В сказку уже и не верит никто, Золушку фея-крестная посылает выследить и соблазнить принца. И не простит волшебная тетка сказочному наследнику никогда, что саму фею-крестную он игнорировал. Это современное продолжение сказки. Шарль Перро был бы в полном восторге.
– Твоим куратором на время этой операции остаюсь я, – сказал полковник, – Хотя по идее, тебе должны были дать другого офицера. Операция эта не учебная, а боевая. Но в конторе решили, что тебе надо работать со знакомым человеком. Видишь, берегут тебя, Натка!
– Книгу я вам приготовила, Кузнецова, – Мотя показывает мне на свое пособие по приручению мужчин, – Ознакомьтесь перед поездкой. Это много вам не даст, но азы узнаете, и то хорошо, – Мотя в меня не верила, и не скрывала этого. Ну, конечно, если Марк с ней не пошел на близкие личностные отношения, а мне свое внимание уделил, то здесь явно какая-то аномалия! А то, что произошло на дипломатическом приеме, это явно ошибка. Игра случая.
– И про Жакко узнаешь. Что это за фрукт около графа появился, – на прощание дает мне задание полковник. Говорит с небольшой иронией, но я понимаю, что ему это знать необходимо, – Имечко какое себе выбрал! Жакко! Как попугая назвали.
– Это блюдо такое, – невозмутимо говорит Мотя, – Его из улиток готовят. Улитки, запеченные с сыром Добрир. Их с вином Бордо подают. Они это блюдо заявили в Программе встречи на выставке, но что-то не получилось. Только произносится с ударением на первом слоге. Жакко, – преподала нам всем урок моя наставница. Браво, Мотя!
Надо было видеть лицо моего полковника! Мадам его просто в нокаут отправила! Особенно, когда сказала, что это было в Программе заявлено! Хотя и я тоже хороша, держала эту Программу в руках, а до конца не прочитала. Спасибо, Мотя! И я заодно теперь знаю, что мне сделать с Зитой и Гитой, только рецепт этого кулинарного чуда уточнить надо. Как, ты говоришь, сыр называется?
Часть 5
Прекрасная погода создала хорошее настроение всем, кто имел счастье остаться на эти выходные в Москве. На ярко синем небе, еще не выгоревшем от летнего солнца, неподвижно висели прозрачные белые куски облаков. К вечеру обещают дождь, предупредило меня радио Хорошая волна. Я бросила Мотину книгу на заднее сиденье, потом почитаю. Ведущий музыкальной программы только что констатировал, что его очередная жертва не может вспомнить и напеть три песни о весне, поэтому приз остается в студии. Под его непрерывный легкий треп я порулила домой.
Мне срочно надо найти Дюшу. Если есть кто-то, кто лучше него разбирается в самолетах, то я таких не знаю. Из всех моих знакомых сосед ближе всех стоит к производству летательных аппаратов настоящего и будущего. И не важно, что меня интересуют самолеты из бумаги, а не из стали и стекла. Хотя ходят упорные слухи, что современные лайнеры то же давно делают не из стали. Есть у меня небольшое сомнение относительно знаменитой корпорации Дюши, но это очень тайное! Не будем разрушать большой миф большой компании Бобинг, но немного расскажу, а выводы вы и сами сделаете.
В одиннадцатом классе мне задали дома собрать модель радиоприемника. Физик выдал каждому набор проводов, конденсаторов, транзисторов, диодов и прочей непонятной ерунды. Все это должно было по задумке учителя крепиться на картонку с помощью паяльника. И нам даже был продемонстрирован этот странный инструмент, больше похожий на указку с проводом. Может быть, кому-то это покажется простым и незамысловатым делом, но я сама его выполнить не смогла. Тогда я сгребла все детальки в кулачок и потопала к соседу, искренне веря, что собрать радиоприемник для огромной корпорации Бобинг, самолеты которой летают по всему миру, это пара пустяков.
Спустя два дня я поинтересовалась у Дюши судьбой моего зачетного радиоприемника. Расстроенный Дюша поведал мне, что над той схемой, которую я ему дала, думали их инженеры, но собрать ее не смогли. И знаете почему? Все детали нужно было паять! Да-да! Именно, паять! То есть натурально, включить паяльник в розетку, взять его в руки, окунуть в припой и паять! Но, как сказал Андрей, этим на Бобинге уже лет двадцать никто не занимался! Инженеры знают теоретически, что так собирали разные приборы очень давно, но сейчас секрет этой технологии утерян. Паять на Бобинге давно ни кто не умеет! Я была в шоке! Оказывается наш учитель физики, неугомонный лысый Тимофей Иванович, по прозвищу Шило, дал нам невыполнимое задание, секрет которого давно утерян!
Современный люди не смогут воссоздать дамасскую сталь, воспроизвести греческий огонь, а теперь еще и припаять детали радиоприемника на допотопную картоночку. Тогда я все составляющие убойного приемника собрала в коробку и, добавив к этому добру две сотни родных рублей, отнесла нашему бывшему дворнику, а ныне скромному рантье, Палычу. Он собрал мне радиоприемник за полчаса, и это учитывая, что большую часть из этих тридцати минут он читал мне лекцию о том, как хорошо было жить «раньшее время». И когда из черного динамика от сломанной колонки плеера, соединенного цветными проводами с несколькими деталями на обычной картонке, послышались позывные радиостанции «Хорошая волна», я смотрела на это, как на чудо! Это не Самсунг и не Нокиа, а бывший дворник Палыч сделали так, что несколько железок заговорили. И я рассказала ценителю прошлой жизни о том, что целый Бобинг не смог так начудить, в смысле сотворить это чудо, а он Палыч смог!
Бывший дворник был еще трезв, поэтому вполне философски заметил, что нас победить невозможно именно потому, что мы знаем много таких заковыристых технологий. Но, т-с-с! Это наша стратегическая тайна, но тут же Палыч предложил продать Бобингу технологию самовара, так же забытую на Западе. Есть и такой агрегат у скромного московского рантье.
Почему рантье? Это так Палыч сам себя называет! Слово это он услышал в передаче про красивую жизнь на Западе, и оно ему очень понравилось. А когда свой основной доход дворник стал извлекать из карманов тех, кому он сдавал свою квартиру, то на полном основании уже мог называть себя гордо рантье. Свою квартиру в нашем доме на Тверском бульваре он получил в пятидесятых годах прошлого века, когда пришел работать дворником в жилконтору. Вместе с квартирой ему полагалось и небольшое полуподвальное помещение с отдельным входом для хранения его дворницкого инвентаря, именуемое в народе дворницкой. Но когда его скромная однушка на первом этаже стала стоить больше, чем квартира в центре Лондона, он ее стал сдавать за хорошие деньги. А сам живет в дворницкой. Еще и там умудрился сдать угол узбеку Али, который и метет наш двор. Все довольны! Палычу есть с кем поговорить, и Али есть, где спать. Правда, Али по-русски почти не говорит, но здесь главное не умение говорить, а умение слушать, а этого молчаливому узбеку не занимать.
Зачет мне по физике поставили, радиоприемник, собранный мастеровым Палычем, остался лежать в завалах лаборатории нашего школьного физика. Все закончилось хорошо, но вера в могущество межконтинентальной корпорации у меня сильно понизилась. Зато сейчас у нее есть возможность реабилитироваться, научив меня делать самолеты. И не бойтесь, господа капиталисты, секреты ваши мне не нужны, самолеты, которые меня интересуют, исключительно бумажные. Вот интересно! Специалисты Бобинга считают утраченным секрет технологии сборки транзисторного радиоприемника, а Палыч его знает. Может и другие секреты так же известны кому-нибудь, только эти «кто-то» молчат и не выдают свои стратегические технологии. Однажды мы узнаем, что найден секрет дамасского клинка или разгаданы скифские письмена.
Самолеты – это хорошо, и видимо, скоро мы все пересядем на самолеты, пусть даже и бумажные. Передвигаться на машине по Москве, становиться просто невозможно. Очередная пробка втянула меня в свое нутро. И все вокруг остановилось плотно и надолго.
– …и слушаем хорошие новости на Хорошей волне! – бодро сказало мне радио. Ладно, пусть будут новости.
Но узнать, что хорошего произошло в мире, я не смогла, позвонила Ленка.
– Привет! Ты где? Ты уже выехала из Института? Ты чемодан красный с собой в Чехию берешь? – сразу все вопросы вывалила на меня Ленуська.
– На какой вопрос ответить в первую очередь, мадам? – игриво спросила я.
Но мою подругу не так-то просто сбить с намеченной цели, главный вопрос в этой цепочке был о чемодане.
Каждый выезд за границу сопровождается для моей подруженции выдающимся шопингом, но в последний наш вояж во Францию Ленуськин чемодан, название которому придумали еще солдаты Наполеона – мечта оккупанта, понял, что срок его жизни истек, и по приезду в Москву у него почти одновременно сломались замки, и отломилось колесо. Теперь Ленка хочет использовать мой чемодан. И мне не жалко, пусть берет, их у меня два.
