этого вслух, может быть, потому, что и я не винил ее в той истории с кондиционером, а может, потому, что эффект только сильнее, когда обвинение остается невысказанным:
«Ты должен был уговорить их. Должен был все уладить. Должен был постоять за свою семью».
– Прости, – обращаюсь я к маске и опущенным вниз глазам.
«Но почти ничего из запланированного не состоялось, – говорю я той, с кем хочу быть. – Никлас и Петра пообещали дом кому-то другому, а с виллой на побережье в Каннах вышло какое-то странное недопонимание, и в США мы не поехали, а потому посчитали все и поняли, что у нас совсем нет денег на жилье, аренду машины и все эти мальчишники, девичники и предсвадебные обеды, двоюродной сестрой верховодил американский свадебный распорядитель, который, наверное, полагал, что мы, гости, – просто большой банкомат, это было за гранью, мы понять не могли, о чем вообще думали, пришлось пожертвовать уже оплаченными климатически нейтральными авиабилетами[11] и всем прочим. Ну ты понимаешь… – Она понимающе кивает в ответ, мы лежим в кровати какого-то гостиничного номера и рассказываем друг другу о наших бывших и тех идиотских ситуациях, в которые попадали из-за них. – Ох уж эти стандарты жизни среднего класса, фасад, который нужно поддерживать любой ценой. Так что мы затолкали детей в машину и поехали в Норвегию, но Бекке это совсем не подходило, палатка уже к шести утра нагревалась как печка, да и вообще, ты в курсе, сколько в Норвегии стоит обычный латте?»
Вилья возвращается, по дороге машинально вытирая руки об шорты, чтобы удалить возможные следы детских какашек.
– Я видела обеденный стол, – испуганно рассказывает она. – Полностью накрытый, там, на веранде. Тарелки, бутылки с вином, все такое.
Я киваю:
– Знаю, милая.
Она хмурится, смотрит по сторонам:
– Они просто все побросали и убежали как можно быстрее.
– Да.
– Тут только мы остались.
– Да.
«Ты предложила этот дом, – скажу я теще; снова похороны Каролы, в этой версии где-то на Лидингё[12], – спросила, почему бы нам не поселиться в загородном доме до конца лета, а ты тогда сможешь переехать в город, это же твоя идея, и мы решили, что так и правда многое решается. Кофе в золоченом сервизе, Дженис Джоплин и Эми Уайнхаус звучат из стереосистемы. – И это несмотря на засуху, жару и отключение воды с десяти вечера до шести утра».
«Вы каждый год предупреждаете нас о риске возгораний, – скажу я руководителю спасательного отряда, который встретит нас в Реттвике через два часа, когда все уже позади, – вы нас каждый год предупреждаете, так что мы перестали относиться к этому серьезно, думая, что вы контролируете ситуацию, ну да, мы чувствовали запах дыма от пожаров на севере, но человек ко всему привыкает, вы слишком часто кричали «волк! волк!».
«И нам было так хорошо вместе, – скажу я много лет спустя уже взрослому Заку, – мы с тобой вдвоем ходили купаться каждый день, могли часами бултыхаться, ты за то лето здорово научился плавать и даже нырять с мостков, а по вечерам мы читали книжки и играли в игры, дым не особенно нам докучал, в некоторые дни он вообще не чувствовался».
«Ведь человек ко всему привыкает, – отвечу я на вопросы журналистов, – и самое гадкое в проблеме изменения климата то, что мы свыкаемся с лесными пожарами, жарой, бездомными, которые мрут от нее как мухи в Париже, Берлине, Мадриде; в Индии миллионы людей гибнут, когда там не выпадают муссонные дожди, греческая экономика, по сути, рухнула, сельскохозяйственная отрасль на западе США загнулась от засухи, в Европе ливни смывают целые поселки, ну а мы включаем в доме кондиционер, устраиваем на улице барбекю, живучесть человечества всегда зиждилась на нашей уникальной способности подстраиваться под обстоятельства, но теперь она ведет нас к гибели, и мы кротко и безропотно следуем за ней, а если весь скот отправить на вынужденный убой, экологичный говяжий стейк в результате только подешевеет».
Спасатели все еще должны быть в Ованмюре где-то в районе церкви, вычитывает Вилья в каком-то чате в Сети, так что мы оставляем икеевский мешок в прицепе и после небольшого разглагольствования забираем печенье и уходим оттуда, уже почти четыре часа дня, жара и дым нестерпимы, Бекка ужом извивается в коляске и дергается так, будто у нее спазмы, она орет до хрипоты, я надеваю рюкзак-переноску и сажаю дочку в него, но она продолжает кричать, а мы идем дальше, несмотря на ее вопли.
«Потому что мы стыдились, – скажу я терапевту, – стыдились того, что втюхали такую кучу денег в ту пафосную таиландскую виллу, и в итоге лишили себя и детей дома на все лето, два высокооплачиваемых специалиста с высшим образованием спустили весь свой накопительный счет на такую банальщину, как авиабилеты и роскошный дом в Таиланде стоимостью 300 евро за ночь, аренда на полгода, и все ради того, чтобы иметь возможность посидеть на пляже и поесть жареный рис в последний раз в жизни. – Терапевт вопросительно смотрит на меня поверх блокнота с записями, а я киваю и говорю: – Ну да, конечно, альтернатива-то была, нам стоило попроситься с палаткой на земельный участок к кому-то из друзей, мы могли бы переехать в гостевую комнату в квартире мамы Каролы, но вместо этого остались после предупреждений властей, после того, как все уехали, мы так стыдились всего этого: того, что приобрели билеты в Штаты и не воспользовались ими, нашего электрокара от «БМВ», на который потратили, считай, карманные деньги, стыдились молока, сыра и мяса»[13].
Мы идем уже час, ремни переноски врезаются мне в плечи, и вдруг слышим отдаленный звук, сначала сирены, потом рев моторов: несколько автомобилей едут в противоположную сторону, три, четыре, пять пожарных машин и один красный автомобиль с логотипом спасательной службы и синим проблесковым маячком на крыше, они отделяются от опушки леса и движутся параллельно нашей дороге, мы кричим, скачем на месте, машем руками, Карола бежит им навстречу, размахивая как флагом красной фланелевой пеленкой Бекки, но они сворачивают от нас на лесную дорогу.
«Про такое как раз всегда думаешь, что с тобой это точно не может случиться, – скажу я Микке через полчаса, когда мы встретимся с ним в Реттвике и я обниму Зака, ему уже залепили пластырем ногу, он успел, конечно, подружиться с теми мальчишками с заднего сиденья и сидит теперь, играя на их планшетах и удивляясь, чего там взрослые расшумелись, – думаешь, что у властей все под контролем, мы же, в конце концов, в Швеции, вот уж действительно позорище, что у нас нет своих самолетов».
Спасатели нас не видят или, может, видят, но
