помогать. Просто он раньше не мог нас найти… Ой, кажется, чайник закипел!
Девушка поспешила на кухню. Нырок скосил глаза на секретер и сидящую в кресле старуху, но та была безучастна.
– Когда дядя нашёл нас, – вернулась девушка с чайником и подаренными Нырком конфетами, – то сказал, что теперь будет нам всегда помогать, а потом неожиданно пропал. И только недавно мы получили письмо, что его срочно вызвали на очень длительную вахту, откуда даже письма не доходят. Но когда работа закончится, дядя приедет к нам опять. И может быть даже, увезёт к южному морю. Он хочет купить там настоящий дом, чтобы в этом доме мы жили все вместе. Вот было бы здорово, правда?
– Это ведь вы были в ювелирном магазине? – направил Нырок разговор в более интересующее его русло. – Я сразу понял: девушка ищет, чем бы украсить новый дом.
– Что вы! – засмеялась та. – Нам с бабушкой очень нужны деньги, и мы подумываем взять их в ломбарде под залог колье. Но сколько такое изделие может стоить, совершенно не представляем. Боимся, что меня обманут. Вот я и сходила сравнить и прицениться. А то, что колье надела… Просто захотелось. Я так редко его надеваю.
Расставляя чашки и блюдца, девушка продолжала щебетать:
– Когда бабушка ещё могла говорить, она рассказывала, что колье – это только часть драгоценностей, которые имелись когда-то в нашей семье. Может, и правда были драгоценности, а может, это просто легенда. Но вот бы здорово получить их сегодня, правда?
Старуха, оторвав правую руку от массивного подлокотника, подняла её.
– Что, бабуля? – спросила девушка. – Гулять? А может быть, сначала покушаем? Нет?
Она, извиняясь, повернулась к Нырку.
– Простите, пожалуйста. Бабушка говорит, что хочет гулять. Не хотите погулять вместе с нами? А потом мы вернёмся пить чай.
– Правильно, – отставил чашку Нырок, – давайте погуляем.
– Вы не стесняетесь?
– Чего?
– Что с вами по улице будет ездить старушка?
– Нет. Меня самого иногда принимают за старушку.
– Вас? – засмеялась девушка.
И Нырок засмеялся в ответ.
Глава 10
На улице легкомысленный ветерок вносил разнообразие в скучные дневные часы: он щекотал задремавшие в полуденном отдыхе деревья и раздувал по небу пенку молочных облаков. Нырок и девушка шли по асфальтовой дорожке за инвалидной коляской, на которой сидела бабуля. Девушка везла коляску за одну ручку, вызвавшийся помогать Нырок – за другую
– Давайте знакомиться, – предложил Нырок. – Вас как зовут?
– Варя.
– Жаль, что не Феопистия, – не очень этично заметил Нырок.
– Почему?
– Мне нравится имя Феопистия. А как зовут бабулю?
Старуха снова подняла правую руку.
– Она вас услышала! – воскликнула Варя.
– Да? И что сказала?
– Что её зовут Татьяна Филипповна.
– Татьяна Филипповна?
Копируя бабку, Нырок задрал правую руку.
– А меня Бонифатий Спиридонович. Можно просто Бонифатий. Слышите, бабуля? Меня зовут, – вскинул Нырок пятерню, – Бонифатий!
Татьяна Филипповна подняла правую руку.
– Я понял. Вы – Татьяна Филипповна! А я… Так надо махать? Бонифатий!
Татьяна Филипповна подняла правую руку.
– Я понял. Вы – Татьяна Филипповна…
– Бабушка просит покатать её быстрей, – смутилась Варя. – Ничего, если мы… пробежимся? Бабушка любит кататься с ветерком.
– С ветерком? – удивился Нырок. – Ну, что ж. Тогда, – задрал он клешню, – погнали!
Нырок толкнул коляску, и вместе с Варей они побежали за ней, постукивая колёсами на выбоинах.
Татьяна Филипповна подняла правую руку.
– Бабушка просит быстрее, – извиняющимся тоном сказала Варя.
– Ещё быстрее?
Нырок, а за ним и Варя прибавили ходу. Девушке, как понял Нырок, такая беготня была привычна.
Татьяна Филипповна подняла правую руку.
– Я понял, – сказал Нырок, поражаясь престарелой гонщице, – ещё быстрее.
– Да, – подтвердила Варя.
С трудом вписываясь в повороты, они носились по дорожкам вокруг домов, а сидящая в коляске Татьяна Филипповна шамкала губами и отсутствующе глядела по сторонам, словно сидела у себя в квартире. Нырок, у которого способность к быстрому и длительному бегу входила в круг профессиональных обязанностей, и то начал уставать.
Варя на ходу взглянула на бабушку.
– Бабуля, ну что?
Татьяна Филипповна никак не отреагировала. По крайней мере, Нырок, которому порядком поднадоела эта беготня с бабулей на коляске, ничего такого не заметил. Но Варя сказала:
– Кажется, хватит. Хватит, бабуля? Хватит.
– Слава богу, – выдохнул Нырок.
Тяжело дыша, они перешли на шаг.
– Как вы понимаете, что она говорит?
– Вы бы тоже научились. Не тяжело вам, Бонифатий?
– Что вы, я бы ещё с часик побегал.
– Тогда идёмте пить чай.
– С радостью бы, – остановился Нырок, – но мне пора.
– Как? Я ведь даже не угостила вас.
– Ничего, в другой раз. Приятно было поноситься.
Варя виновато посмотрела на Нырка.
– Извините, что так. Спасибо вам большое.
– Да не за что. Обращайтесь, если будет нужно.
Нырок задрал правую руку.
– Татьяна Филипповна! Ауф видэрзэен! Пока!
Татьяна Филипповна не отреагировала.
Глава 11
Скрывшись от старухи с внучкой за углом и обернувшись на всякий случай – не видят ли они его – Нырок извлёк из кармана пиджака золотое колье с драгоценными камнями. Жёлтый металл, из которого были изготовлены искусной работы звенья, приятно грел руку, пять камней в центральном радиусе: малиновый, два зелёных и два голубых – наверное, сапфиры, изумруды, и что там бывает ещё – светились тёплым матовым светом. Вернув колье в карман, Нырок, чрезвычайно довольный, отправился искать выход из кирпично-панельных дебрей. Не помня точного маршрута, Нырок, тем не менее, помнил направление, откуда пришёл, и, ориентируясь, как птица, по внутреннему чутью, бодро зашагал по дворовым площадкам.
Постепенно шаг его замедлился, а на лице отразились муки сомнений: в душе Нырка зародилось и крепло ощущение, что, украв фамильную реликвию у простодушной Вари и её бабушки, он сделал что-то недостойное и его, Нырка, оскорбляющее, как если бы он заплатил за обед в ресторане, хотя можно было, не платя, исчезнуть. Нырок не хотел сомнений и не любил мук и, чтобы прогнать их, принялся насвистывать, а потом и подпрыгивать при ходьбе, демонстрируя крайнюю беззаботность и прекрасное настроение. Но свистеть почему-то не хотелось, а прыгать тем более. Сев на лавочку, Нырок снова вытащил колье.
Покрутив его в руках, он обратил внимание на оригинальную застёжку. Мастер выполнил её в виде змейки, у которой были приподняты уголки губ, так что казалось, будто змейка улыбается. И улыбается она ему.
Нырок выдавил улыбку в ответ, поборолся с собой ещё немного и, тяжело вздохнув, отправился выполнять нечто совершенно ему неприсущее: возвращать украденную вещь. Почему, он сам не знал. Просто так показалось ему правильным. Наверное, правильным.
Возвращаясь к Варе и Татьяне Филипповне, Нырок обнаружил, что сделать это не так-то просто: путь
