Процесс продолжается. В сельское хозяйство Нечерноземья приходят роботы. На вакансии доярок — дело в том, что кое-какие фермерские хозяйства обзавелись адаптированными к нашим условиям и достаточно продуктивными стадами коровок. Держат их, кстати, на открытом воздухе. При собственных угодьях с достаточной кормовой базой это вполне эффективно. Но обиходить стадо в шесть-десять дюжин бурёнок фермерская семья не может. А нанять местное население — не выход. Бабоньки тоже усердны по части зелёного змия, а приворовать — любо дело... Да и санитарные требования.
Короче — проще купить робот. За пару сотен килоевро. Lely Astronaut A3 Next. Он совсем не похож на железную молодуху в платочке.
Робот-дояр Lely Astronaut A3 Next. Видны и надетые, и ещё не надетые доильные стаканы.
Это загончик (или стойло — кто их знает, аграриев, что у них как обзывается) с мягким полом. Туда загоняют коровку, бесконтактно (вот уж где 3-D распознавание образов в реальном времени) определяют положение вымени, чистят соски мягонькими щёточками, надевают на них дезинфицированные паром стаканчики-приёмники... В действие робот приводит пневматика. Гарантия на основные узлы — пять лет, срок службы — не меньше пятнадцати. Увидеть в действии их можно в этом ролике. Фермер — доволен. Через год планирует обзавестись ещё машинкой. Довольны и потребители, выстраивающиеся в очередь за его молоком.
Такие роботы производит голландская Lely Group. По миру установлено свыше 9000 штук. Интересно, до какой величины упадет цена, стань производство массовым, перебазируйся оно в ЮВА?
Но в любом случае мы можем сделать некоторые выводы. На планете живёт семь миллиардов душ, цены на углеводороды растут, и дешёвых продуктов ждать нам не приходится (продолжающиеся беспорядки в арабском мире — свидетельство этому). Даже нечернозёмные угодья представляют в этих условиях изрядную ценность. Но буколического сельского хозяйства, видимо, не будет уже никогда. Восстанавливать его в Нечерноземье и по всей стране придется уже на качественно новом технологическом уровне, с минимумом занятых и очень серьёзными капиталовложениями в технику, в том числе роботизированную и компьютерную. Делалась бы она ещё в России...
К оглавлению
Василий Щепетнёв: Прогулки с револьвером
Василий Щепетнев
Опубликовано 25 февраля 2011 года
Странный случай произошёл с Горьким девятнадцатого декабря тысяча девятьсот третьего года в Нижнем Новгороде. Поздним вечером гулял он себе тихо и неприметно на Откосе, как вдруг подошёл к нему неизвестный господин и спросил: «Вы Горький?»
Наверное, Горький обрадовался. Узнают даже в темноте! Любому человеку хочется признания, а разве писатель — не человек? Во всяком случае, он скрывать правду не стал и ответил просто, что да, Горький. Тут господин, не говоря более ни слова, вытащил нож и ударил Горького в грудь, да так сильно, что Алексей Максимович не удержался на ногах. Господин ударил вдругорядь, уже вскользь, едва оцарапав кожу, но Горький собрался с силой, поднялся и приготовился к отпору. Незнакомый господин, посчитав дело поконченным, скрылся во мраке.
Спасла Горького пагубная, казалось бы, привычка — курение. В нагрудном кармане он носил портсигар, который и стал преградою для ножа неизвестного господина.
Кем был тот господин, что толкнуло его на злодейский поступок, до сих пор остается тайной. Возможно, черносотенец. Или обозлённый муж. Или свихнувшийся любитель изящной словесности. Или просто урка. Но друзья и близкие Горького встревожились не на шутку. Константин Петрович Пятницкий, успешный издатель и человек вполне благоразумный, посылает Горькому браунинг, сотню патронов к нему и английский нож. «Пожалуйста, не гуляйте без оружия», — пишет он Алексею Максимовичу.
Получив посылку (всё, понятно, дошло в целости и сохранности), Горький порадовался револьверу: «Вещь — превосходная!» А от ножа отказался: есть свой, привычный. И тут же успокаивает покинутую жену: «Гуляю с револьвером. Вещица вроде пушки средней величины».
К счастью, случай воспользоваться оружием Горькому не представился. Кстати, «браунинг» был не первым стволом писателя: ещё в девятнадцатилетнем возрасте он, купив на базаре заряженный четырьмя патронами револьвер (такой вот сервис), совершил попытку самоубийства, выстрелив в сердце. Промахнулся.
Имел револьвер и Антон Павлович Чехов: в поездку на Сахалин он взял его на всякий случай — дорога дальняя, разное может приключиться. Не приключилось, и револьвер единственно послужил экспонатом ялтинского музея. Коллеге, литератору Абраму Борисовичу Тараховскому, Чехов писал: «Зачем Вы носите с собой револьвер? Вы честно исполняете Ваш долг, правда на Вашей стороне, значит — к чему Вам револьвер? Нападут? Ну и пусть. Не следует бояться, что бы ни угрожало, а это постоянное ношение револьвера только Вам же испортит нервы».
Были револьверы и у Леонида Андреева, и у Александра Куприна, и у Алексея Толстого, всех и перечислять не нужно. Ясно, что прогулка литератора с револьвером сто лет назад была если и не обыденным делом, то уж и не сенсацией ни в коей мере. Можно было купить револьвер себе или товарищу, на базаре или в оружейной лавке, передать с оказией или отправить посылкою — и ничего, никто не считал это ни преступлением, ни даже рискованным поступком.
Как изменилась Россия за этот век! Сегодня владение револьвером без разрешения властей само по себе преследуется в установленном законом порядке. А уж послать оружие почтой! Что там оружие — в январе вышла у меня новая повесть (в журнале «Искатель»), редакция выслала авторские экземпляры, но до моего почтового ящика бандероль не добралась. Пропала в пути. И это журналы! А уж револьвер с сотнею патронов... Нет, не та нынче почта.
К чему, собственно, я поднял старую историю с писательскими револьверами? Не для того, чтобы призвать к свободной продаже оружия по России, отнюдь. Другое тревожит: регресс общества. В начале двадцатого века оно считалось вполне дееспособным. Никто не спрашивал, можно ли взрослому человеку иметь револьвер. Да и у кого, собственно, спрашивать? В правительстве ведь те же люди, а вовсе не мудрые марсиане. Один взрослый другого взрослого стоит.
Сегодня не то, сегодня гражданам оружие не доверяют, потому как несмышлёныши, и злые несмышлёныши! Начнут стрелять на все четыре стороны, по поводу и без, морги загрузят, больницы разорят, статистику испортят. Исключено. Запретить и к передаче не принимать. А бритвы? Где найдёшь «Бисмарка» или «Отелло»? Даже безопасный «жиллет» ушёл в прошлое. А расплодившиеся, как тараканы, пластиковые ложки-вилки-ножи-стаканчики? Не порежешься сам, не порежешь соседа.
Вот если бы ещё и спички запретить! Не курили бы — это во-первых. Вспомним: и Чехов, и Горький, страдая от туберкулёза, так и не смогли расстаться с папиросами, а табак не менее опасен, нежели пуля. Ещё и намучаешься перед смертью. Во-вторых, перестанут поджигать «майбахи», а то стоит начать, примеры заразительны, глядишь, и «мерседесы» пострадают, и прочие «бентли». Коктейль Молотова, по сути, есть совершенная чепуха на постном масле, всяк может приготовить, оно и дешёво, и сердито. Опасно доверять народу открытый огонь.
А кому чай подогреть или картошечку испечь, для того существуют электрочайники и микроволновки. Курильщикам — электронные сигареты.
Даёшь е-Приму!
К оглавлению
Голубятня-Онлайн
Голубятня: Последняя миля Postbox 2
Сергей Голубицкий
Опубликовано 25 февраля 2011 года
Моё odi-et-amo с Надкусаном протекает вполне себе мирно: без убийств об стену, без топтания аксессуаров, без зловещего мата, разрывающего ночной покров индийского Эдема. В общем, ничего подобного былому форточному бескультурью не наблюдается. Когда мне что-то начинает активно не нравиться, я стараюсь сразу отвлечься и подумать о хорошем: о том, например, как в общем и целом мне всё в Надкусане нравится, об эстетике дизайна, об общей надёжности и неубиваемости системы. И — знаете ли — помогает: быстро успокаиваюсь, отхожу, снова радуюсь шмелям и пальмовым крысам (минувшей ночью, к слову, одна такая наведалась в бунгало: сбросила с крыши прямо в кровать рыбный скелетик — поделилась, между прочим, самым дорогим в своей жизни — пищей! Прямо подношение белым богам — чуть не прослезился от умиления!).
Худо-бедно до недавнего времени оставались лишь три саднящих (форточными воспоминаниями!) раны: система интегрального поиска с полноценной индексацией, почтовый клиент и органайзер. И вот, похоже, — тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! — все три удалось-таки залечить. Причём — за один практически месяц!
