Гуров понимал, что добиваться от азиата какого-либо признания бессмысленно. Однако он хотел видеть его реакцию, хотя бы тень разочарования или досады. И это удалось. Гуров был уверен, что таджикских «товарищей» интересовала именно эта пластиковая папка с бумагами.
Ну не догадались неглупые ребята-азиаты, что интересующие их бумаги убийце окажутся ненужными и он небрежно швырнет их за кровать. Искали везде, но не там, где лежала папка. Следовало, правда, признаться, что не менее умные полковники их также не сразу обнаружили и к тому же – по чужой подсказке.
Гурову очень хотелось знать, какие отгадки таят в себе листы бумаги, запакованные в прозрачные файлы. Однако надо было дать время специалисту снять с папки дактилоскопию. Помимо тайн содержимого, ее серый пластик мог хранить на себе еще и интересные отпечатки.
Правда, предчувствие сыщика, а Гуров таким качеством обделен не был, негромко и гаденько шептало, что найденные бумаги могут рассказать о чем угодно, только не об убийстве их владельца. А на первом плане стояла именно эта задача. И группа таджиков с дипломатическими документами и без оных на убийц явно не тянула. Что-то очень серьезное стояло за их проникновением в квартиру Зеленского, но, видимо, не связанное непосредственно с его смертью.
И возникала еще одна проблема. К возможному компромату на Зеленского, а по раскладу такой обещал быть, к его пока непонятным связям с таджикскими «дипломатами» следовало отнестись весьма аккуратно. Слова генерала Орлова о щепетильности не были пустым звуком. Слава богу, что еще журналисты на «хвост» не сели. Их удовлетворила лампасная суета на месте убийства и официальные заявления. Иначе трудновато было бы объяснять Орлову и Зеленскому-старшему фантастические и скандальные версии утренних газет по поводу задержания азиатов в квартире убитого. Следовало как можно быстрее отправить подальше от чужих глаз и Ширази, и Джабара Рахматуллоева. И посольский посланник задерживался…
Ближе к восьми утра Гуров и Крячко отправились в управление, а Гойда – к себе в прокуратуру. Капитан Веселов, закончив с формальностями осмотра квартиры Зеленского, спустился на второй этаж и оформлял в протокол вчерашние показания приятной во всех отношениях Надежды Сергеевны. Советника Керобаева еще ночью Гойда сдал с рук на руки представителю посольства. Передача прошла в строгой форме, под роспись, с жесткими заявлениями о несоответствии его поведения дипломатическим и правовым нормам. Ко всему указанному еще было обещано официальное и решительное реагирование МИДа.
Жалкий вид советника, к тому времени растерявшему остатки посольского гонора, напоминал облик выброшенной из моря на солнце медузы. Похоже, дальнейшие повороты судьбы и карьеры не сулили ему ничего доброго. Изумило поведение посольского представителя по отношению к Негмату Ширази. Дипломат, едва увидев его, заметно напрягся и старательно отвел глаза в сторону. Не было сомнений, что этот гражданин посольскому работнику знаком не понаслышке.
Осторожно подбирая слова, он сообщил Гойде, что господин Ширази дипломатической неприкосновенностью не обладает, однако посольство обеспечит ему соответствующую адвокатскую защиту. «Техник» Рахматуллоев, присутствовавший здесь же, удостоился лишь поверхностного взгляда и невнятных слов, что внимание посольства будет также уделено и данному подданному республики Таджикистан.
От Рахматуллоева Станиславу ничего добиться не удалось. Тот с ходу пошел в отказ, ломано промычав, что по-русски не понимает, не говорит и вообще ничего не знает. Далее на все вопросы Крячко он только цокал языком и строил ему дебильные глазки. И еще пару раз за время допроса пытался забиться в истерике со слезами, воплями и битьем головы об стену. Ему этого, естественно, не позволили, прикрутив покрепче к стулу. А Ширази так и не проронил ни слова.
В общем, компания подобралась славная. Как в старом польском анекдоте: «Пан директор, пан телеграфист, пан золотарь, две курвы и я…» Где-то через часок после сдачи дипсоветника в посольство Ширази и Рахматуллоева пришлось отправить для размышлений в камеру предварительного заключения. И работы с ними не получилось, да и от глаз журналистов, если таковые налетят, экзотических клиентов следовало убрать.
По дороге на работу Гуров и Крячко заехали позавтракать в крохотное кафе. Станислав заказал себе яичницу, салат и двойной кофе с круассанами. Лев Иванович остановился на чашке черного кофе. Несмотря на ночные бдения и заметную усталость, есть ему совершенно не хотелось.
– Зря ты, Лева, отказываешься от приема пищи, – сказал Стас, покончив с яичницей и принявшись за кофе с круассанами. – Научно доказано, что кровь во время еды от головы активно отливает к желудку и не мешает человеку думать. Поэтому самый производительный умственный труд – это когда ты ешь или сразу после данного мероприятия. А если гражданин голодный, он ни о чем, кроме жратвы, думать не может. По себе знаю.
– Это точно. От тебя голодного толку никакого нет, – согласился с ним Лев Иванович. – И Эйнштейн свою теорию относительности открыл, хлебая половником из чугунка борщ.
– Ну, наверное, не борщ и не из чугунка, – засомневался Крячко. – Может быть, курочку Альберт кушал или, к примеру, рыбу-фиш.
– Хватит трепаться, – отставил кофейную чашку Гуров. – Доедай и поехали. Мне до девяти часов еще план для Орлова набросать надо. Кстати, ты ничего не намыслил по ребусам, что в папке лежат?
– Я думаю, Лева, следует подключить к этим документам ребят из Госнаркоконтроля, – посерьезнел Станислав. – Хотя в бумажках черт ногу сломит – все замазано, закодировано, однако связь Тимофея Зеленского с ребятишками из бывшей братской республики наводит на определенные мысли. Основной поток наркоты из Афганистана в Россию и дальше в Европу тянется именно через Таджикистан.
– Согласен с тобой, – кивнул Гуров. – Некоторые из схемок меня на эту же мысль натолкнули. Да и темный человечек этот, Негмат Ширази, который за папкой охотился, деньги явно не поставками кишмиша на рязанский рынок зарабатывает. Ты вот на зарплату полковника свитер производства фабрики «Пяльцы моей бабушки» второй год таскаешь, а он кашемировые костюмы тысячи эдак за полторы долларов, думаю, беспроблемно раз в квартал меняет. И галстук от Лорана шею ему точно не трет.
– Да вроде ничего свитер, – покосился на рукав, потом себе на грудь Крячко. – Чем он тебе не нравится? Главное – теплый.
– Да уж, что теплый, так это точно, – пробормотал под нос Лев Иванович.
Папка, найденная под кроватью, после криминалиста, снявшего с нее отпечатки, попала в руки Гурова. Он внимательно просмотрел бумаги, вложенные в прозрачные файлы, однако практически ничего не понял. Лежали в папке несколько расписок в получении денег – оригиналы и копии – но ни одной фамилии на них не значилось, стояли лишь подписи. Были там и листы с начерченными на них схемами, в которых с ходу разобраться было мудрено. Сокращения «тад», «каз», «орен», «мос», «с. —п.», наборы букв и цифр, похожие на автомобильные номера, маркировку вагонов или контейнеров, дни и месяцы. Все это наводило на догадки, однако требовало тщательного изучения и расшифровки.
Единственным полезным для расследования факта убийства документом оказался убористо исписанный листок. Не требовалось быть излишне догадливым, чтобы определить, что именно на нем Тимофей Зеленский скрупулезно вел приход и расход денег, находившихся в настенном сейфе. Он и озаглавлен был просто и доходчиво: «Сейф».
Четыре графы – число, приход, расход и сумма – тянулись через лист двумя столбиками. Итоговая цифра того, что должно было храниться в сейфе, воображение Льва Ивановича не поразила, однако заставила уважительно покачать головой. Если он не ошибался, в сейфе на утро субботы, по данным этой бумаги, лежали двести тридцать семь тысяч долларов. Не рублей, не евро и не юаней, а именно долларов, на что и указывал всем известный значок «$». В реестре мелькали цифры и побольше, однако последняя сумма была именно такой.
В субботнее утро эти двести тридцать семь тысяч баксов, может, и лежали в сейфе, а вот к воскресенью исчезли. И как ни перекладывай факты, а по любым раскладам выходило, что настенную бронированную ячейку вычистил убийца Зеленского. Да еще, по информации Станислава, и по его счетам через банкомат кредитной карточкой «прорезал».
Из этого должно было следовать, что версия убийства с целью ограбления самая правдоподобная. Вот только малюсенький такой и непоседливый червячок сомнения ворочался где-то в глубине души сыщика Гурова, не давая ему принять эту версию как стопроцентную.
Несколько эпизодов выбивались из общей картины. Не меняли ее, не кричали о несоответствии, а просто плохо сшивались с общим полотном. Это и встреча у машины, когда неизвестный приблизился к будущей жертве и они на несколько секунд замерли, причем Зеленский даже не повернул голову к подошедшему. Испуг или растерянность?.. Может быть, и то, и другое, однако в обоих случаях поведение не стандартное.
