Андрей Семенович – Многоуважаемый профессор, вылечите мою правую руку. Ее оторвал мой приятель Петр Павлович и обратно не отдает.
Петр Павлович стояли в прихожей профессора и демонически хохотали. Под мышкой у них была рука Андрея Семеновича, которую они держали презрительно, на подобие портфеля.
Осмотрев плечо Андрея Семеновича, профессор закурил трубку-папиросу и вымолвил:
– Это крупная шшадина.
Андрей Семенович – Простите, как вы сказали?
Профессор – Сшадина.
Андрей Семенович – Ссадина?
Профессор – Да, да, да. Шатина. Ша́-ти́н-на́!
Андрей Семенович – Хороша ссадина, когда и руки-то нет!
Из прихожей послышался смех.
Профессор – Ой! Кто там шмиётся?
Андрей Семенович – Это так просто. Вы не обращайте внимания.
Профессор – Хо! Ш удовольствием. Хотите, что-нибудь почитаем?
Андрей Семенович – А вы меня полечите.
Профессор – Да, да, да. Почитаем, а потом я вас полечу. Садитесь.
(Оба садятся).
Профессор – Хотите, я вам прочту свою науку?
Андрей Семенович – Пожалуйсто! Очень интересно.
Профессор – Только я изложил ее в стихах.
Андрей Семенович – Это страшно интересно!
Профессор – Вот, хе-хе, я вам прочту от сюда до сюда. Тут вот о внутренних органах, а тут уже о суставах.
Петр Павлович (входя в комнату):
Здыгр апрр устр устрЯ несу чужую рукуЗдыгр апрр устр устрГде профессор Тартарелин?Здыгр апрр устр устрГде приёмные часы?Если эти побрекушкиС двумя гирями до полуЭти часики старушкипролетели параболуЗдыгр апрр устр устрХод часов нарушен мноюим в замену карабистрна подставке здыгр апррс бесконечною рукоюприспособленной как стрелыот минуты за другоюв путь несётся погарелыйА под белым циферблатомблин мотает устр устри закутанный халатомвосседает карабистрон приёмные секундысмотрит в двигатель размеренчтобы время не гулялогде профессор ТартарелинГде Андрей Семеныч здыгроднорукий здыгр апррлечит здыгр апрр устрприспосабливает рукуприколачивает пальцыЗдыгр апрр прибиваетздыгр апрр устр бьёт.
Профессор Тартарелин – Это вы искалечили гражданина, П. П.?
Петр Павлович – Руку вырвал из манжеты.
Андрей Семенович – Бегал следом.
Профессор – Отвечайте.
Петр Павлович смеётся.
Карабистр – Гвиндалея!
Петр Павлыч – Карабистр!
Карабистер – Гвиндалан.
Профессор – Расскажите, как было дело.
Андрей Семенович —
Шёл я по полю намеднии внезапно вижу Петямне на встречу идет спокойнои, меня как буд-то не заметя,хочет мимо проскочить.Я кричу ему: Ах Петя!Здраствуй Петя мой приятель,ты как видно не заметилчто иду на встречу я.
Петр Павлович —
Но господство обстоятельстви скрещение событийиз пакон веков до ныненами правит как детьмиморит голодом в пустынихлещет в комнате плетьми.
Профессор – Так так, – это понятно. Стечение обстоятельств. Это верно. Закон.
Тут вдруг Петр Павлович наклонились к профессору и откусили ему ухо. Андрей Семенович побежал за миллиционером, а Петр Павлович бросили на пол руку Андрея Семеновича, положили на стол откушенное ухо профессора Тартарелина и незаметно ушли по черной лестнице.
Профессор лежал на полу и стонал.
– Ой ой ой, как больно! – стонал профессор. – Моя рана горит и исходит соком. Где найдется такой сострадательный человек, который промоит мою рану и зальет ее коллодием!?
Был чудный вечер. Высокие звезды, расположенные на небе установленными фигурами, светили в низ. Андрей Семенович, дыша полною грудью, тащил двух миллиционеров к дому профессора Тартарелина. Помахивая своей единственной рукой, Андрей Семенович рассказывал о случившемся.
Миллиционер спросил Андрея Семеновича:
– Как зовут этого проходимца?
Андрей Семенович не выдал своего товарища и даже не сказал его имяни.
Тогда оба миллиционера спросили Андрея Семеновича:
– Скажите нам, вы его давно знаете?
– С маленьких лет, когда я был еще вот таким, – сказал Андрей Семенович.
– А как он выглядит? – спросили миллиционеры.
– Его характерной чертой является длинная черная борода, – сказал Андрей Семенович.
Миллиционеры остановились, подтянули потуже свои кушаки и, открыв рты, запели приятными ночными голосами:
Ах как это интересноБыл приятель молодой,А подрос когда приятельСтал ходить он с бородой.
– Вы обладаете очень недурными голосами, разрешите поблагодарить вас, – сказал Андрей Семенович и протянул миллиционерам пустой рукав, потому что руки не было.
– Мы можем и на научные темы поговорить, – сказали миллиционеры хором.
Андрей Семенович махнул пустышкой.
– Земля имеет семь океянов, – начали миллиционеры. – Научные физики изучали солнечные пятна и привели к заключению, что на планетах нет водорода, и там неумест<н>о какое-либо сожительство.
В нашей атмосфере имеется такая точка, которая всякий центр зашибет.
Английский кремарторий Альберт Эйнштейн изобрел такую махинацию, через которую всякая штука относительна.
– О, любезные миллиционеры! – взмолился Андрей Семенович, – бежимте скорее, а ни то мой приятель окончательно убьет профессора Тартарелина.
Одного миллиционера звали Володя, а другого Сережа. Володя схватил Серюжу за руку, а Сережа схватил Андрея Семеновича за рукав, и они все втроем побежали.
– Глядите, три институтки бегут! – кричали им вслед извощики. Один даже хватил Сережу кнутом по заднице.
– Постой! На обратном пути ты мне штраф заплотишь! – крикнул Сережа, не выпуская из рук Андрея Семеновича.
Добежав до дома профессора, все троя сказали:
– Тпррр! – и остановились.
– По лестнице, в третий этаж! – скомандовал Андрей Семенович.
– Hoch! – крикнули милиционеры и кинулись по лестнице.
Моментально высадив плечом дверь, они ворвались в кабинет профессора Тартарелина.
Профессор Тартарелин сидел на полу, а жена профессора стояла перед ним на коленях и пришивала профессору ухо розовой шелковой ниточкой. Профессор держал в руках ножницы и вырезал платье на животе своей жены. Когда показался голый женин живот, профессор потер его ладонью и посмотрел в него, как в зеркало.
– Куда шьешь? Разве не видешь, что одно ухо выше другого получилось? – сказал сердито профессор.
Жена отпорола ухо и стала пришевать его заново.
Голый женский живот, как видно, развеселил профессора. Усы его ощетинились, а глазки заулыбались.
– Катенька, – сказал профессор, – брось пришивать ухо где-то сбоку, пришей мне его лучше к щеке.
Катенька, жена профессора Тартарелина, терпеливо отпорола ухо во второй раз и принялась пришивать его к щеке профессора.
– Ой, как щекотно! Ха-ха-ха! Как щекотно! – смеялся профессор, но вдруг, увидя стоящих на пороге миллиционеров, замолчал и сделался серьезным.
Миллиционер Сережа – Где здесь пострадавший?
Миллиционер Володя – Кому здесь откусили ухо?
Профессор (поднимаясь на ноги) – Господа! Я человек, изучающий науку вот уже, Слава Богу, 56 лет, ни в какие другие дела не вмешиваюсь. Если вы думаете, что мне откусили ухо, то вы жестоко ошибаетесь. Как видите, у меня оба уха целы. Одно, правдо, на щеке, но такова моя воля.
Миллиционер Сережа – Действительно, верно, оба уха на лицо.
Миллиционер Володя – У моего двоюрного брата так брови росли под носом.
Миллиционер Сережа – Не брови, а просто усы.
Карабистр – Фасфалакат!
Профессор – Приемные часы оконченны.
Жена профессора – Пора спать.
Андрей Семенович (входя) – Половина двенадцатого.
Миллиционеры хором – Покойной ночи.
Эхо – Спите сладко.
Профессор ложится на пол, остальные тоже ложатся и засыпают.
СОН
Тихо плещет океянскалы грозные ду дутихо светит океянчеловек поёт в дудутихо по морю бегутстраха белые слонырыбы скользкие поютзвёзды падают с луныДомик слабенький стоитдвери настеж распахнулнеги тёплые сулитв доме дремлет караул.А на крыше спит старухана носу её кривомтихим ветром плещет уходует волосы кругомА на дереве кукушкасквозь очки глядит на северне гляди моя кукушкане гляди всю ночь на севертам лишь ветер карабистрвремя в цифрах бережоттам лишь ястреб сдыгр устрсебе добычу стережот.
Петр Павлович —
