на лед.
Илья так и не мог беглой фигуристке простить, что она ушла именно тогда, когда ее тернер белела с каждым днем все сильнее, когда тени под глазами становились все глубже, когда она все меньше улыбалась и все сильнее пряталась в себя.
Много лет назад, глядя, как он кружит по льду одну из малышек, которая только начинала заниматься в группе Домбровской, старший тренер ему сказала: “Никакая любовь не приносит столько боли, сколько любовь к детям, которым вы отдаете все. Берегите свое сердце, Илья Сергеевич, не приближайте его слишком близко к ним. Однажды они могут решить, что им больше не нужна эта игрушка”. Тогда уходила Аля.
Когда из поля зрения пропала Мила, Виктория ничего не говорила. Совсем. Только уведомляла, что любимая ученица и сегодня не ответила на звонок и не присутствует на тренировке.
Через год, уже став частью жизни этой вечно занятой женщины, Илья увидел окончание ее переписки с Леоновой в мессенджере. Он понял, как угасала день за днем надежда его любимой на встречу и разговор с девочкой, которую она растила с шести лет. И еще он видел, что Вика оставила ей щель, чтобы вернуться даже в последнем сообщении.
— Да ты что, Илюш, Мэтр Милку никогда б не взял. Он ни за что никого из моих не возьмет! — воскликнула Домбровская, — Товарищ, к счастью, чистоплюй, в отличие от…
Фразу Виктория не закончила, но кто эта “в отличие от” было и так понятно. Все началось так давно, было так плотно завязано на близких отношениях многолетней выдержки, что любое движение внутри сложной паутины грозило вибрацией нитей сквозь весь мир российского фигурного катания. Конфликт раскручивался под комментарии весьма уважаемой дамы, если подумать, то Вика была ей кровной родней по линии дочери, но это никогда не обсуждалось. Мадам была настолько легендарна в их сфере, насколько нежно ненавидела Вику за то, что та была когда-то молода, наивна и безусловно упряма. И так уж получилось, что троюродный племянник породнил их небрежным адюльтером. Не такую родню себе желала Мадам. Кажется, до сих пор не желает, хотя Домбровская в родственники и не набивается.
— Эр, тебе бы тоже не стоило. Пусть бы оставалась под крылом своей покровительницы.
“Эр” он назвал ее однажды совершенно случайно про себя, когда в очередной раз читал какую-то статью об их команде, где полностью упоминались ее имя, отчество и фамилия, да еще в диковатом словесном окружении, где весь текст рычал и перекатывался от этих “рррр”. “Сплошная “эр”, а не женщина” тогда сказал про себя Илья. И засело.
— Илюш, у тебя пока нет детей… Это всегда трудно., — вздохнула женщина.
— Я вообще не возражаю против кареглазой кудрявой девочки… хоть сейчас, — улыбнулся Илья.
Вика промолчала. Только смотрела на него долго и задумчиво с тихой грустью.
В этой тьме глубокой тебя и дальше буду я блюсти
Утро, которое организм не считает кошмаром, уже прелестно. Этот факт Виктория усвоила еще в детстве, когда никто не считался с ее “совиными” пожеланиями к режим тренировок и жизни в целом.
Сегодняшнее начало дня вполне можно было признать неплохим. За окошком светило солнце. Город просыпался в золоте осенней листвы, посвященной розовато-прозрачными лучами. По небу бежали тонкие перистые облачка. Сентябрь украшался и украшал будни.
Блекло-синие джинсы, крепко обхватывали женские бедра, свободная туника с асимметричным кроем подола прикрывала правую половину тела почти до колена, зато левая обнажалась каждым движением руки вверх.
Домбровская родилась на двести процентов женщиной, поэтому даже неосознанно любила приоткрывать и скрывать себя, давая почву для размышлений и мужских фантазий, не давая по сути никаких поводов к обвинению в этом. Ландау как-то поинтересовался, понимает ли Вика, что творит с нормальным мужчиной вырез блузы, который падает с одного плеча, открывая декольте чуть ли не до неприличия, в ответ получил невнятное пожатие плечами и комментарий, что чуть-чуть не считается. И он бы ревновал, наверное, если бы сам мог не наслаждаться этой волнующей скромностью и призывом одеждой. Его женщина была во всем изящной провокацией. Потому-то устоявших пред ее чарами и не находилось.
— Илюш, да будь проблема только со спиной, мы бы их решили так или иначе, я думаю, уж на сезон-то точно, — тонкая рука откинула назад еще не собранные волосы, подол блузы задрался, открыв узкую полоску кожи на боку.
Вика допивала кофе, уже стоя у раковины, собираясь тут же помыть кружку, как закончит последний глоток.
— Будь моим золотом, подай мне полотенце. О чем я говорила? А, да… Спину, конечно, так или иначе, но можно реанимировать, пусть и временно, а вот что там у нее в голове, страшно представить. Так что будем смотреть сегодня на льду. Миша, ты, я. Еще я Сашку позову. У него вроде сегодня с 10 до 12 окно было?
Саша Морозов был первым, кого Вика нашла в их неделимую команду. Может, не самым верным, но самым отчаянным в обороне Железной Вики от нападок. Мушкетер без страха и упрека. Временами, пожалуй, и без тормозов.
— Неа, у него с десяти до половины двенадцатого Яна на допзанятии. Она мне вчера сказала сама, — Ландау выкинул пустую упаковку от йогурта в ведро.
— Зачастила наша прима-балерина в район танцкласса. У нее разве проблемы какие-то?
Яночка первый год выступала на международных турнирах юниорского чемпионата. И с чем у девочки точно не было проблем, так это с пластикой и хореографией. Макарова успела до серьезного ухода в фигурное катание позаниматься гимнастикой и добраться до второго спортивного разряда, балетом, а так же классическими танцами. Как не разорвало ребенка — непонятно. Но эффект на льду после всей этой гимнастическо-танцевальной муштры был комическим. И уж кому-кому, а не ей бегать на допки хорео.
Илья выразительно посмотрел на любимую женщину, словно говоря: “Несообразительна ты нынче утром, дорогая”. Виктория поймала этот взгляд и только и смогла сказать:
— Опять что ли?! И эта тоже! Да когда же они успокоятся?! Он им всем в отцы годится уже!
Карма Сашки Морозова была в том, что ежегодно хотя бы одна из спортсменок Домбровской начинала умирать по душке Александру Максимовичу. В какой-то момент Вика даже хотела расстаться с соблазном малолеток, но передумала, ибо девочки все равно рано или поздно в кого-нибудь да влюбляются, а надежные партнеры и коллеги — это редкость.
— Ну, знаешь, милая! Некоторые любят выдержанные вина, — мужчина чмокнул ее в нос.
— Им про олимпиаду думать, а они
