превратилась в лед десять тысяч лет назад.
– В районе Ганасти немного теплей, – ответил принц. – Там вулканы и горячие источники. И большое море, которое никогда не замерзает. Есть рыба, есть животные, питающиеся этой рыбой, а люди могут жить этими животными. Но по правде сказать, только разбитые и преследуемые люди могли поселиться здесь. Нас лишили законного права, и мы требуем возвращения в Сумеречные Земли.
Он задумчиво добавил:
– Я осмотрел твое оружие, Кери. Думаю, я знаю принцип его действия. Звук способен на очень необычные последствия, даже звук, который слишком низок или слишком высок, чтобы человек его услышал. Певец, способный долго выдерживать нужный тон, может заставить разбиться стакан. Однажды мы построили мост через Громовую Пропасть вблизи Ганасти, но ветер заставлял дрожать скалы, и мост дрожал вместе с ними и наконец развалился. О, да, если найти нужные созвучные ноты, можно многое сделать.
Не знаю, какую дьявольскую музыку должна издавать эта волынка, но я обнаружил, что ее трубы можно натягивать или держать свободней, и форму мехов можно изменить, если правильно их держать. Если подобрать нужную комбинацию, я верю, что даже слабый звук способен убить человека, разорвать его грудь, сломать его.
Он кивнул худым получеловеческим лицом в красном свете костра.
– Да, Кери, я найду эти ноты, и тогда волынка будет играть для ганасти.
Варвар содрогнулся, и не только от холодного пронизывающего ветра. Боги, боги, если он это сделает… волынка сыграет погребальную песнь Киллорну!
* * *
На мгновение Кери почувствовал дикое желание броситься на принца, разорвать ему горло и голыми руками убить два десятка вражеских солдат. Но нет, нет… нельзя. Он будет мертв, едва начнет, и Сати останется одна в Темной Земле.
Он взглянул на нее. Она очень тихо сидела у костра. Дрожащий свет словно залил ее прекрасное молодое тело кровью. Она устало и безнадежно улыбнулась ему.
Смелая девочка, смелая девочка, настоящая жена для воина. Но есть волынка, и есть Киллорн, и есть Морна, которая ждет его возвращения домой.
Он знал, что теперь они вблизи Ганасти. Они проезжали мимо кипящих и пузырящихся источников, видели красный блеск вулканов на неровном горизонте, миновали поля белых грибов, которые культивируют дарклендеры. Вскоре за ним закроются железные ворота, и какая тогда у него останется надежда?
Он вернулся в свой спальный мешок и пытался думать. Он должен бежать. Каким-то образом бежать с волынкой богов. Но если он попытается и упадет, пронзенный десятком копий, это будет конец всем надеждам.
Ветер дул, покрывал спящих снегом. Два воина оставались караульными, и их необычно сверкающие глаза не отрывались от пленных. Они способны видеть в царстве тьмы, где он полуслепой. Его выследят, как зверя.
Что делать? Что делать?
В дороге ему связывали руки за спиной, ноги привязывали к стременам, а повод его хеста всегда привязан к луке седла соседнего солдата. Никакой возможности бежать. Но после сна придется попытаться.
Он, словно поворачиваясь во сне, перекатился, приблизившись к неподвижно лежащей Сати. Губы его коснулись кожаного спального мешка; ему хотелось, чтобы это было ее лицо.
– Сати, – как можно тише прошептал он. – Сати, не шевелись и слушай меня.
– Хорошо. – Ее голос прозвучал сквозь втер и холод. – Хорошо, дорогой.
– Когда мы встанем, я попытаюсь убежать. Помоги мне, если сможешь, но не рискуй. Не думаю, чтобы мы могли сбежать оба, но жди меня в Ганасти.
Она долго лежала молча. Потом:
– Как скажешь, Кери. И что бы ни случилось, я люблю тебя.
Он хотел ответить, но слова застряли в горле. Он повернулся и уснул.
Его разбудили толчком древка копья в бок. Он широко зевнул, сел, расслабил завязки мешка и напряг тело.
– К вечеру будем в городе, – сказал Монгку.
Кери вставал медленно, оценивая дистанции. Рядом с ним стражник с копьем в руке. Остальные разбрелись по лагерю или жмутся к костру. На краю темные фигуры хестов.
Кери вырвал копье из рук ближайшего солдата, ударив его ногой в живот. Он по дуге повернул копье вокруг, ударив древком по челюсти другого солдата, а острием – по горлу третьего. Одновременно он начал двигаться.
Ганасти закричал и попытался ударить его. Сати ухватилась за древко его копья и потянула вниз. Кери бросился к хестам.
Там на страже стояли двое. Один извлек меч и замахнулся на северянина. Острое лезвие разрезало верхнюю одежду и белье, задев плечо, но не сильно. Кери нырнул под удар второго стражника и кулаком ударил его в челюсть. Перехватив оружие, он повернулся, отбил топор солдата и резанул его по лицу.
Теперь весь лагерь бросился на него. Кери наклонился и перерезал пути ближайшего к себе хеста. Вокруг падал дождь копий, когда он сел на спину хеста без седла. Вцепившись левой рукой в длинную гриву, он ударил испуганного хеста по бокам, и тот поскакал.
Два ганасти преградили ему путь. Он низко наклонился к спине хеста, пришпоривая его концом меча. По пути он ударил одного стражника и видел, как тот упал с криком. Другой отступил перед его бешеным порывом.
– Хай-а! – закричал Кери. Он поскакал по каменным ледяным полям к темным холмам на севере. За ним свистели стрелы и копья, и он смутно слышал крики людей и топот преследующих хестов.
Он один в земле врага, в земле вечного холода, где он видит едва на полмили перед собой, в земле голода и мечей. За ним гонятся, и ему потребуется все охотничье мастерство, которым он овладел в Киллорне, вся воинская хитрость, которой он научился на марше, чтобы уйти от погони. А потом – Ганасти!
VII
Перед ним возвышался черный город, устремившийся каменными пальцами к вечно мерцающим звездам. Город черного камня, высоких стен, ограждающих узкие улицы и дома. Город ночи, город тьмы. Кери вздрогнул.
За городом возвышается гора темной тенью на фоне морозного неба. Это вулкан, с его вершины поднимается пламя, и его рвет ветер. Над Ганасти летят искры и дым. В горьком воздухе горячий запах серы. Огонь добавляет слабый красный свет к холодному блеску луны и звездному освещению снежного поля.
Шоссе ведет прямо к большим воротам, и через них проходит множество жителей Темных Земель с горящими глазами. Кери в толпе шел к воротам.
На нем обычная меховая и кожаная одежда этой земли, которую он украл в доме на окраине. Капюшон надвинут на лицо. Он вооружен, как большинство мужчин, на поясе меч; он идет тихо и спокойно, и никто не обращает
