Такого рода информацию американские ученые получили путем анализа воздушных частиц, полученных во время испытаний водородной бомбы в Советском Союзе в августе 1953 г. Коммунистические эксперты нашли способ применить легкий металл литий в водородной бомбе, и открытие этого факта привело американских ученых, работающих в той же области, к весьма важным открытиям. Легкость, с помощью которой им удалось разрешить некоторые проблемы в области водородной бомбы, изумила почти всех.
Как только квалифицированные инженеры узнают, что данное направление в научно-исследовательской работе является правильным, они могут бросить все другие работы и сконцентрировать свое внимание на нужном направлении. Именно информация, полученная после взрыва водородной бомбы в Советском Союзе, позволила американским ученым сделать это. В данном случае, без помощи шпионской сети или захваченных докладов, их собственные исследования были весьма ускорены знанием того, к чему они стремились».
У первой бомбы… Харитон и Негин
Такие статьи в американской прессе читались как увлекательный детективный роман.
Хрущев позвонил Курчатову и поинтересовался, насколько объективны в данном случае американцы.
Игорь Васильевич ответил, что предпочитал бы, чтобы они знали меньше…
Хрущев посоветовал ускорить работы по новой бомбе, мол, пусть они удивятся еще сильнее!
Тайна ядерного арсенала
Сколько же атомных и термоядерных бомб производилось в стране?
Ответ содержится в Постановлении СМ СССР № 142-84сс от 22 января 1955 года. Из него мы узнаем, что утвержден «план производства атомных и термоядерных бомб, а также атомных зарядов к ракетам Р-5м в количестве 158 штук».
Из этого числа атомных бомб — 125 штук.
Термоядерных бомб — 8 штук.
Атомных зарядов к ракетам — 25 штук.
Естественно, правительство надеялось, что план будет перевыполнен, хотя социалистическое соревнование и массовое изобретательство на атомных предприятиях не поощрялось. Главным требованием там было — неукоснительное соблюдение инструкций по сборке и изготовлению изделий.
Возвращение конструктора?
18 марта 1955 года из Министерства среднего машиностроения ушло письмо в Президиум ЦК КПСС, в котором решалась судьба ядерного центра на Урале. В письме говорилось, что уже «приняты меры по организации работ второй научно-исследовательской базы по разработке новых видов атомного и водородного оружия».
Как и раньше, слова «атомного» и «водородного» были вписаны от руки…
В письме значилось также:
«Министерство среднего машиностроения считает, что новый Научно-исследовательский институт НИИ-1011, так же как и КБ-11, должен быть ориентирован на разработку авиационных атомных и водородных бомб новых конструкций и специальных зарядов для различных видов атомного и водородного вооружения».
Далее авторы письма утверждали, что уже в 1955 году коллектив нового научного центра может активно включиться в работу по созданию оружия, так как основу его составляют специалисты, которые давно уже работают в атомной промышленности.
Директором НИИ-1011 предлагалось назначить Д.Е. Васильева, который уже семь лет работал директором завода № 418, а научным руководителем и главным конструктором К.И. Щелкина, который много лет был первым заместителем Ю.Б. Харитона.
В общем, на Урал должны были переехать люди, хорошо известные в атомной отрасли. Многие из них уже были отмечены звездами Героев и Сталинскими премиями за создание первых образцов ядерного оружия СССР. Да и письмо в ЦК КПСС подписали не только руководители министерства А. Завенягин, Б. Ванников и П. Зернов, но и И. Курчатов, Ю. Харитон и К. Щелкин, то есть ученые, чей авторитет не вызывал сомнений у руководителей партии и государства.
Однако не со всеми предложениями авторов письма в ЦК партии согласились.
На должность заместителей главного конструктора нового центра они предлагали А.И. Савина и В.Ф. Гречишникова. Но если в отношении второго в ЦК сомнений не было, то с кандидатурой Савина там согласиться не могли.
И речь шла вовсе не о профессионализме Анатолия Ивановича. Более того, как специалист Савин считался в стране одним из выдающихся конструкторов. Вся его карьера свидетельствовала об этом.
Студентом он начал работать на заводе № 92 в Горьком. Шла война. Фронту нужны были новые пушки. В 1943 году Конструкторское бюро возглавил А.И. Савин. Ему было 23 года. Более 100 тысяч орудий выпустил завод в годы войны, а сразу после Победы молодому Главному конструктору было поручено создавать комплекс для получения оружейного урана. Это была одна из ключевых проблем «Атомного проекта СССР». И такие установки для диффузионного разделения изотопов урана были получены! Две Сталинские премии были присуждены А.И. Савину.
Вскоре создается новое конструкторское бюро. Его задача — новые виды вооружений. Речь идет о реактивном управляемом оружии. Создается система «Комета». Савин работает вместе с сыном Л.П. Берии — Сергеем.
Под руководством А.И. Савина создается комплекс оборонных систем.
После ареста Берии на предприятиях, которые он «курировал», проходят партийные собрания. На них клеймят позором и всячески осуждают как старшего Берию, так и его сына.
Савин категорически с этим не согласен, более того, поддерживает Сергея Берию, который отказывается сменить фамилию.
Естественно, такое поведение Главного конструктора не может не вызвать негативную реакцию в ЦК партии. Однако Савин упорно стоит на своем.
И в это время заходит речь о возвращении его в «Атомный проект», о новом назначении на Урал.
Тени Сталина и Берии еще нависали над хозяевами кабинетов на Старой площади. Особое недоверие вызывали те люди, которым Сталин и Берия поручали самые ответственные задания. В их числе был и Савин.
Из Постановления Совета Министров СССР № 586-362сс «О мероприятиях по организации работ и ускорению ввода в эксплуатацию НИИ-1011» фамилия А.И. Савина исчезает.
Анатолий Иванович Савин после создания ряда оборонных комплексов морского и наземного базирования «переходит» на космические орбиты. Под его руководством появляются первые системы космической разведки и противоспутниковой обороны. Затем появляется и система предупреждения о ракетном нападении, которая исключала возможность неожиданного безответного ядерного удара.
Анатолий Иванович Савин стал Героем Социалистического труда, ему были присуждены Ленинская, Государственные премии СССР и России, он избран действительным членом Академии наук Росси.
Будучи в Федеральном ядерном центре на Урале, я не раз слышал от ветеранов, что они сожалеют о том, что Савин работал не у них, мол, такого масштаба конструкторов в стране по пальцам пересчитать можно.
А сам Анатолий Иванович узнал о том, что его планировали вернуть в «Атомный проект», от автора этих строк — сию тайну документы с грифом «сов. секретно» хранили более полувека. Я спросил у конструктора:
— Если бы тогда вас направили на Урал, согласились бы? Он ответил по-военному кратко:
— Если это было нужно Родине, конечно же… Иначе мы и не представляли свою жизнь…
Ощущение прорыва?!
Предвкушение великого открытия рождает вдохновение и уверенность, что оно обязательно случится.
В это верили соратники, коллеги, друзья.
Но самое удивительное, что в этом удалось убедить даже тех, кто ничего (или почти ничего!) не понимал в физике, но они почему-то предались той же эйфории, что царствовала в КБ-11.
Казалось бы, получены великолепные результаты, они признаны руководством страны, отмечены высшими наградами, а тут предлагается все оставить в прошлом, начать совсем новое дело… А вдруг неудача?!
Нет, такое даже не рассматривалось, все было ясно, идея великолепная, и если она станет реальностью, то можно будет сказать, что они поднялись на самую высокую вершину в той науке, которую сами и создавали.
Письмо в Президиум ЦК КПСС министра В.А. Малышева было лаконичным:
«Учеными-физиками КБ-11 Министерства среднего машиностроения внесено предложение о разработке мощной водородной бомбы, в основу конструкции которой положены новые физические принципы.
Осуществление этого предложения открывает возможность создания изделий большой мощности при меньших экономических затратах, нежели это имеет место при использовании разработанных до настоящего времени принципов…»
И далее министр предлагал на заседании Президиума ЦК партии заслушать специальный доклад академиков Ю.Б. Харитона и А.Д. Сахарова, а также член-корреспондента АН СССР Я.Б. Зельдовича. На доклад и сообщения министр отводил всего один час.
