– Они его обнаружили! И пяти минут не прошло, – пробормотала девушка.
Она увидела, что навстречу ей поднимаются две женщины средних лет с ведрами и швабрами, выглядевшие вполне нормально. Увидев бегущую на них девушку, они остановились и, вместо того чтобы расступиться, быстро вскинули швабры.
– А ну, стой! – закричали дамы.
Минина легко запрыгнула на перила. Одна из женщин с неожиданной прытью швырнула в нее ведром. Тяжелый метательный снаряд врезался в стену рядом с головой Лизы, облив ее грязной водой, в которой плавали какие-то странные красные сгустки. Минина с омерзением стряхнула липкую дрянь и понеслась дальше.
«Надо открыть окно, – подумала она, задыхаясь от быстрого бега, – в такой ливень мне будет безопаснее на улице».
Сзади слышался женский визг. Лиза прибавила ходу. Она понимала, что охрана прибежит на крики уборщиц через секунду-две.
Лестница вела все ниже и ниже.
«Нет, в подвал мне не надо, – решила Минина, – там наверняка такой ужас царит, что мне и не снилось подобное, хотя я многое повидала на своем веку».
Прикинув, что она находится уже на уровне земли, Лиза покинула лестницу, выбежала в коридор, вдоль которого тянулись открытые помещения, и выглянула в окно. Это оказался не первый этаж, а второй, и Лиза уже хотела было вернуться на лестницу, когда увидела вереницу из двух десятков крыс. Животные бежали вдоль стены. Выглядели они неважно – их спины были заляпаны чем-то желтым, в движениях ощущалась вялость. Создавалось впечатление, что грызуны не совсем здоровы и в их организмах происходит какая-то серьезная перестройка. Увидев Лизу, крысы ринулись бежать, прижимаясь к стенке. Дорогу им преграждал большой стальной ящик, стоявший у стены. Первый, самый большой грызун, подбежал к ящику и попытался забраться на него, но лишь царапнул коготками по железной поверхности, свалился на пол и запутался в обрывках целлофановой упаковки. Остальные члены стаи сгрудились возле него. Две крысы поменьше принялись рвать зубами целлофан, пытаясь освободить вожака. Лиза подошла, отодвинула тяжелую коробку в сторону и протянула руки к большой белой крысе. Та тут же попыталась ее укусить.
– Не бойся, – спокойно сказала Минина, – я слабеньких и больных не обижаю.
Удивительно, но грызун, похоже, понял ее. Девушка аккуратно распутала вожака и выпустила его. Грызун благодарно ткнулся носом в ее ладонь. Его нос был сухим и горячим.
– Бедные зверьки, – сказала Лиза, погладив вожака по голове, – и болеют, и убегают одновременно. Желаю вам побыстрее добраться до безопасного места. Я люблю животных гораздо больше, чем людей.
Крысиный вожак, которого никто никогда раньше не гладил по голове, блаженно прикрыл глаза. В этот момент за спиной Лизы послышался топот. Девушка обернулась. Прямо на нее бежали два огромных амбала. В руках они держали черные резиновые дубинки. Крыса, пискнув, бросилась прочь. Минина резко развернулась к мужчинам лицом. Увидев Лизу, стоявшую посреди коридора, тюремщики остановились. На их тупых лицах появилось выражение тупого удовлетворения.
– Вот и все, – сказал один из охранников и быстро шевельнул рукой, бросив что-то вперед.
Серый комок ударил Лизу в грудь и выпустил шесть длинных тонких ног.
«Паук, – поняла девушка, холодея, – это паук!»
Насекомое сделало стремительный выпад и вонзило острое жало прямо в грудь Мининой.
– Вот и все, – еще раз сказал тюремщик, глядя на Лизу пустыми карими глазами, обрамленными длинными, будто девичьими, ресницами.
В груди Лизы словно растекалось холодное пламя. Мысли ее начали путаться. Амбалы, переглянувшись, деловито направились к Мининой.
– Ты хорошо знаешь эти места? – спросил Рязанцев Овчинникова.
Их машины стояли рядом на обочине шоссе. На некотором расстоянии друг от друга от главной дороги отходили проезды, ведущие в лес. Один из них и являлся путем к НИИ. Но Владимир Евгеньевич не знал, где именно надо повернуть.
– Поворот сразу после знака «Сужение дороги», – пояснил Богдан. – Кстати, на дороге к НИИ очень старое и плохое покрытие. Когда сухо, то все нормально. Но сейчас идет дождь, и путь размыло. Надо быть очень осторожными.
– Понял, – коротко сказал полковник.
Где-то в груди больно кольнуло.
«Держись, Ева! Держись, девочка моя. Во что бы они там тебя ни превратили, я все равно буду всегда любить тебя. Только бы ты осталась жива», – подумал он.
Они двинулись дальше. Машины ехали по мокрому шоссе осторожно, с включенными фарами. Быстро темнело. «Крузер» Богдана обогнал автомобиль полковника и поехал вперед, показывая дорогу. Нужный поворот был почти незаметен – просто провал в темной массе леса. К нему вела узкая дорога, покрытая скользкой грязью.
– Я много раз слышал, – сказал Овчинников по мобильному телефону, набрав номер Владимира Евгеньевича, – как профессор лицемерно жаловался, что на ремонт дороги не выделяется финансирование. На самом же деле Утюгову выгодно, чтобы НИИ был как можно менее досягаем. В дождь и зимой попасть в институт без внедорожника практически невозможно.
Обе машины въехали под своды леса. Рязанцев включил дальние фары. Два мощных столба света ударили вперед, осветив дорогу, которая из-за ливня больше напоминала реку. Подумав, полковник включил и ряд фонарей на крыше.
– Меня волнуют лужи, – ответил Владимир Евгеньевич в трубку, – неизвестно, что скрывается под ними. Если яма, то какой она глубины? Когда сухо, впадины можно увидеть и объехать. Сейчас же – чистая лотерея.
– Это ясно, – кивнул Овчинников, держась за «УАЗом». – К слову, у вас есть лебедка? Или хотя бы трос?
– Есть трос.
– Ну, хоть что-то. А бензина сколько?
– Полный бак.
– У меня тоже. Но в таком месиве полный бак – явление весьма относительное. Расход-то бешеный.
– Одно радует, – вздохнул полковник, – что у нас две очень проходимые машины. Одна застрянет – бросим ее и поедем на второй. Я вызвал помощь, но в такую погоду вертолет до НИИ не долетит, а по грязи с гарантией доедет только танк.
– Или мы, – добавил Богдан.
– Или мы, – согласился Рязанцев. – Если повезет, мы будем на месте уже через час-полтора.
В этот момент дорогу внедорожникам преградил ствол упавшего дерева.
Тяжелая металлическая дверь карцера захлопнулась. На Еву обрушились полная темнота и тишина. Почти одновременно пришел и ужас – без освещения у девушки не было шансов увидеть муравьев-мозгоедов заранее.
– Интересно, как бы их отпугнуть или спрятаться? – пробормотала Ершова, застыв на пороге и прижавшись спиной к холодной двери. – По стенам муравьи ползают, так что даже если мне удалось бы прилипнуть к потолку, это не помогло бы. Воды тут нет. Репеллентов – тоже.
Девушка несколько раз моргнула, надеясь, что глаза привыкнут к темноте и ей удастся что-либо увидеть. Но темень была кромешной. На мгновение Еву охватила паника. Ей захотелось ударить кулаками в дверь, просить, чтобы ее выпустили отсюда, кричать и плакать… Но через несколько секунд она взяла себя в руки.
– Очень не хочется, чтобы они съели половину моего мозга, – сказала Ершова, – лучше уж умереть заранее и самостоятельно.
Впрочем, девушка понимала, что покончить с собой в пустом каменном мешке практически нереально. Разве что разбить голову о стену, но умирать таким болезненным образом Еве почему-то совершенно не хотелось.
– And we will keep fighting to the end, – вспомнила она еще раз слова песни группы «Квин», призывавшие бороться до последнего вздоха.
Борясь с подступающим ужасом и чутко прислушиваясь к тишине, Ева принялась исследовать камеру, которая оказалась удивительно маленькой, буквально два на два метра. Где-то на потолке шелестел вентилятор, но невысокая Ершова не могла до него дотянуться, а никаких предметов наподобие стула в карцере не было. Обойдя помещение дважды, Ева изучила содержимое своих карманов. Ничего, кроме мобильного телефона, который показывал отсутствие сигнала, там не нашлось.
«Его можно использовать как фонарик», – подумала девушка, глядя на голубоватое свечение от экрана сотового.
Ева внимательно изучила стальную дверь, но там не имелось ничего интересного, даже засова – дверь закрывалась снаружи. Стены камеры были сложены из кирпича и казались совершенно монолитными. До потолка слабый свет экрана не доставал.
Вздохнув, Ева села на пол. Шансов у нее не было никаких.
– Володя, я люблю тебя, – тихонько сказала девушка. – Мне очень жаль, что так получилось.
Из ее глаз полились слезы. А еще через мгновение Ершова вскочила на ноги, буквально подброшенная спасительной идеей.
– Как мозгоеды попадают в камеру? – громко спросила она. – Для них должны быть предусмотрены туннели!
Схватив телефон, она с утроенной энергией принялась изучать стены камеры, молясь, чтобы искомые отверстия не оказались в потолке. Когда ее пальцы нащупали отверстие диаметром сантиметров в десять у самого пола, она закричала от радости. Задыхаясь от гнева и возбуждения, Ева сняла с ноги кроссовку и плотно забила его в туннель. Через две минуты она обнаружила еще один проход и закупорила его второй кроссовкой. Третий и четвертый располагались в левой стене примерно на высоте ее лица. В один из них Ева затолкала туго скрученный ремень. Больше ничего более-менее твердого у девушки не было, и она начала снимать джинсы. Ева тянула одну штанину и оперлась плечом о стену, когда в последнем оставшемся открытым туннеле что-то зашевелилось. Наружу высунулся длинный ус. Он нетерпеливо дрожал, чувствуя близость добычи. Ничего не подозревавшая Ева сняла вторую штанину. Большой муравей бесшумно перевалил через край туннеля и побежал по стене. Его место тут же заняло следующее насекомое. В этот момент девушка, уже успевшая скатать джинсы в тугой шарик, поднесла их к туннелю, подсвечивая отверстие экраном мобильного.
