других сатрапий. Поразительно мудрое решение.
Сколько же тут снега! Местами по брюхо лошади. Я всегда думал, что в лесу снега меньше, что ветви защищают землю. Как же я ошибался, снега меньше на лугах и полях, где его выдувает ветер. Армия едва ползет, боюсь, что имперцы могут ударить по нам на марше и тогда будет худо, тяжелый кавалерист настолько обвешан железом, что без лошади не представляет опасности. Но, похоже, у имперских командиров такой идеи не возникло – их полки отступают, стягиваясь к Рали. Я бы на месте их военачальника еще раз подумал, война в междуречной провинции доказала, что при наличии магической поддержки толка от городских стен не много. Эх, сотворить бы ураган, чтобы сдуть снег, но нельзя, здесь, на землях Единой империи резерв восстанавливается очень долго. Хотя, все плевать хотели на запреты, помогаем накалийцам. Кто тучу прогонит, кто промерзшие бревна подожжет. У целителей работы прибавляется с каждым днем, раненных и обмороженных достаточно. Когда движемся по реке или озеру, впереди идет кто-нибудь из водников, проверяет толщину льда. Пару раз останавливались и ждали, пока маги нарастят лед.
Два дня назад имперцы заняли холмы, перекрыв нам дорогу на Рали. Воины говорят, что расклад паршивый, кавалерия на подъеме потеряет скорость, если попробуем обойти – нам ударят в спину. Терять обозы нельзя. С другой стороны, если имперцы спустятся – им несдобровать. Мы сдули весь снег с подножья холмов, склоны под постоянным ветром обледенели, а большая часть армии спряталась в лесу. Не завидую солдатам империи, два дня при ураганном ветре, еще и водники устраивают дожди… Андариэль ушла с другими эльфами, они сейчас держат дорогу между холмами и городом. А вообще, мне уже давно не кажется, что эта война – авантюра. Продумано все, вплоть до каждой мелочи. Замерзшие реки подобны проторенным дорогам, снег и лед под ногами означают, что ты не сбился с пути. Обмундирование заговорено, припасов много. Краем глаза видел карты, на них куча пометок, означающих количество жителей в каждой деревушке и возможное сопротивление. В любом случае, каждый отряд отправляется в сопровождении хотя бы одного боевого мага. В большинстве случаев, мы не встречаем никакого сопротивления, воины прочесывают дома и удаляются. Я поучаствовал в одном из захватов, это была большая деревня с храмом Единого. Местные роптали, но не сопротивлялись, когда их выстроили на улице. Староста клялся и божился, что жрец уехал в Рали, но я почувствовал какое-то отвращение к одному из крестьян и указал на него солдатам. Раздели, а он упитанный как шаршуд по осени, нательный круг висит из чистого золота. Жреца так голышом и повесили на ближайшем дереве, а соседнюю ветку украсило тело старосты. Не стоит врать магам.
Имперцы не выдержали. Когда солнце полностью показалось над горизонтом, зазвучали рожки, застучали барабаны. Солдаты выстроились и пошли вниз навстречу накалийской пехоте. Десять тысяч воинов шли вперед, не подозревая о засаде. По мере спуска они все ускорялись и подножья холмов достигли уже бегом. Пехота изобразила паническое отступление, а когда из леса выехала тяжелая кавалерия, наши ударили по имперскому арьергарду. Началось избиение. Имперцам было некуда деваться, впереди копья накалицев и тролльи дубины, позади взбесившиеся стихии. Когда кавалерия и тролли вклинились в смешавшиеся ряды противника, мы перестали бить магией, кто-то из боевиков вытащил оружие и присоединился к накалийской пехоте. Потом вернулись эльфы. Не знаю, как у них получается, но они способны подстрелить одинокого имперца, окруженного со всех сторон и не задеть союзников. Солнце еще не прошло половины своего пути, когда все было кончено. Кто-то из имперцев смог убежать, кто-то поднял руки и опустился на колени, но большинство полегло. С нашей стороны потери были незначительны, в основном пострадала пехота. Целители выходят раненных и вскоре они опять будут сражаться. С имперцами не возились, пусть сами своих однополчан на руках носят. Вернувшись в палатку, Андариэль рассказала, как эльфы перехватили несколько гонцов, направлявшихся в сторону Рали и что Эллениэль, Тарлак и Кельвирея захватили имперских военачальников.
Защитники Рали сбежали, едва узнав, что основные имперские силы разбиты. Конечно, сидя где-нибудь далеко от места сражений, можно обвинять их в трусости, но если задуматься – у них не было выбора. Гарнизон бы не удержал город в любом раскладе. С другой стороны, это было не паническое бегство, а что-то вроде организованного отступления. Вместе с солдатами ушли чиновники и храмовники, была вывезена казна сатрапии. Не думаю, что казна уехала далеко, золото и серебро тяжелые, а сзади идет накалийская армия. Скорее всего, ее припрятали где-то в укромном месте. Во дворе дворца правителя нашли следы большого костра и кучу пепла. Однозначно, там сжигали какие-то важные бумаги. Мы с Андариэль устроились в одной из комнат дворца. На рассвете армия двинется дальше в сторону Онии. Здесь останется только гарнизон. С каждым захваченным городом в армии будет оставаться все меньше и меньше людей. А дальше, когда война закончится… не знаю, вроде бы планы есть, но никто толком не знает. Пока же я тут остаюсь за градоправителя. Жизнь полна неожиданностей, то ты соглядатай, то главный.
Итоги первого дня. Гарнизон в казармах, пленники в городской тюрьме. Естественно, что в тюрьму кидали не всех подряд, а только офицеров, солдатня сама себе лагерь строит за городскими стенами. В лагере свой комендант, мне он не подчиняется. Ну и пусть, у самого дел по горло. Бумаг нет, считай, ничего не знаю, казна пуста, положиться можно разве что на солдат из гарнизона и Андариэль, а быт как-то надо налаживать. К тому же здесь организовали лазарет, нужно следить, чтобы раненные получали хорошую разнообразную пищу. После полудня потянулись первые просители и посетители. С просителями разобрался быстро, собрал всех разом да объявил, что по долгам казны пусть имперцы платят. А вот разбирать различные тяжбы пришлось долго. Маги чувствуют ложь, но судить пришлось по совести, тщательно все обдумывая, чтобы решение было и справедливым и не слишком обременительным. После заката прогулялся до городской тюрьмы, хотел освободить тех, кого обвинили в ереси, вероотступничестве и иных преступлениях против имперской веры и имперского порядка. Освобождать было некого, перед уходом имперцы перебили часть заключенных. В живых остались только настоящие преступники – воры, убийцы, грабители, насильники. И, конечно, никаких бумаг и записей. Пришлось тратить время, выясняя, кто и за что осужден, какое наказание назначено. Лгунов повесили.
Война как корнеплод – сверху листья,
