В частности, лишь потому, что не были предприняты должные меры предосторожности, некоторые люди получили отравление».
Вот так, не взирая на известные ему факты, излагает В. Н. Чернавин свою версию катастрофы.
Прослужив на подводных лодках 33 года, автор практически ничего не знал о причинах трагедии экипажа капитана 2-го ранга Игоря Британова. Официальная информация о подобных событиях всегда была скудна, часто — неправдоподобна… Подводники, разобщенные границами флотов, флотилий, эскадр, да и дивизий и бригад, редко имели полную и объективную информацию. Координировавшие подводников в рамках флотов органы управления (Подводные силы флотов) были упразднены еще в 1961 г. Задавать вопросы было бесполезно, это считалось плохим тоном.
Только в 1991 г., работая в группе экспертов-подводников, автор ознакомился с материалами законченного производством уголовного дела по факту катастрофы К-219 и понял, что предпосылки, обстоятельства и причины этой катастрофы — те же, что и в случае с К-429 в 1983 г. Судите сами.
Экипажи обоих кораблей не имели права на выход в море, поскольку перед походом они фактически были переформированы, поскольку была произведена замена более 30 % штатных членов экипажа (точнее, 54 и 34 %[21]), вследствие чего экипажи утратили боевую слаженность по боевым и повседневным расписаниям, сколоченность боевых постов, командных пунктов, отсечных аварийных партий, ГКП и корабля в целом. Вновь прибывшие прикомандированные не изучили особенности вверенной им матчасти, компоновки оборудования, не знали об имевших место ранее замечаниях по работе механизмов.
«Курс боевой подготовки АПЛ» в этом случае предусматривает для восстановления коллективной квалификации экипажа, налаживания повседневной и боевой организации службы на корабле, вживания вновь прибывших на штатные должности подводников в коллектив, для проверки их знаний и индивидуальной квалификации по специальности и по борьбе за живучесть, и ликвидации выявленных недостатков в знаниях и практических навыках, отработку в полном объеме задач Л-1, Л-2 и Л-3 и сдачу их тоже в полном объеме командиру и штабу дивизии. Однако этого сделано не было.
Оба «сборных экипажа» были вынуждены принимать корабли, имевшие неисправности технических средств, о которых не знали командиры кораблей и командиры БЧ-5, а низкая организация службы в связи с переформированием экипажей и непредставлением времени для ее налаживания не позволила командирам кораблей выявить существующие неисправности технических средств и принять адекватные меры.
Штабы и службы дивизий, в которые входили и К-429 и К-219, не вели должного и обязательного контроля за исправностью, укомплектованностью и нагрузкой боеготовых кораблей: корабля боевого дежурства и корабля, готовившегося к походу на боевую службу.
Командира 379-го экипажа капитана 1-го ранга Н. Суворова и его командира БЧ-5 капитана 1-го ранга Б. Лихово-зова сделали «козлами отпущения», а «постановщика» смертельных и никому не нужных «трюков» с К-429 О. А. Ерофеева отвели от ответственности, отправили на учебу в Академию Генштаба и тем самым дали карт-бланш на дальнейшие подобные импровизации с кораблями и людьми
Командир К-219 Игорь Британов, его командир БЧ-5, командир дивизиона живучести и другие были «подготовлены к закланию» точно так же, и только случай избавил их от лишения сурового приговора. Организаторы же всего этого (допустившие переформирование экипажа и не выведшие его из числа перволинейных) ответственности не понесли.
В обоих случаях предварительное следствие, проводившееся военной прокуратурой, не рассматривало наличие причинно-следственной связи халатности командиров соединений и их заместителей, допустивших выход в море не-боеготовых экипажей на кораблях, имевших неисправности, несовместимые с погружением их в подводное положение.
В 1999 г. вышла в свет книга подводника контр-адмирала Г. Г. Костева[22]. Оставалась надежда, что в этом солидном и достаточно объективном труде трагедия К-219 будет описана более правдиво, чем в воспоминаниях бывшего Главнокомандующего ВМФ.
Вот как описывает трагедию К-219 контр-адмирал Г. Г Костев (комментарии автора):
«Рано утром 3 октября при нахождении К-219 в районе патрулирования, имевшей ход от одного борта энергетической установки, в подводном положении в одной из ракетных шахт IV отсека произошел взрыв (причина взрыва?). Ударной волной сорвало крышку шахты, повредило ее коммуникации, связанные с отсеком. В отсек поступали компоненты ракетного топлива, начался пожар (опять пожар — которого никто не видел).
Часть личного состава IV отсека отравилась токсичными парами топлива и продуктами его горения. По приказанию из ЦП (ГКП) люди покинули IV отсек. Командира БЧ-2 и двух матросов вынесли на руках в бессознательном состоянии. Вскоре они скончались.
Четвертый отсек загерметизировали. К-219 всплыла (как уже отмечалось, лодка всплыла сразу же после взрыва, продув главный балласт экстренно). Ввели в действие второй борт энергоустановки.
Пожар в IV отсеке усиливался (?!), в отсек продолжала поступать забортная вода (несанкционированное поступление забортной воды продолжалось около двух суток через штатное забортное отверстие — скорее всего, кингстон орошения ракетной шахты).
Произошло короткое замыкание в электросети, сработала аварийная защита реактора правого борта. Левый борт ЯЭУ исправно работал. По мере поступления воды внутрь прочного корпуса осадка К-219 медленно увеличивалась при ровном киле.
Командир принял решение эвакуировать экипаж на подошедшие советские суда, используя их спасательные плавсредства.
Сам же, как и положено, остался с 10 человеками в ограждении рубки. И только когда вода стала подступать к ногам, приказал всем покинуть корабль, сойдя с борта тонущего корабля последним из остававшихся на верхней палубе. Море было спокойным.
Вскоре лодка потеряла плавучесть, продольную остойчивость и с дифферентом на нос, оголив винты, ушла под воду.
Внутри К-219 в реакторном отсеке навечно остался матрос В. Н. Преминин. До вывода людей наверх с реакторным отсеком поддерживалась из ЦП постоянная, непрерывная связь.
Преминин по приказанию с ГКП после остановки реакторов опустил поглотители на нижние концевики, однако сам выйти из отсека не смог — возникшая разность давления не позволила ему отдраить переборочную дверь, а помощь оказать было уже некому (нарушено правило взаимной страховки: в аварийной обстановке выполнять какие-либо работы в оставленном личным составом отсеке, должна группа составом не менее двух человек).
В 11.03 6 октября 1986 г. РПКСН К-219 в пятистах милях от Бермудских островов ушел в морскую пучину на глубину более 5000 м с матросом в реакторном отсеке — Владимиром Николаевичем (Так в тексте. Матроса звали Сергеем Анатольевичем) Премининым и пятнадцатью баллистическими ракетами с ядерными боеголовками. Спустя 11 лет, в 1997 г., В. Н. Преминину за совершенный им подвиг было присвоено звание Героя России».
Как видим, здесь уже нет описания той отчаянной борьбы за живучесть, о которой столь живописно повествовал В. Н. Чернавин, как нет и прозрачных намеков на затопление прочного корпуса через выгоревшие в результате длительного мощного пожара переборочные сальники (почему В. Н. Чернавин упомянул об этом при рассказе о гибели К-219, станет ясно в следующих главах). Но пожар все же присутствует.
И, наконец, события в изложении адмирала флота И. М. Капитанца[23], тогда — командующего Северным флотом:
«3 октября на атомной ракетной подводной лодке стратегического назначения К-219 в Атлантике произошел взрыв ракеты в шахте № 6, при этом погибли три человека, которые несли вахту в ракетном отсеке: командир ракетной боевой части капитан 3-го ранга А. Петрачков, матросы И. Харченко и Н. Смоглюка (так в тексте). Позже поступил доклад о гибели матроса С. Преминина, заглушившего реактор РПКСН.
Оценив обстановку в районе аварии К-219, я вызвал на связь командира капитана 2-го ранга И. Британова и приказал ему следовать в надводном положении максимальной скоростью в точку, находящуюся в 60–70 милях от ПЛ, но почти весь ее экипаж находился на верхней палубе по причине загазованности ПЛ. Экипаж РПКСН был снят на оба судна, которые начали буксировку ПЛ. Командир и часть вахты оставались на лодке для контроля.
На следующий день на атомном крейсере «Киров» (командир бригады капитан 1-го ранга А. Ковальчук, командир корабля С. Лебедев, старпом В. Рогатин) я вышел в район аварии, взяв с собой командующего флотилией контр-адмирала И. Литвинова и второй экипаж АПЛ. В течение шести суток скоростью 26 узлов крейсер следовал для оказания помощи К-219. Однако на третий день буксировки, 6 октября, под-лодка затонула, командир РПКСН И. Британов и вахта с разрешения ГК ВМФ покинули корабль. Суда доставили экипаж на Кубу, откуда самолетом его возвратили в Москву, а затем на Север.
