Я прошел всю «лестницу» от рабочего до заведующего сводным экономическим отделом Совета Министров. Я знал наше хозяйство не по чужим докладным и я уже понимал, что нужно делать, чтобы страна вышла из кризиса.
Я писал законы и программы, делал расчеты, руководил огромным отделом, встречался с министрами и директорами заводов. И с теми, кто был у власти, кто принимал решения, тоже встречался: с Горбачевым, Рыжковым, Силаевым. Убеждал их действовать. Но действовать обдуманно, сегодня зная, что ты будешь делать сегодня, завтра и послезавтра. А чтобы это знать, нужна была программа, расписанная буквально по дням.[26]
Эти идеи легли в основу программы «500 дней», родившейся из творчества группы Явлинского в «Соснах», и последующих самостоятельных поисков Явлинского, Михайлова и Задорнова.
Позже ему не раз придется слушать упреки в свой адрес по поводу пребывания в «бункере». Например, Татьяна Корягина, кстати, сама тоже причастная к совминовскому дому отдыха «Сосны», скажет:
— Один из основных разработчиков программы «500 дней» вышел из «бункера» Николая Ивановича Рыжкова и сама разработка зарождалась там же, так что хорошего ждать не приходится[27].
Григорий Алексеевич никогда не отрицал своего «бункерского» происхождения. Наоборот, говорил о том, что работа в аппарате Совмина, работа с Н. Рыжковым его многому научила. Уже хотя бы для того, чтобы осознать разницу между своими идеалами и идеями и чужими идеями, стоило побывать там. Сам того не желая, он оказался в оппозиции к своему любимому учителю — Л. Абалкину. И очень болезненно переживал это.
— Если бы я испытывал к программам Л. Абалкина хотя бы половину той теплоты, которую испытывал к нему как к человеку, то не стал бы я его оппонентом. Но мы с академиком смотрели на экономику разными глазами: что для одного круглое, то для другого зеленое.
В дальнейшем это противостояние будет усиливаться. В этом противостоянии, в твердом намерении продолжить разработку программы проявляется одна из важнейших особенностей Г. А. Явлинского. Я бы не стала говорить, что это упорство в достижении цели. Да, конечно, и упорство тоже, но не это, на мой взгляд, главное. Трудно согласиться с мнением психологов: «Одна из важнейших характеристик Григория Алексеевича — потребность в совершении поступка, то есть действия значительного, необычного, привлекающего внимание своей оригинальностью, соответствующего собственным принципам и таким образом заслуживающего уважения и самоуважения. При этом удовлетворение доставляет не так результат, к которому приводит данное действие, как сам факт его совершения»[28].
Здесь совсем не учитывается одна из важнейших, как я полагаю, особенностей Явлинского, проявившаяся еще в детстве — во всем доходить до самого начала начал. Исследовать причинно-следственные связи, переходя на большие абстракции и обобщения. Здесь психологи делают акцент на стремлении привлечь внимание, на потребность в одобрении. Может быть, это тоже есть в Явлинском. Но если вспомнить историю написания его первой нашумевшей книги и всех последующих событий, то приходишь совсем к другому выводу. Психологи нарисовали некоего фрондера с болезненным самолюбием. Я вижу его иначе. Я вижу жажду самовыражения, желание поделиться открывшейся истиной с другими, убедить их в своей правоте и увлечь за собой. Кто прав? Просто трудно поверить, что пройдя столь мучительный и болезненный (в буквальном смысле слова) путь, Явлинский будет стремиться к дешевому позерству. Вряд ли.
«500 дней»
Близился к концу 1989 год. Сейчас страдания тех лет в виде пустых полок магазинов, дефицита самого необходимого кажутся кому-то, наверное, совсем безобидными. Но тогда вся страна жаждала перемен. Многие надеялись, что с помощью реформ сможем вступить в эпоху экономического ренессанса. Однако Г. А. Явлинский, в отличие от всех или по крайней мере многих, жил, образно говоря, ожиданием Годо, то есть предчувствием катастрофы. Перестройка с первых же шагов вызывала у него множество вопросов, на которые он не находил ответов. Эти вопросы наиболее сильно обострились в «бункерский» период. Там он познакомился не столько с тайнами механизма управления (они ему были уже известны), сколько с тайнами принятия решений. И будучи человеком отнюдь не робкого десятка, он тоже принял решение. Он решился вступить в единоборство с системой, на этот раз вполне осознанно. Надел рыцарские доспехи, состоящие из точных экономических расчетов, горячих порывов молодости, жажды подвига и бросил перчатку Н. Рыжкову и всем «бункерцам», вызывая их на экономико-социальную дуэль с политической подоплекой.
Полем боя служил письменный стол, а вместо шпаги была обыкновенная авторучка. Ему помогали два других рыцаря: Алексей Михайлов — заведующий сектором Научного центра по ценообразованию Госкомцен СССР и Михаил Задорнов — научный сотрудник Института экономики АН СССР.
В это же время — в декабре 1989 года ничего не подозревавший о готовящемся поединке Н. Рыжков представил на обсуждение заседания Совета Министров первый в истории СССР «рыночный план». Если вы когда-нибудь пытались есть соленое варенье или огурцы с молоком, то тогда сможете представить себе о чем был доклад Н. Рыжкова. Он соединил в одном целом несоединимое: рыночную экономику и планирование. Наверное, поэтому аплодисменты и поздравления достались вовсе не ему — главному виновнику событий, а другому, дерзнувшему опровергнуть правительственную программу. Волей судьбы на заседании присутствовал академик С. С. Шаталин. Несмотря на преклонный возраст, он резво выбежал к трибуне, с которой только что торжественно вещал Н. Рыжков. Шаталин около часа вдохновенно опровергал его доклад как нечто несъедобное и даже ядовитое, к использованию непригодное. С ним все дружно согласились, его поздравляли и даже целовали, хвалили и поддерживали. А вскоре так же дружно и единодушно приступили к выполнению несъедобной экономической политики, о которой докладывал Н. Рыжков.
Тогда С. Шаталин не был знаком с Григорием Алексеевичем Явлинским и даже, наверное, не слыхал о нем. Но они, не зная друг друга, думали в унисон, их пути уже начали сближаться. В марте 1990 года С. Шаталин стал членом Президентского Совета СССР. Весной 1990 года программа Явлинского, Михайлова и Задорнова была готова. Они назвали ее «400 дней доверия».
Читая эту программу, изданную отдельной брошюрой, я невольно вспоминала слова Н. Рериха. Правда, он говорил о произведениях живописи, но в данном случае Г. А. Явлинский и его друзья тоже были творцами и художниками будущего страны. Прежде чем приступить к работе над большой картиной, художник пишет эскизы. По мнению Н. Рериха, в эскизе «первая мысль, зажегшая художника, бывает вдохновеннее условно законченного выражения». Это же можно сказать и о программе «400 дней доверия», предшествовавшей программе «500 дней». На эскизность указывает и подзаголовок программы: «Концепция ускоренного перевода экономики СССР на рыночные начала». Главная идея этой программы: право собственности юридических и физических лиц на любой вид имущества, гарантированное законом (кроме имущества, находящегося в исключительно государственной собственности). Эта идея, дающая простор развитию мелкого и среднего предпринимательства, плавно переходила в идею разгосударствления предприятий. Речь шла о предприятиях, связанных с обслуживанием населения и производством потребительских товаров, а также небольших предприятий с количеством работающих до 300 человек. На этом государство, по оценкам Григория Алексеевича, должно было получить до 400 млрд рублей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
