— Светочка, а когда уже будет расчётка с моей зарплатой? Очень жду.
Черт, что делать. Мы ведь вообще не оговаривали детали спектакля, глянула в смеющиеся глаза и чуть не выругалась вслух. Этот гад и не скажет, какой у него будет ход, мол выкручивайся сама. Впрочем, игра меня уже захватила:
— Я же вам уже говорила Владислав Валерьевич, заработную плату рассчитывает расчетчик из бухгалтерии, — вежливо, но прохладно ответила я ему, да и за стаканчик кофе, — я скосила глаза за напиток, — я не продаюсь!
Влад закивал:
— Конечно, конечно, а за что продаетесь?
Я опустила глаза и почти шепотом сказала:
— За сумочку Диор.
Посмотрела на вытянувшееся лицо Влада. Я выкрутилась, теперь твоя очередь. Он задумчиво кивнул и сунув руки в карманы удалился. В офисе еще полчаса шептались.
Несколько дней было тихо, а вернувшись с обеда я обнаружила красивый пакет, к которому была прикреплена записка, она была открыта, все, кто проходил мимо моего стола смог ее прочитать. «Прекрасной Светлане». Уверена, пока я обедала мимо моего стола прошел весь наш женский коллектив. Открыв пакет, я достала небольшую восхитительную сумочку. Пожав плечами и мысленно прося прощения у Диор, дизайнеров и мастеров, кто шил это чудо, я достала ножницы и начала вспарывать швы.
— Не верю, что Диор, — громко бормотала я, при этом следя, чтобы не повредить кожу и аккуратно, по шву разрезать ткань.
Когда сумочка распалась на отдельные части, я, покрутив кожу и ткань, недоуменно громко вздохнула:
— Надо же…и правда Диор, — сложила запчасти от сумки в пакет, в котором она была мне преподнесена и пробурчала довольно громко под нос, — сошью дома обратно, буду на дачу ездить.
В кабинете, кажется, одновременно разбилась пара-тройка чашек. Через час я получила сообщение.
Влад: ДА ТЫ СУМАШЕДШАЯ!!! СУМКУ ДИОР РАЗРЕЗАЛА НА ЛЕНТОЧКИ!!! ВЫЧТУ ЕЕ СТОИМОСТЬ ИЗ ТВОЕЙ ЧАСТИ ВЫЙГРЫША!
Пожала плечами. Да пожалуйста. Не думаю, что с меня можно будет много вычесть, ну сколько мы выиграем на двоих? Тысяч десять?! Но я недооценила волну интереса женской части холдинга к Владу. Через два часа снова пришло сообщение:
Влад: Трижды, нет четырежды целую твои умелые ручки, прелесть моя, ты не сумасшедшая, ты — гений! Знаешь сколько сейчас на тотализаторе? Знаешь?
Я молчала, тянула паузу, неужели тысяч двадцать? Авгеев не выдержал.
Влад: Двести тысяч!
Чего?! Я сглотнула.
Влад: Я правда сам накинул на вентилятор, сообщил паре знакомых, что не успокоюсь, пока я не оттрахаю тебя за сумочку и поставил на себя пятьдесят тысяч! Уверен, вечером, ставка возрастет в два раза, моя ж мужская гордость пострадала! Медузы-Горгоны всего холдинга уже потирают руки.
Я, прижимая к пылающим щекам ладони бросилась в туалет, хотелось истерично смеяться. Закрывшись в туалете, села на крышку унитаза и молча затряслась от безудержного смеха. Полагаю, девочки в офисе подумали, что я узнала о пари и плакала в туалете. Вид у меня был несколько растрепанным, глаза припухли от слез. Никто же не знает, что я так смеялась в туалете, что слезы текли ручьем. Теперь вот еще от смеха болит живот.
Прошло еще несколько дней, Авдеев периодически присылал сообщения о росте ставки, о сплетнях, иногда мы просто болтали, как-то он сообщил, пора действовать дальше:
Влад: Готовься, Света.
Я напряглась. Очень. Что еще выкинет эта творческая редиска? До конца дня ничего не происходило. Я натянула куртку, как обычно намотала шарф и поспешила к лифту. Когда дверь лифта открылась, увидела там Влада. Сегодня он был гладко выбрит. Сердце гулко застучало, похоже вот оно, новый акт спектакля. Влад близко подошел ко мне, обнял за талию и хрипло с ехидной улыбочкой спросил:
— Ты мне веришь?
Его серые глаза смотрели серьезно.
— Ддда, — протянула я, совсем неуверенная в том, что сказала.
Он подмигнул и шепотом сообщил:
— Тогда…поехали!
И поцеловал меня. Я так опешила, что сначала не знала, что сделать. Первым желанием было оттолкнуть его, но он целовал очень бережно и нежно, никогда бы не подумала, что этот язвительный, острый на язык парень может быть таким…таким… внезапно послышался шум, возглас:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ого!
После этого я услышала щелчки фотокамер. Не соображая, что я делаю, я оттолкнула от себя Авдеева, под щелчки камер с размаху двинула ему кулаком в скулу, растолкала «свидетелей» моего нравственного падения и баюкая ушибленную руку, быстро зашагала к метро.
Уже дома я получила сообщение:
Влад: У тебя отменный удар!
Я: Иди на…к…в…
Влад: Не злись, если бы я тебе сказал, то так здорово бы не получилось, ты была очень естественной. Не уверен, что бы ты смогла натурально сыграть. Даже мне, хоть и третьесортному, но актеру, это было не просто. Твои губы такие сладкие, Света!
Я: Паяц!
Влад: Слушай, у вас все девчата в вашей деревне такие боевые?
Я: Моя деревня, между прочим, третий по протяженности в стране город. И да, у нас все такие.
Сегодня Авдеев решил меня предупредить.
Влад: Моя психика не вынесет еще один ощутимый удар в челюсть от девушки, поэтому предупреждаю, завтра утром будет сюрприз.
Утром, я с забинтованной рукой, все же оказался ушиб, да еще и разбиты костяшки, сидя за компом и разнося счета-фактуры, услышала ахи и вздохи. Повернулась к двери, захотелось смеяться, Владька пришел с огромным фиолетовым синяком на скуле с огромным букетом белых роз. А…ну на этот случай я прорепетировала экспромт. Нет, я не буду хлестать букетом Влада, хотя хотелось. Есть кое-что получше.
Влад подошел и негромко попросил:
— Извини меня, Света. Он положил на стол цветы и вышел из кабинета.
В урне рядом с мужским туалетом белые розы смотрелись не плохо.
Еще несколько дней мы играли в молчанку на людях, сами же постоянно переписывались. Влад сообщил, что на кону уже семьсот тысяч рублей, и спрашивал, что я планирую сделать с этой суммой.
Я: У меня скоро отпуск, я хочу в Париж! Мне хватит на перелет и неделю проживания в Париже?
Пару часов Влад ничего не отвечал, впрочем, ему некогда, у него сейчас вечернее шоу с Авдеевым, где он опять прошелся по личной жизни кого-то известного, кажется футболиста. Почему-то сегодня его фразы казались язвительнее, чем обычно.
Уже засыпая, я получила сообщение.
Влад: Я хочу поехать с тобой, смотреть как ты пьешь кофе с круассанами утром, вечером танцуешь на набережной Сены, вместе с тобой подняться на Эйфелеву башню, пройтись по Новому мосту…
Утром сообщение было удалено, а в офисе состоялся новый акт нашего спектакля: Влад полз за мной на коленях, пытаясь поцеловать подол моей куртки и умолял:
— Пожалуйста, жестокосердная, позволь быть твоим домашним животным, я буду с удовольствием подставлять тебе свое мягкое брюшко! Позволь быть ковриком у твоей постели!
По-моему, он переигрывает, и кажется эта игра его затянула, я же решила, что это все пора прекращать. Как раз в коридор высыпали люди посмотреть на представление.
— Пожалуйста, Владислав Валерьевич, прекратите меня преследовать, почему-то из глаз покатились слезы — я вспомнила удаленное сообщение Влада, — если вы этого не сделаете, мне придется уволиться и искать снова работу. Я не могу быть с вами, я не люблю вас, а ваши последние выходки, вообще лиши меня жалости к вам!
Авдеев встал с колен. Посмотрел на меня как побитая собака, кивнул и сообщил:
— Я понял, Света, больше не приближусь к тебе ни на шаг.
Я вымученно улыбнулась и быстро пошла в сторону своего кабинета. Рабочий день уже начался. Ближе к обеду меня вызвал Николай Евгеньевич:
— Светлана, до меня дошли слухи…, - начал он и замялся, — если Авдеев вас преследует, я могу помочь, поговорю с директором радиопрограмм…
— Спасибо, Николай Евгеньевич, у меня все под контролем.
Вечером пришло сообщение от Влада.
Влад: Свет души моей, мы выиграли восемьсот тридцать две тысячи, тридцать тысяч придется отвалить Бабе Маше — уборщице и Маргарите, они поставили на тебя.
