А ничего там, надо сказать, особенного и не наблюдалось. Дырка эта в стене, сама размером чуть больше метра в высоту и столько же в ширину, выходит в проход какой-то, или коридор, ну или тоннель вентиляционный. Кто их, конструкторов, разберёт, зачем он там нужен, проход этот? Не суть. В обе стороны, что направо, что налево уходит одинаково, с небольшим снижением вглубь массива Бастиона. Вход, или пробоина на самом деле, неширокий, вдвоём по этой ширине и не втиснешься, особенно таким крупным, как я. Света от него немного внутрь попадает, видно вглубь плохо, а потому неясно, куда лучше податься — направо или наоборот. Разницы, конечно, для нас никакой — что направо, что налево, мы ни там, ни там не были, и соваться далеко вовсе и не хотели. Поставили бы маячки этого Педро здесь, недалеко от входа, и вернулись бы назад. Потому что без ретрансляторов в глубине делать нечего, — сигнал затухнет, дрона потеряешь, и вся наша затея зряшной окажется.
И только я хотел у Валетчика спросить — куда драпать-то будем, если что? Как снизу, с подъёма, по которому мы недавно с таким трудом поднялись, раздалось этакое бодрое — шкряб-бряк, и дрон чёрный военного назначения возник перед нами, тут как тут, во всем своем шикарном инвентаре со стелс-технологиями. Я так прямо и о… ну… обмер — сами понимаете, быстро уж очень он поднялся, резко чересчур, есть тут от чего удивиться.
Да и он, надо сказать тоже, слегка растерялся. Стоит, смотрит на нас пристально так, в упор, не мигает и не двигается. И Валетчик застыл, вроде как в ступоре. А я так легонько в сторону сместился, дорогу внутрь освободил и чёрному этому говорю:
— «Давай проходи, друг, чего встал? Только там, внутри, всё одно неясно куда идти — влево или наоборот. И есть риск связь потерять, и своего шикарного коня просто за так лишиться».
Он медленно-неспешно, обошел меня, потом повернулся и снова на нас внимательно так смотрит. И шипит внутри себя, странно так — «ш-ш-ш-ш».
— «Что, говорю, синтезатор речи полетел, что ли? Попробуй, говорю, через сеть на меня выйди, если сказать чего хочешь», — и называю ему свой сетевой адрес, и сам при этом себе удивляюсь — надо же, первому встречному свой адрес дал, и фамилию у него не спросил.
А этот бесфамильный ничего не сказал и по сети не вышел, а снова так же «ш-ш», да «ш-ш». У меня от этого его «ш-ш» даже в голове слегка поплыло.
— «Ну, ладно, — говорю ему, — дело твоё, не хочешь и не надо. Только, может, ты дорогу знаешь, как отсюда выбраться? А то нам, с Валетчиком, что-то тоже не хочется к твоим преследователям в лапы попадать — есть такое ощущение, что они и к нам невежливыми окажутся».
И тут, как на беду, подлазит первая партия своры погонщиков, скауты вперемешку с трапперами, штук пять, все злые и ощеренные, как кошаки перед боем, и у всех на пузе полосатая буква «i» намалёвана. Заболтались мы на фиг, с этими евоными «ш», бдительность утратили, вот и попались. Как нас эти ловильщики увидали, так и давай орать на весь Остров:
— «А-а, здесь у них целая банда! Хватай их всех, без разбору, пока не ушли!»
Я даже и сообразить-то не успел ничего от испугу — как выскочу из прохода, да ка-ак пхну этих первых. Они так и слетели с площадки, только ноги кверху смелькали. И не просто ведь так слетели, а и тех, кто их сзади подпирал, с собой прихватили — очень хорошо слышно было, как сверху вниз по стене волна обвального треска-шороха с нарастающим шумом-грохотом и с воплем вселенским понеслась, как лавина с горы съехала. Уж сколько их там сразу рухнуло, и не представляю, но судя по воплям тем диким, да по мату четырёхэтажному, не меньше сотни. А то и больше. И тут Валетчик ясным таким голосом в наступившей тишине и произносит:
— «А вот здесь нам с тобой полный кирдык и пришел — инквизиторы нас теперь из-под земли достанут. Такого обвала они нам никогда не простят. Эх, жалко я полёта самого увидеть не успел, а если по звуку судить, летели они красиво! Надо бы заснять хотя бы последствия рекордного полёта, и на форуме редким кадром похвастаться — где ещё такое повидать доведётся?».
Выскочил он на площадку и вниз глаза свои зоркие уставил, чтобы картинку запечатлеть. Я за ним, тоже глянуть хочется — что там и как. А посмотреть там было, и на что, и на как. Ну, не сотня, конечно, но штук тридцать-сорок дронов инквизиторских, в дикой, копошащейся куче-мале перемешались, это точно. Вокруг руки-ноги оторванные валяются, а кое-где и головы их неразумные. Маты-перематы и крики стоят несусветные, и стало мне тогда неловко и стыдно, за то, какой я им урон тяжелый только что причинил. Точно ведь теперь житья от них не будет, не одного я тычком своим обидел, а почитай, чуть не весь их бандитский клан уделал. А-а, думаю, да и хрен с ними, а нечего к честным людям с экологией своей дурацкой приставать. А Валетчик посмотрел, посмотрел на эту кучу перемешанную и сказал:
— «Гы-ы, валим теперь отсюда и быстро, пока они не очухались. Заснял я их, паразитов, в пикантном виде с интересной стороны», — и рванул первым вовнутрь пролома.
И нацелился, было, сразу влево, но чёрный (не ушел, жук, а ведь мог бы), его за руку поймал и потянул совсем в другую сторону, то есть, наоборот. Ну, а я уж следом. Габаритки врубили, темень же кругом, и идём в темпе вальса. Минут пять шли, оглядывались — сзади всё тихо, не скоро видать инквизиторы завал из своих тел разберут. Подходим к развилке: напрямую точно такой же лаз уходит, а влево-вправо, коридор широкий да высокий, а вверх и вниз, два круглых колодца, типа — две трубы, а в них лестница, из ржавых железных прутьев набранная. Вот подводит нас чёрный военный к тому, что вверх ведёт, и тычет туда пальцем — валите, мол, этой тропой — ваш путь в гору. А сам остановился и снова на меня смотрит пристально, вроде как, печально слегка, и снова своё «ш-ш» странное заводит. Что за «ш-ш» такое, бестолковое? Кодировка речи, может, какая-то не та, или там, шифр? И снова у меня в голове сдвиг какой-то пошел, вроде как, закружилась слегка, и сполохи цветные в глазах понеслись. Что за хрень, ё-маё? А тут ещё индикатор связи желтым моргает — связь ослабла и вот-вот сорвётся.
— «Эй, друг, — говорю ему, — хватит уже шипеть, а то у меня от твоего шипа даже в мозгу свербит».
А Валетчик ко мне повернулся и спрашивает с вежливым удивлением:
— «Это кто шипит?»
— «Да вот, — говорю, — этот чёрный шипит. Как шкварки на сковородке, не слышишь, что ли?».
— «Чего это, — спрашивает Валетчик, — глюки у тебя, или где?»
— «Да нет, — отвечаю, — какие глюки? Сроду у меня этого добра не наблюдалось».
— «Тогда, почему ты говоришь, что он шипит, когда он молчит, как рыба об лёд? Видать динамик на бегах повредил, вот и голоса лишился».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
