— Муж у тебя, милая, человек порядочный, понимает что к чему.
Коль настаиваешь, деньги я возьму, — смекнула Ван, опасаясь, как бы не испортить дело.
Она немного добавила своих, купила лучшего вина, закусок и дорогих фруктов. Вернувшись с покупками, старуха принялась пуще прежнего ухаживать за гостьей.
Послушайте, дорогой читатель! Стоит вам хоть немного польстить любой, даже самой умной и проницательной женщине на свете, как она собьется с пути. И таких оказывается девять из каждого десятка.
Старуха поставила вино, закуски и сладости и пригласила Цзиньлянь к столу. После обеда Цзиньлянь шила до вечера, а потом, от души поблагодарив хозяйку, ушла домой, но не будем останавливаться на мелочах.
На третий день после завтрака старая Ван едва дождалась, когда уйдет У Чжи, и тотчас же проникла с черного хода к Цзиньлянь.
— Дорогая! Опять осмеливаюсь… — только и успела крикнуть она, как ее прервала Цзиньлянь.
— Иду, — крикнула она сверху, и они вместе зашагали в чайную.
* * *
Цзиньлянь разложила шитье и принялась за работу, а старуха готовила чай. Потом они занялись чаепитием.
Расскажем теперь о Симэнь Цине. С нетерпением ждал он этого дня.
Приоделся как полагается, прихватил лянов пять серебра, взял в руку крапленый золотом сычуаньский веер и, помахивая им, отправился на Лиловокаменную к старухе.
— Давно я к тебе не заглядывал, мамаша! — кашлянув, крикнул Симэнь у дверей чайной.
— Кто там? — быстро оглянувшись, отозвалась хозяйка.
— Это я.
— А, сам почтенный господин пожаловали, а мне и невдомек, — приветствовала его старуха. — Кстати, очень кстати пришли, сударь. Милости прошу, проходите.
Ван взяла Симэнь Цина под руку и ввела в комнату.
— Это и есть тот самый благодетель, который преподнес старухе все эти шелка, — глядя на Цзиньлянь, пояснила Ван.
Симэнь Цин внимательно смотрел на занятую шитьем Цзиньлянь, на ее связанные узлом волосы-тучи, бирюзовые головные украшения, на весеннюю свежесть ланит, легкую белую кофту из полотна, ярко-красную юбку и голубую безрукавку.
При виде Симэня она опустила голову. Он отвесил ей низкий поклон.
Она отложила работу и ответила на его приветствие.
— Больше года, сударь, пролежали у меня ваши шелка, — заговорила хозяйка.
— Спасибо надо говорить соседушке — взялась сшить, что нужно. Подите взгляните, сударь, какая работа! Будто на станке точит. Стежок к стежку — любо поглядеть.
— Как можно научиться так шить?! — взяв в руки шитье, стал расхваливать Симэнь. — Изумительно! Золотые руки!
— Вы шутите, сударь, — смущенно отвечала Цзиньлянь.
— Нельзя ль узнать, мамаша, где живет такая искусница? — нарочно спросил Симэнь.
— Угадайте, сударь.
— Разве мне догадаться!
— Тогда прошу вас, садитесь, — старая Ван захихикала. — Сейчас все расскажу.
Симэнь Цин сел напротив Цзиньлянь.
— Так знайте, милостивый сударь, — начала хозяйка. — Помните, вы еще под окном проходили и в вас так ловко угодил бамбуковый шест?
— Это когда у меня шапку с головы сбило, да? Но я так и не знаю, кто была та госпожа.
Цзиньлянь приподнялась и, поклонившись Симэню, тихо промолвила:
— Простите, сударь. Это я нечаянно ударила вас.
— Ну, что вы, что вы! — стал тут же успокаивать ее Симэнь, отвечая ей низкими поклонами.
— Она самая, — сказала старуха, — моя соседушка, супруга господина У Старшего.
— О, вы, оказывается, и есть супруга господина У Старшего? Я знаком с вашим супругом. Деловой человек, хороший хозяин. Торговлей занимается. Ни старого, ни малого не обидит и деньги зарабатывать умеет. Прекрасной души человек! Таких редко встретишь.
— Вот именно! — вставила хозяйка. — Госпожа с самой свадьбы во всем мужа слушается. Вот и живут в мире и согласии.
— Не шутите надо мной, сударь, — сказала Цзиньлянь. — Муж у меня человек никчемный.
— Вы ошибаетесь, сударыня, — возразил Симэнь. — Древние говорили: в слабом — основа жизни, в сильном — зародыш беды. При таком супруге, как ваш, сударыня, из огромного потока ни капли не прольется. Супруг ваш — человек честный, что ж в этом дурного?
Хозяйка только поддакивала Симэнь Цину, который знай нахваливал У Чжи.
— А вы, милая, знакомы с господином? — глядя на Цзиньлянь, спросила, наконец, Ван.
— Нет, не знакома.
— Этот господин — из здешних богачей. С его превосходительством уездным правителем дружбу водят. Господином Симэнем Старшим величают. У господина лавка лекарственных трав перед управой. Денег — горы, выше Северного Ковша.[121] От зерна амбары ломятся. Богатства несметные. Желтое в доме — золото, белое — серебро, круглое — жемчуг, блестящее — драгоценные камни. Есть и носорожьи бивни, и слоновая кость. А знакомства какие! Господ из управы ссужают. Это ведь я господину Симэню старшую жену сватала. Тоже не из простых — дочь тысяцкого У. Умнейшая женщина! — старуха обернулась к Симэню и спросила: — Что-то вы давненько не заглядывали, сударь?
— Никак не мог выбраться, мамаша, у дочери помолвка была.
— За кого же выдаете барышню? Что ж старуху посватать не позвали?
— За Чэнь Цзинцзи[122] из Восточной столицы выдаю. Чэни приходятся родственниками его превосходительству Яну, командующему восьмисоттысячной придворной гвардией. Жениху всего семнадцать, еще учится. Мы бы, конечно, вас пригласили, мамаша, да они тетушку Вэнь прислали, а с нашей стороны была торговка головными украшениями тетушка Сюэ. Они и засвидетельствовали помолвку. Мы небольшое угощение устраиваем. Если желаете, я за вами пришлю.
— Я шучу, сударь, — громко засмеялась Ван. — Все здешние свахи — сучьи дети. Когда сватают, меня не зовут. Разве допустят, чтоб из их заработка перепало?! Не зря говорят: кто одно дело делает, друг друга терпеть не может. Но после свадьбы я все же загляну, подарочек поднесу. И мне, глядишь, со стола перепадет. Что тут особенного! К чему отношения портить!
Старуха продолжала льстить Симэню, тот что-то бормотал ей в ответ, а Цзиньлянь, опустив голову, занималась шитьем.
О том же говорят и стихи:
Нрав женщин — прихотливый ручеек,Любовник есть, а мужу невдомек.Цзиньлянь Симэню сердцем отдалась,Но обнаружить все ж боится страсть.
Симэнь Цину было приятно видеть, как страсть овладевает всем существом Цзиньлянь, и он с нетерпением ждал счастливых минут. Хозяйка подала две чашки чаю. Одну — Симэню, другую — Цзиньлянь.
— Займи, милая, почтенного господина, — обратилась она к Цзиньлянь.
— Выпейте по чашечке чайку.
Хозяйка заметила многозначительные взгляды, которыми обменивались Симэнь и Цзиньлянь, и, глядя на Симэня, провела рукой по щеке. Симэнь понял, что половина дела сделана. Так уж повелось: за чаем любовники сговариваются, за вином в любви сливаются.
— Если бы вы не соблаговолили заглянуть к старухе, я б не посмела пойти к вам с приглашением, сударь. Но знать судьбе было так угодно: вы сами пожаловали, и так кстати. Говорят: один проситель двух господ не беспокоит. Вы же, ваша милость, помогли старухе деньгами, а госпожа — трудами своими. Как мне только благодарить вас! Счастливый случай свел вас. Нельзя ли попросить вас, сударь, занять место хозяина, потратиться немного на вино да кушанья и угостить госпожу за ее старание?
— У меня с собой серебро, а мне и невдомек. — Симэнь вынул около ляна и передал старухе Ван, чтобы та купила вина и закусок.
— Ну что вы! Из-за меня, пожалуйста, не беспокойтесь! — воскликнула Цзиньлянь, но осталась на своем месте.
— Будь добра, займи пока господина, а я сейчас приду, — сказала старуха и вышла за покупками.
— Не уходите, мамаша, — протянула Цзиньлянь, но с места не сошла.
Все текло как по маслу. Ведь у них было одно желание. Хозяйка удалилась, оставив Симэня наедине с Цзиньлянь. Симэнь, не отрывая глаз, смотрел на красавицу. Она была покорена его красотой, но, опустив голову, сосредоточенно шила и лишь украдкой бросала взоры на гостя.
Вскоре появилась старуха. Она внесла на блюдах и подносах жирного гуся и поджаренную утку, самого свежего мяса и изысканных фруктов и расставила кушанья на столе.
— Ну, убирай работу, дорогая, и садись за стол, — пригласила хозяйка.
— Не смею я! — сказала Цзиньлянь. — Вы сами покушайте с гостем, мамаша.
— Что ты говоришь! Ведь господин Симэнь тебя угощает, — изумилась старуха и подвинула яство поближе к Цзиньлянь.
Они сели за стол, налили вино. Симэнь взял полную чарку и, поднося ее Цзиньлянь, сказал:
— Выпейте, пожалуйста, эту чарку до дна, сударыня.
— Я вам весьма признательна, сударь, за ваше внимание, но мне не выпить так много, — благодарила его Цзиньлянь.
— Вы пить можете, дорогая, я знаю, — вставила старуха. — От чарки-другой ничего с вами не случится.
