Терапевт: А кто говорит, что смешно? (Максим невесело опускает голову.) Вы хотите вовлечь меня в войну на стороне того, кто стоит на стуле и тыкает пальцем в того, кто на коленях, чтобы его доконать – да? А если тот, «нижний», кого-нибудь позовет на помощь?
Максим (сквозь смех): Нет, это не подходит для решения вопроса. Они должны жить мирно. Но без сигарет.
Терапевт: Но как?
Максим: Я не знаю. Как-то по-другому.
Терапевт: Как они могут жить без сигарет, если для этого – нормального, они – способ организации всей жизни: организации времени, организации чувств, в конце концов – организации отношения к себе: сильный или слабый, хороший или плохой…. Организации отношения к нему окружающих. Что же он будет делать без сигарет?
Максим: Пусть он организует это все как-то по-другому! (Общий смех.)
Терапевт: Ну, если вы можете как-то с ним договориться, скажите, как он должен это организовать! Спустите ему директиву! (Общий смех.) Вам его не жалко? (Максим долго молчит, опустив голову. Губы у него подрагивают, одна рука поглаживает другую.) А нам жалко: хороший такой Макс. Вы хотите быть сверхчеловеком? (Максим молчит.) А вы не можете как-то договориться друг с другом: чтобы курить, получать от этого удовольствие и не воевать по этому поводу? Воевать по какому-нибудь другому поводу? (Максим молчит, опустив голову.) Что у него, в конце концов, (показывает вниз) других недостатков нет, кроме курения? (Максим молчит.) Зачем вам быть таким сильным? (Максим поднимает глаза на терапевта и молчит.) Не смотрите на меня такими дикими глазами. (Смех в группе.) Я же не сигарета.
Максим: Вы убеждаете меня, что это лучшее, что есть в моей жизни….
Терапевт: Это вы меня убеждаете в этом….
Максим: Лучшее, что есть в моей жизни, – те моменты, когда я принимаю какие-то решения, когда мне удается……
Терапевт: Хорошо, я с этим согласен, и что? Но у вас эти моменты не наступают без сигареты….
Максим: Иногда наступают….
Терапевт: Что это за «иногда»? А этот «иногда» что за персонаж? Он как выглядит?
Максим: Не знаю.
Терапевт: Ну, подумайте… (Максим сидит с опущенной головой, перебирает пальцами одной руки другую руку.) Вы, я чувствую, хотите быть персонажем с одной волей: без мыслей, без чувств….
Кто бы ни был ваш клиент, не должно быть фиксации на какой-то одной роли, к которой он стремится – психиатр, главный врач, диктатор, человек, который богат и кого-то покупает, человек в очень строгом костюме. Он может быть всем этим понемножку, может в это играть – входить и выходить из этого, пульсировать. Для него расфокусировка – это нахождение некоего чувственного плана самого себя, уход из головы профессора Доуэля.
Максим: Нет.
Терапевт: А вот у этого, внизу, пускай будут мысли, чувства, принятие решений. Но у него воли нет, поэтому его надо заставить, чтобы он работал на того, верхнего, у которого есть воля… Да?
Максим: (смеется): Да….
Терапевт: Вот если бы его еще в кандалы, чтобы он хорошо работал, был дисциплинированным и не курил…. И по ходу дела его еще чего-нибудь лишать, потому что, если разобраться, там наверняка не одно курение…. Вот тогда все будет в порядке: один, организатор, приказывает, другой – исполняет…. Угу?
Максим: Угу. (Его лицо снова становится грустным.)
Терапевт: Так он же тогда еще сильнее будет курить, только в подполье… (Максим и все остальные смеются.)
Максим: А где он возьмет сигареты? Сигареты-то покупает тот, который с воли….
Терапевт: Он что, в тюрьме будет сидеть?
Максим: Тот, который с воли, ему дает сигареты…. Он ему платит за то, что тот работает.
Терапевт: Угу. То есть еще какой-то штрейкбрехер, кто-то третий?
Максим: Нету.
Терапевт: А эти двое что – разговаривают друг с другом? Этот, верхний, только рычит? (Максим сначала смеется, потом резко перестает.)
Максим: Сейчас мы сделаем вывод, что у меня есть внутренние голоса, раздвоение личности? И поставим диагноз «шизофрения». Вялотекущая?
Терапевт: Нет, мне кажется, мы уже говорим о растроении…. Что гораздо лучше.
Максим: Об эмоциональной уплощенности….
Терапевт: Нет, я не это имел в виду. А голоса, мне кажется, есть у каждого человека.
Максим: Ну, иногда, может быть….
Терапевт: Американцы провели эксперимент и они нашли, что у каждого нормального человека в голове есть голоса, картинки и прочее…. кроме психиатров. У психиатров, оказалось, нет никаких голосов. (Общий смех.) Это очень известный эксперимент. Поэтому я не имею в виду никакой патологии. Я имею в виду нормальную картинку. (Максим снова перестает улыбаться и опускает голову.) Зачем вам нужны эти «смирительные рубашки»: дисциплина, бросание курить и т. д.?
Максим: Я успеваю более эффективно жить… У меня получается. И мне это доставляет удовольствие.
Терапевт: Мне кажется, что этот, что стоит на стуле, – немножко фанатичное существо.
Максим: Да!
Терапевт: Спит на гвоздях, ходит по стеклу….
Максим: Да.
Терапевт: Питается углем….
Максим: Но это тоже часть меня. Я не могу его отбросить.
Терапевт: Хорошо. Ну, а как они друг с другом-то общаются? Есть в вас еще какие-нибудь другие персонажи?
Максим (задумывается): Ну, там, может, что-то и есть, но это неважно. Мелочь, в общем.
Терапевт: А что же не мелочь?
Максим: Не мелочь то, чтобы тот, кто стоит на коленях, как вы говорите…… Хотя я не думаю, что он стоит на коленях….
Терапевт: Ну так ползает….
Максим: Когда его ставишь на колени, он перестает работать – творчески.
Терапевт: Ну, а как вы хотите: чтобы он стоял или шевелился?
Максим: Я хочу, чтобы они были в равноправных отношениях с тем, кто повелевает.
Терапевт: Но чтобы тот, что внизу, – слушался?
Максим: Нет, но……
Терапевт: А вы будете ему платить сигаретами, но редко? Будете давать ему меньше сигарет за лучшую работу? В этом ваша цель.
Максим (поднимает глаза кверху): Моя цель в том, чтобы он работал без сигарет.
Терапевт: Но он хочет сигарет! Чем вы платить ему будете?
Максим: Я не знаю. Чем угодно.
Терапевт: Вы предлагаете ему вместо сигарет, вместо удовольствия – насилие: будете держать его в кандалах, время от времени кормить, выпускать на воздух. А он хочет сигарет! А вы ему в этом отказываете. В чем будет состоять ваше общение?
Максим: В том, что я ставлю задачу, а он разрабатывает методы и стратегии решения.
Терапевт: Ему-то что от этого? Он-то что от этого будет получать?
Максим: Он будет получать удовольствие от самого процесса решения.
Терапевт: А…, то есть он будет работать просто за процесс? (Смех.)
Максим: Да, за процесс. Ему это нравится.
Терапевт: И вам приносить все плоды?
Максим: Почему – «мне»? Он – это тоже я.
Терапевт: Ну, конечно, это тоже вы. Но это лучшая часть вас – та, что стоит на стуле и….. (Смех.)
Максим: Что значит – лучшая? Они одинаковые!
Терапевт: Ну да, одинаковые. Скромность, конечно, украшает вождя. (Смех.) Они одинаковые, но нижний должен работать и приносить вам……
Максим: Второй тоже работает….
Терапевт: Да – надзирает. Это работа.
Максим: Нет.
Терапевт: А что он делает? Он же курить не может сам? Или тоже может – иногда? Кстати, как с этим?
Максим: Да, он тоже иногда может….
Терапевт: Они будут курить тайком друг от друга… (Смех.) Очень интересная система: каждый станет курить тайком от другого, но это будет строго запрещено… в этой стране. И плакаты будут везде висеть: «Мы не курим». Будет такой распределитель – тайный – для верхнего курящего, а нижний будет курить в казематах. (Максим смеется до слез.) Так?
Максим: Нет! Они не должны курить – ни один, ни второй (решительно бьет ребром ладони по колену).
Терапевт: Что вместо?
(Максим вытирает рукой пот со лба.)
Максим (после паузы): Они должны научиться жить без этого. Так же, как с этим.
Терапевт: Что такое – «должны»? Когда «нижнему» существу вы говорите «должны», оно начинает сопротивляться, не хочет слышать ничего, что происходит в модальности «должны». Когда слышит «должны», оно начинает ковырять в носу, читать книжку, чесаться, тайком покуривать, медитировать, на худой конец – смотреть телевизор. В общем, оно сразу же оставляет свою туманную оболочку, а само куда-то ускользает (Максим смеется.) А второе существо, наоборот, не понимает, как можно говорить другим языком, кроме как употребляя модальность «должны». (У Максима с лица «сползает» улыбка.) Им нужен какой-то переводчик. Сейчас я – переводчик. А когда меня нет, переводчиком является сигарета. А если не будет ни меня, ни сигареты – кто будет переводчиком между ними? Они же говорят на двух разных языках.
