я вызову вас на поединок и прошепчу свою фамилию и свои цвета вам на ухо, после того как пришпилю вас клинком к земле! — надменный тон сделал свое дело — его оптиматская аристократия понимала лучше всего.
— Барон на охоте, — пошел на попятную управляющий. — Вынужден просить вас проследовать в замок. А этого человека передайте моим людям — они поместят его под стражу.
— Шевалье дю Малу! — снова подал голос Рем. — Заткните ему рот кляпом. Не давайте ему говорить — иначе быть беде.
— Вот как? — люди барона посерьезнели. — Хорошо, до приезда его милости этому клирику придется просидеть взаперти с завязанным ртом.
* * *
Сначала в раскрытые ворота ворвалась целая свора охотничьих псов, лая и грызясь на ходу, потом на рысях проследовала многолюдная кавалькада роскошно одетых всадников.
— Дю Малу! Дю Малу! Собирай людей, какие-то ортодоксы напали на вилланов из той зассаной деревеньки, как бишь ее… Мы догоним их и зарежем как свиней!
— Ваша милость! — управляющий подскочил к бородатому и толстому пожилому мужчине в синем берете и такого же цвета охотничьем костюме. — Эти ортодоксы уже здесь, прибыли сами на ваш суд, и рассказывают они несколько иное…
Барон дю Дарманен ухватил себя за бороду:
— Вот как! Что за чертовщина? Сначала они нападают на моих вилланов, а потом сами сдаются? Какие-то странные ортодоксы… И кто это?
— Негоцианты, купцы. Следуют на ярмарку Дымного перевала. Но у них в охране — один дворянин, по крайней мере он так говорит. Герб и фамилию не сказал, но готов сообщить их вам и под присягой рассказать о произошедшем.
— Так… Ну, раз никуда скакать и никого резать не надо — прикажи распорядиться насчет легкого ужина. А это, выходит, фургоны ортодоксов? А сами они где?
— Пока я разместил купцов и охрану во флигеле, но если они благородного происхождения, может выйти скандал!
— Черт побери, ведь верно! Не хватало еще ссориться с аскеронской аристократией… Где же я тогда куплю зерно? Ладно, веди этого маэстру ко мне. Послушаю, что он скажет…
На взгляд барона, молодой воин-ортодокс в кожаном доспехе и стальной шапели, вооруженный видавшим виды палашом вовсе не походил на дворянина. Так, типичный наемник — небритый, нечесаный… Разве что глаза у него были страшные: черные, глубоко посаженные, колючие. От их взгляда дю Дарманен почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
— Маэстру! Пойдемте туда, где нам никто не помешает.
Аркан тоже рассматривал барона оценивающе. Этот дворянин производил впечатление в целом благоприятное: он выгодно отличался от других виденных Ремом представителей оптиматской аристократии Запада опрятным нарядом и отсутствием вони изо рта. Наверное, более богатые и влиятельные аскеронские оптиматы распространили свое влияние и на умы феодалов Лабуанского герцогства.
— Что ж, барон, прогуляемся.
Рем оставил шапель в фургоне, разгладил пятерней волосы и бороду, и пошел вслед за хозяином замка к одной из угловых башен. Винтовая лестница оказалась довольно крутой, но после долгой скачки размять ноги было даже приятно.
— Хочу сделать подъемник. Знаете, такой, с воротом и лебедкой… Я видел подобный механизм у дю Керванов, в их замке под Аскероном.
— Это, наверное, в Иль-де-Руж, да? Замок на скале, посреди озера, башня в пятьдесят локтей… Мы с Гильомом как-то напились на ее вершине, и ссали сверху — душераздирающие ощущения, скажу я вам… — аркановская дурь иногда приходилась очень кстати.
Барон расхохотался, держась за пузо обеими руками:
— Верю, верю! Я Гильома знал еще когда он мамкину титьку изо рта не выпускал… Мы с дю Керванами — давние друзья и торговые партнеры. Теперь и ваше лицо кажется мне знакомым…
— Прежде чем я назовусь, нужно сделать вот что… — Аркан приложил ладонь к клейму. — Именем Единого Бога, Творца миров, Владыки Света и Огня, клянусь, что не злоумышляю против вас и вашего дома, что действительно следую на ярмарку Дымного перевала, и что всё, что я скажу далее — правда и только правда.
Барон, осознав серьезность момента, торжественно кивнул и произнес:
— Принимаю вашу клятву, маэстру, и далее буду относиться к вашим словам как к непреложной истине и отстаивать ее так, будто видел все собственными глазами.
Клятвы, данные именем Бога стоило держать. И не важно, кем ты был — оптиматом, популяром или ортодоксом, такая клятва, будучи нарушенной, оставалась несмываемым пятном на репутации и грозила скорой и лютой смертью — от удара молнии, неожиданного обвала в горах, пожара, корочки хлеба, застрявшей в горле, и чего угодно еще.
— Я — баннерет Тиберий Аркан, из Арканов Аскеронских, сын Тиберия Аркана Старого, внук Тиберия Аркана Безумного, — реакция барона на эти слова была предсказуемой: он набрал в грудь как можно больше воздуха, правая рука ухватила рукоять короткого охотничьего меча на поясе, но дю Дарманен быстро справился с эмоциями и медленно выдохнул.
— Продолжайте, баннерет. Что случилось на лугу?
— Лысый оптиматский клирик в белой хламиде, которого мы передали вашим людям, проповедь читал, стоя на камне…
Далее Аркан лаконично поведал о случившемся.
— У нас не было другого выхода. Если вы посчитаете необходимым — я выплачу виру вам и семьям ваших людей. Положенную сумму за каждого убитого… — закончил он.
Глаза барона загорелись алчным блеском и феодал кивнул:
— Можем составить вексель — я вполне смогу расплатиться им в Аскероне. Но к вашему батюшке не поеду, не-е-ет…
— Есть еще старший брат…
— Змий-то? Тьфу-тьфу… Лучше через банк, через банк.
— Деньги — это не главное, — сделал жест рукой Рем. — Важная деталь, но не главная. Вы мне симпатичны, барон, потому я хочу вас предупредить и дать дельный совет.
— Советы порой действительно дороже денег… — осторожно кивнул аристократ.
— Если увидите человека, или эльфа, гнома, кого угодно — с черными, без белков глазами, то знайте — это монстр. Чудовище, проводник сил зла. Он может причинить немыслимое горе. Я бывал за Последним морем, и видал там такое… Целый могучий народ едва не исчез с лица земли из-за таких тварей. И вот теперь — я встретил такое же чудище здесь. Им владеют демоны, так и знайте. Но добрая сталь и огонь вполне способны справиться с таким лиходейством!
— Это Белый Брат, — покачал головой барон. — Он вне моей юрисдикции. Белые Братья подвластны только Синедриону… Я могу задержать его, или передать кардиналу Лабуанскому для суда. Но — не более того.
Рем скрипнул зубами. Странные дела творятся в Империи!
— Главное — вы предупреждены. Кем бы они ни были, какие бы титулы и звания не носили — знайте, это вестники горя и бед. Сейчас они науськивали народ против ортодоксов, но кто может обещать, что их проповеди не обратят гнев безумной толпы на неугодных церкви дворян? — резонно заметил Аркан.
— Синедрион забирает себе всё больше власти с тех пор как династия загнулась, а Сенат никак не собирается… Мы потеряем Империю Людей, если не выберем нового монарха! — сжал кулаки барон.
Баннерет увидел в нем единомышленника и на душе потеплело. Оказывается даже на Западе, в этом рассаднике феодальной вольницы, водились еще настоящие патриоты.
— Слушайте, барон… У меня ведь есть пара отличных клинков эльфийской работы! — сказал Рем. — Пойдемте, посмотрим.
— О-о-о-о! — лицо хозяина замка расплылось в улыбке. — Эльфийские клинки! Пойдемте-пойдемте… Вы ведь останетесь на ночь? Я прикажу слугам подготовить вам и вашим спутникам покои в донжоне.
Ни о каком флигеле для слуг, теперь, конечно, не могло быть и речи.
VII
Продуваемое со всех сторон Плато Семи Ветров представляло собой каменистую долину, покрытую вересковыми пустошами и редкими клочками плодородной земли в защищенных от разгула воздушной стихии уголках. Жилища местного населения — каменные, прочные дома в один или два этажа — тоже обычно располагались в тени скалистых возвышенностей, с подветренной стороны. Небольшие огородики, засаженные овощами, кукурузой, корнеплодами и картофелем, скачущие по скалам полудикие козы, и — бесконечные пасеки. Именно пчелы, собирающие и производящие вересковый мед были главным богатством Плато.
Ну, и проходящие караваны, конечно. Обычно, первый этаж предприимчивые местные отдавали на откуп постояльцам. Северный тракт пересекал всё Плато, и на этот путь требовалось не меньше трех дней — так что останавливаться приходилось, а самые удобные места были уже заняты! А кому охота ночевать под порывами промозглого ветра?
Кутаясь в кожаные плащи, вжимая головы в воротники и накрыв лошадей
