Дорога была едва видна, и Биттерфилд представлял собой разбросанные вокруг родника земляные хижины. Наверняка под одной из соломенных крыш скрывался храм Светлых, а под другими — сараи для скота. Отвратительное зрелище! Как можно мириться с такой смертельно скучной жизнью в дыре, где единственное занятие — следить за тем, чтобы скот не пробрался на поля? Однако эти земли принадлежали ее отцу, как и большинство земель вокруг Скьяра, и жители деревни с радостью встретят Френу, предложат ей ягодные конфеты, мед и сливки, а дети станцуют и споют. Она осмотрит деревню и расскажет счетоводам отца о нуждах селян.
Только вот в домах никого не было. У основания скалистого холма, возле которого росло несколько чахлых фруктовых деревьев, на расстоянии пары выстрелов из лука, проходила какая-то церемония. Толпа показалась Френе на удивление большой для такого маленького количества домиков.
— Что происходит? Праздник летнего солнцестояния?
— Что-то вроде, — нахмурившись, пробормотал Верк.
— Наверное, они просят богов послать им дождь. Давай посмотрим.
Френа натянула поводья, заставив онагров повернуть. Колесница помчалась по полю в сторону толпы.
В середине поля под деревом стоял мужчина с поднятыми вверх руками, словно молящийся Светлым. Толпа собралась вокруг него полукругом, ближе всего дети, по внешнему краю взрослые. Голоса накатывали, точно океанские волны на берег, но Френа не узнала песню или молитву, которую они произносили.
— Что они все-таки делают?
Верк не ответил, и на его лице появилось напряженное выражение, когда он принялся разглядывать толпу.
— Какому богу молятся крестьяне? — Даже девушка из города должна была бы знать такие вещи. — Священному Веру, наверное? Он ведь бог бурь.
Продолжая рассматривать толпу, Верк пробормотал:
— Не Веру, госпожа. И они не крестьяне.
— Тогда священному Укру?
Все знали, что ее отец посвящен в таинства священного Укра, потому что никто не мог статьтаким богатым без благословения этого бога. Покровитель процветания и изобилия, Укр помогает крестьянам и купцам.
— Возможно, они просят Укра, чтобы он держался в стороне, — пробормотал Верк. — Но скорее всего они обращаются к священной Нале. Поворачивайте, госпожа! Это зрелище не для вас. Возвращайтесь назад — немедленно!
— Ты не имеешь права мне приказывать!
— Останови ее! — взвыл Альс, который догнал их и резко развернул колесницу.
Толпа заметила ее и повернулась, наблюдая за ее приближением. Мужчина под деревом не обращал на нее внимания… и был совершенно обнажен, только глаза прикрывала повязка.
Он был подвешен за запястья к ветке так, что ноги едва касались земли. Все его тело покрывала кровь, как будто его сильно избили.
— Что это такое?! — крикнула Френа.
— Поворачивайте назад, госпожа! — рявкнул Верк.
— Я никуда не уеду, пока не пойму, что здесь происходит! И что делают те люди?
Три человека копали яму в земле.
— Скажи ей, что черные волосы — дурной знак! — пронзительно завопил Альс.
— И черные онагры! Уезжайте отсюда, госпожа, если вам дорога жизнь. Они думают, что вы хотите его спасти.
— Я ихочу! Какое преступление он совершил? Кто объявил вердикт священного Демерна? Неужели эта яма — могила?
— Естественно, могила! — крикнул Верк. — Не останавливайтесь!
В толпе послышались крики, и к ним бросилось несколько человек.
— Напомни ей, что случилось с ее матерью! — завизжал Альс.
— Я не уеду! — Френа вцепилась обеими руками в рукоять тормоза; колесница дрогнула, замедлила ход, подняла тучи красной пыли, и Френу швырнуло на плетеные поручни. — Они же его убивают! Скажи им, кто я такая. Я хочу знать, что они делают с этим человеком и чем он заслужил…
— Мисси! — рявкнул Верк таким тоном, какого она от него еще не слышала, вырвал у нее рукоять тормоза и прижал его ногой. — Ваш отец поклялся богом, что насадит меня на кол, если я сегодня не доставлю вас домой целой и невредимой. Вам придется взять на себя управление колесницей, или это сделаю я.
Поскольку руки у него были длиннее, он потянулся мимо нее и схватил поводья Мрака, затем быстро взял кнут из специального гнезда и со знанием дела опустил его на спину Ночи. Онагр громко завизжал, но помчался вперед, и колесница начала разворачиваться.
Толпа взвыла и бросилась в погоню.
— Этого человека обвиняют в сглазе, госпожа. Подозреваю, он наслал проклятие на овец, чтобы у них не рождались ягнята, или задержал дождь. — Что-то ударило стражника по шлему. — Они отошлют его назад к Древнейшей, которая направила его сюда, и чьей слугой он является. — Постепенно колесница набирала скорость. — Хорошо, что мы все от него избавимся.
Толпа побежала. Они хотели разделаться с ней, как те головорезы, что убили ее мать. Черные волосы — знак Древнейшей. Чушь, разумеется. Просто флоренгиане темнее вигелиан, а Френа унаследовала от матери темные волосы и смуглую кожу. Люди мчались с дикими криками. Она не разбирала слов, но их ненависть не вызывала сомнений. Стая деревенских собак уже догнала колесницу, псы бегали вокруг, громко лаяли и щелкали зубами. Ночь и Мрак вздрагивали и пытались их лягнуть.
Окровавленный грязный мужчина под деревом был вигелианином, а не флоренгианином, значит, вовсе не цвет его кожи и волос стали причиной расправы. Возможно, он действительно хтонианин, Избранный Древнейшей.
В воздухе свистели камни, чудом не задевая Френу. Она все еще не различала слов, которые выкрикивала толпа, однако в животных воплях явно читались ярость и угроза. Френа взвизгнула, когда камень угодил ей в плечо.
— Альс! — завопил Верк. — Прикрой меня слева!
Он швырнул кнут Френе и выхватил меч.
Она хлестала онагров, криками заставляя их бежать быстрее. Упрямые животные отвлекались на собак, лягались и кусались, вместо того, чтобы броситься вперед и оторваться от преследования.
— Я все равно не понимаю! — сказала Френа как можно спокойнее.
Древнейшую, Госпожу Мрака, звали Ксаран, но это имя произносили вслух только во время священных ритуалов, чтобы ненароком не призвать ее в мир. Избранные были ее посланниками, и считалось, что они творят зло. Однако представить себе, что несчастный подвешенный несет в себе зло, было невозможно. Как невозможно поверить и в то, что эти люди вершат правосудие Демерна.
— Он принадлежит Древнейшей. — Верк принялся кричать на онагров, одновременно прикрывая Френу от камней и палок, отскакивавших от металлических пластин его доспехов и боков колесницы. — Он ее слуга. Ему завязали глаза, чтобы он не призвал зло, а еще засунули в рот кляп, чтобы не произнес заклинание. Его отправят назад, положив лицом вниз и засыпав землей. Вы хотите разделить с ним могилу, госпожа?
Верк тыкал в онагров мечом, чтобы те бежали быстрее, но камни и палки попадали и в них. Дружно издав возмущенный вопль, животные помчались вперед.
Рука Френы кровоточила, и она знала, что скоро там появится громадный синяк. Если один острый камень может причинить такую боль, что же пришлось вынести тому мужчине под деревом? Или ее матери, которую прямо возле дома захватила банда неизвестных людей и избила так, что она умерла через несколько дней? По крайней мере ее не похоронили заживо! Кровь и рождение, смерть и холодная земля…
Разъяренная, вопящая толпа преследовала две колесницы, которые, подпрыгивая на ухабах, с грохотом устремились прочь от проклятого Биттерфилда. Самые резвые юноши начали сокращать расстояние между ними, кое-кто сжимал в руках заостренные палки. И хотя они были тощими полуголыми пастухами с развевающимися на ветру космами, Френа предпочла бы убегать от стаи голодных котомедведей. Все знали, что безумие насылает священный Эриандер, а не Древнейшая, но жажда крови и ненависть в глазах этих юношей были чистым злом. К счастью, онагры решили бежать, а не сражаться, и понеслись изо всех сил. Теперь лай и укусы собак только подстегивали их, заставляя мчаться вперед.
