабря 1969 года. Конечно, учитывая непреодолимую дистанцию – он был старше меня на одиннадцать лет и на свою фантастическую известность, но я всегда ощущал его внимательную отзывчивость. У меня хранятся подаренные им книги. Когда мне понадобился анонс для моей книги, выходящей в 2005 году, Андрей немедленно откликнулся и, уже не совсем послушной рукой, написал необходимые строки. Он с интересом и любовью относился к поэтам нового поколения, напечатал в «ЛГ» известную статью «Муки музы», посвящённую его молодым коллегам, в том числе нашему общему товарищу Саше Ткаченко. Сегодня я с печалью отдаю свой творческий и дружеский долг непревзойдённому классику русской поэзии.
Гражданская панихида прошла в любимом им Центральном Доме литераторов. В течение более двух часов по сцене Большого зала мимо гроба двигалась скорбная процессия тех, кто пришёл выразить поэту своё восхищение его даром, возложить к гробу цветы и венки, в последний раз увидеть лицо любимого поэта. Около часа длился и траурный митинг, на котором многие его знаменитые друзья и коллеги говорили о великом поэте и гражданине, о его гениальном творчестве. Андрей Дементьев, почти не скрывая слёз, прощался с ушедшим другом. Один из безымянных читателей положил на пирамиду поминальных цветов синий букетик воспетых поэтом полевых васильков:
Кто целовал твоё поле, Россия,
пока не выступят васильки?
Твои сорняки всемирно красивы,
хоть экспортируй их, сорняки.
Андрей Вознесенский в те годы, которые были названы «оттепелью», одним из первых связал разорванные нити времён, воскресил из небытия великие традиции русского и советского авангарда, заговорил новым языком, адекватным времени социальных перемен, которые тогда происходили в стране.
Когда гроб с телом поэта выносили из ЦДЛ, собравшиеся на панихиде его друзья, поклонники, читатели проводили Андрея Андреевича Вознесенского в последний путь громкими долгими аплодисментами. Это была дань блистательной судьбе, вдохновенному творчеству, стихам и поэмам, которые не умирают вместе с уходом их создателя. Думаю, Андрей Андреевич это бы одобрил. Он любил аплодисменты, славу, успех и, главное, не скрывал этого в отличие от многих его литературных знакомцев.
Душу поэта отпели в храме Св. Татианы при МГУ по православному обряду, гроб был захоронен в старой части Новодевичьего кладбища, где могилы его родителей.
Земное странствие поэта закончилось, началась жизнь небесная.
Прощайте, наш дорогой Андрей Андреевич…
Сергей МНАЦАКАНЯН
«ЛГ» выражает искренние соболезнования вдове поэта Зое Борисовне Богуславской, желает ей силы и мужества перед лицом невосполнимой утраты.
Код для вставки в блог или livejournal.com:
17
Прощание с Поэтархом 17
Ещё один поэт навсегда покинул Россию.
2010-06-09 / Сергей МНАЦАКАНЯН 18
открыть 17
КОД ССЫЛКИ:
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии: 09.06.2010 16:14:29 - Алексей Фёдорович Буряк пишет:
Замечательно написано про Андреф Вознесенского! Лкчше написать можно, но трудно... Хотелось бы в "Лит. газете." прочитать лучшие его стихи!! В последнее время давно не было его публикаций. --- Алексей Буряк. [email protected]
Гении и эксперты
Литература
Гении и эксперты
ПИСЬМА В ТИБЕТ
Письмо двенадцатое
Завершаем публикацию «писем» Кирилла АНКУДИНОВА о современной русской поэзии («ЛГ» № 26, 29, 35, 41, 45, 50 за 2009 год, № 4,9,11, 15, 19 за 2010 год).
Вот и подходит к концу наша переписка, мой тибетский друг. Отправляю своё последнее послание, поскольку состояние современной русской поэзии я вкратце обрисовал, а дальше пошли бы ненужные философско-литературоведческие размышления.
Ты пишешь, что тебе не даёт покоя один-единственный вопрос, который представляется самым главным, самым существенным: если сейчас так много хороших поэтов, то почему же нет гениев?
Отвечу на это так: дело не в поэтах и не в их стихах. Дело в социальном контексте, в котором оказываются поэты и стихи.
Я начал нашу переписку с Осипа Мандельштама и Даниила Хармса, ими же её завершу. Мандельштам и Хармс были замечательными и чрезвычайно значимыми поэтами. Сейчас тысячи авторов пишут «под Хармса» и «под Мандельштама» – но никому от этого ни жарко и ни холодно. Хотя они, в общем, пишут то же, что некогда писали Хармс и Мандельштам, – однако их тексты пребывают вне контекста «эпохи Хармса» и «эпохи Мандельштама» и, стало быть, социально бессмысленны.
Гений – талантливый поэт, который в наивысшей степени интересен обществу. Не-гений – талантливый поэт, который обществу неинтересен.
Социокультурное поле во все времена (и в наше время тоже) полно «чудесных зёрен», «живых точек роста». Если государство и (или) общество их стимулируют, на этом поле вырастает богатый урожай. Если не стимулируют, «зёрна» сгнивают, так и не давая всходов. В советское время государство и общество стимулировали поэтические «точки роста» (отчасти совместно общие, отчасти – в пику друг другу – разные). Ныне «нет гениев» оттого, что ни государство, ни общество не заинтересованы в стимулировании «точек роста». А напрасно.
Я обещал тебе говорить только о поэзии, но не о политике. Сейчас придётся изменить этому обещанию…
…Наше государство добилось неплохих результатов на культурном фронте. Беда в том, что все эти результаты пребывают в пространстве «популярной культуры», то бишь «попсы». А у «попсы» есть один недостаток: она «галимая». «Попсу» все охотно потребляют, но воевать за неё никто не пойдёт. В дискурсе же «высокой культуры» (и, в частности, в дискурсе «высокой поэзии») наше государство абсолютно безоружно.
