— Девятая, подтверждаю. Дайте мне ваше РВВК. Прием.
— Наше что? А, да: должны увидеть собственными глазами вашу цель примерно через… м… допустим, семь минут плюс-минус. Вижу цель на радаре. Выглядит так, будто она сделана из пластика. Прием.
И оператор, и пилот перехватчика недавно прошли инструктаж о новых разработках в области камуфляжа. Но ни один из них не стал бы обсуждать его по открытой линии. Безопасность это обоюдоострый меч, и зачастую он режет руку, которая держит его.
. — Да, так и есть, Девятая. Ваше расчетное время визуального контакта теперь шесть минут. Информация верна? Прием.
— Ага. Девятая желтая эскадрилья, это лидер. Насколько я знаю, это не учения, повторяю, это не учения. Разблокируйте оружие и держите палец на спуске. И никаких ошибок, а то все будем дружно собирать кристаллы в садах жизни. Прием. Конец связи для КП.
«КП», подумала оператор, звучит мило и по-геройски жестко. Она ничего не ответила, лишь смотрела, как двенадцать точек на экране собираются в одну большую, но размытую почти до невидимости. Она уже отправила сообщение командованию, и теперь на подземной базе еще несколько пар глаз следили за другими мониторами. Оператор застегнула форменную куртку и поправила стрелку на брюках. Она надеялась, что цель обернется настоящей атакой пиратов или приходом повстанцев. Тогда ее могло ждать повышение…
— Контроль периметра, это лидер Девятой желтой. Ну и где эта ваша штука? Мы должны уже были наткнуться на нее, если только… Запотей мои линзы, вот оно! Громадное и прозрачное, как стекло!
Делаем первый заход, пускаем записанное приветствие… а, да, конец связи.
Странный корабль не отвечал, по крайней мере на тех частотах, которыми разрешено было пользоваться перехватчикам. Вместо ответа, когда эскадрилья его окружила, оно исчезло, оставив истребители кружить вокруг пустого места мотыльками вокруг внезапно отключенного источника света.
Оно снова появилось в нескольких километрах от предыдущего места в тот момент, когда там проходила Семерка, которая очутилась теперь под крылом существа Крыло дернулось — его обладатель стремился восстановить равновесие. Семерка спиралью ушла в сторону, и за ней протянулся дымный след. Пилот успел прокричать в микрофон, что его дефлекторы перестали функционировать. Голос сменился помехами, а затем тишиной. Одиннадцать пилотов в ярости развернули корабли. Одиннадцать пальцев вдавили кнопки огня. Двадцать два глаза распахнулись в удивлении, когда восемь разрушительных лучей — три орудия, как оказалось, не поддерживались в должном состоянии — встретились в пустоте. Один из перехватчиков очутился на линии огня, не успел увернуться из-за плохо настроенного контроля высоты и взорвался, мгновенно развалившись на мелкие кусочки.
* * *
Лехесу наблюдал за переполохом с расстояния в половину светового года, пораженный враждебной реакцией, так не похожей на его первый контакт с «Тысячелетним соколом». И родственники считали его сумасшедшим? Освафт повернулся к следующей звезде, чей спектр указывал на следы искусственной высокой радиации, и приготовился к более затяжному прыжку.
Он не знал, что за ним следовал хорошо замаскированный корабль-разведчик.
Следующая система оказалась не лучше, только вот…
Их предупредили о диковинном неизвестном корабле, который уничтожил три первоклассных истребителя-перехватчика. Девятая желтая не сумела попасть в пусково-посадочный туннель и врезалась в горный склон, состоящий из замерзшего азота; на месте аварии теперь плясали волны жидкого гелия. На новом месте поднятая в воздух группа также игнорировала отчаянные сигналы Лехесу с просьбами успокоиться и потерпела убыток в сорок три машины. Часть несчастий произошла у земли из-за неправильной воздушной координации операторов четырех эскадрилий.
Лехесу сдался и отправился домой.
После этого и появился флот у туманности. Эту неприятность Лехесу принял несколько лучше, чем его родичи. Он был единственным освафт за сотни поколений, который однажды чуть не умер от голода. Лехесу знал собственные возможности и понимал, что уничтожение займет куда больше времени, чем считают обе стороны. Для его менее склонных к приключениям товарищей уже наступила агония, уже было беспрецедентное критическое положение. Впервые за долгие-долгие жизни они боялись, потому что чувствовали дискомфорт. Кое-кто предлагал попытаться договориться, установить условия, на которых враг позволит им жить, не зная, что единственным признаваемым флотским командованием результатом было их полное уничтожение.
Лехесу предпочел бы, чтобы его народ разозлился. Он проводил время в ожидании.
Через несколько часов после последнего акта уничтожения питательной среды случилось нечто необычное. Лехесу почувствовал плотный мощный луч коммуникации, идущий от заблокированного входа в туманность. И хотя он знал язык, культура была ему неизвестна; пропасть между привязанными к планетам существами и живущими в космосе была столь огромна, что любое понимание стало бы громадным вкладом в интеллектуальные способности освафт. Но что бы ни сообщали, делали это горячо и совсем не дружелюбно.
И снова! Судя по тому, что луч коммуникации был настроен на более высокие частоты, нечто быстро шло от флота к ТонБоке. Лехесу подкрался поближе к выходу то прямым полетом, чтобы не упускать из «виду» входящие сигналы, то нелинейными прыжками.
Невероятно плотный луч невыносимо яркого света вдруг вырвался на свободу, соединил две точки. Вспышка, ливень отражений, затем ничего. Металлические обломки и дым находились почти на грани чувствительных способностей Лехесу. Галактический поток внес в ТонБоку следы обожженного титана и пластика.
Последовало длинное безмолвие. Затем без предупреждения неподалеку от Лехесу материализовалось что-то, выпало из того чем-бы-оно-ни-было, куда попадают звездные корабли, когда перемещаются со скоростью выше световой. У объекта была абсурдная форма, словно инкрустированная кораллами подкова в десять раз меньше освафта и лишенная его изящества. Штука медленно вращалась, а из почерневшей задней части валил густой дым. Лехесу узнал штуку мгновенно.
— Ландо! Вуффи Раа! Вы меня слышите? С вами все хорошо?
Освафт подлетел ближе, старательно избегая ядовитого дыма. Ничто не указывало на наличие жизни во фрахтовике. Светящиеся пятна, которые, он теперь знал, были иллюминаторами, оставались темными. Само бесконтрольное вращение говорило о том, что кораблем не управляет разумное существо.
— Вуффи Раа! Ландо! Ответьте мне! — передавал освафт на всех частотах. — Это Лехесу!
Тишина.
Лехесу «покосился» на осаждающий его дом флот. Он не знал, как у него получилось, но в этот горестный момент он поклялся жестоко отомстить виновным в трагедии. Найти и тут же потерять новых друзей, хороших друзей — в какой-то мере единственных — за время, которое для такого долгожителя казалось минутами… Невыносимо.
Отчаянно кружа вокруг маленького фрахтовика, Лехесу пытался заглянуть в иллюминаторы, но не узнал ничего нового. Он осторожно толкнул кораблик, ненамеренно придав его движению новый вектор.
— Ландо! Вуффи Раа! Вы там?! — Снова нет ответа. Тогда он отринул все, что пытался уразуметь о новых друзьях, и добавил: — «Сокол», дружок, пожалуйста, поговори со мной! Это Лехесу, освафт! Ландо и Вуффи Раа еще живы?
Глава 8
«Веннис» был похож на треугольную садовую лопатку, только огромного размера. Крейсер ощетинился разнокалиберным оружием, которое было настроено перекрывать края зон обстрела друг друга. Не было щели, в которую мог бы проскочить даже самый юркий истребитель. В кормовой части корабля, где никто бы не подумал искать, среди выхлопных труб и дефлекторов располагался особый отсек. В его стенах двухметровой толщины не было иллюминаторов и шлюзов. Попасть туда можно было на маленьком одноместном летательном аппарате, доступном лишь хозяину крейсера, и то лишь когда он приказывал на время заглушить двигатели. Подбираться туда в° время работы двигателей было самоубийством.
Два метра в толщину это очень много, особенно когда состоит такая стена из новейшей брони. Но все это было предназначено не для защиты содержимого от излучения двигателей «Венниса», а для защиты крейсера от того, что лежало в отсеке. Впрочем, меры были бесполезны и служили, скорее, для придания чувства безопасности единственному, кто был в курсе.
