Однако полк из-за плохой погоды задержался в Саутхемптоне, и герцог, воспользовавшись передышкой, вернулся в Лондон. Тут и выяснилось, что Каролина недолго горевала после его отъезда и нашла утешение в объятиях лорда Ревенскрофта, человека, который всегда был неприятен Трайдону.
Герцог не мог без отвращения вспоминать дальнейший ход событий. Лорд Ревенскрофт попытался выставить его из дома Каролины, а он, защищаясь, ответил: «Дом приобретен на мои деньги, и я имею на него больше прав, чем его сиятельство». И тут Каролина проявила себя в истинном свете. Она тоже указала Трайдону на дверь – несомненно, ею руководил страх потерять богатого и влиятельного покровителя.
Герцог до сих пор с содроганием вспоминал ее резкий тон, суетливые движения, как она схватила его в нетерпении за руку, и наконец тот поток брани, с каким она проводила его, недавнего любовника, до дверей.
Трайдон так отчаянно ненавидел ее и Ревенскрофта, что лишь редкое самообладание, приобретенное на военной службе, помогло ему сдержаться и не вызвать Ревенскрофта на дуэль, не бить окон и не объявлять на весь свет, каким он был глупцом, позволив продажной женщине обвести себя вокруг пальца. «В молодости все воспринимается болезненно», – спокойно рассуждал он впоследствии, хотя знал, что рана, нанесенная ему Каролиной, не затянется никогда.
Герцог смотрел в окошко и бесстрастным взглядом оценивал женщину, к чьим ногам он когда-то бросил свое юное горячее сердце. Каролина была по-прежнему красива, в этом не приходилось сомневаться, однако беспощадное время уже оставило свои следы. В уголках рта обозначились резкие складки, сухие руки напоминали птичьи лапки. Но она обладала даром веселить и занимать, мужчины покатывались со смеху, слушая ее рассказы. Она без труда затмевала всех присутствующих женщин, чему было свое объяснение. Хотя Каролине и удалось стать леди Грейзбрук, однако в порядочном обществе, не говоря уже о светском, ее не принимали. Гостеприимством Каролины охотно пользовались дамы полусвета.
Мужчины были несколько другого сорта. Герцог внимательно рассмотрел гостей. Здесь собрались в основном картежники, гуляки и завсегдатаи клубов Сент-Джеймса. Такие как лорд Ревенскрофт пришли сюда в надежде, что Каролина приведет с собой молоденьких девушек, до коих они были весьма охочи. Весь Лондон говорил о том, что Ревенскрофт питает страсть к девственницам.
Гости начали разбиваться на пары. Одна из женщин увлекла своего кавалера через открытое французское окно на лужайку. Другая поманила соседа в тускло освещенный альков в глубине гостиной.
Герцог зевнул. Он прекрасно знал, чем заканчиваются подобные вечеринки. Большинство гостей напьется так, что не сможет без помощи лакеев добраться до кровати. Куча денег перейдет из одних рук в другие, а простаков оберут до нитки. Когда все настолько пьяны, что ничего не замечают вокруг, самое вульгарное жульничество безнаказанно сходит с рук.
«А Каролине? Какая выгода от всего этого Каролине? – подумал герцог. – Очевидно, Ревенскрофт ее больше не волнует, иначе не просила бы Георгию спуститься вниз и развлечь его. Наверняка у нее появился кто-то другой».
Герцог еще раз внимательно оглядел собравшихся. У камина в одиночестве стоял незнакомый джентльмен в невзрачном сером камзоле и серых атласных бриджах до колен. На его худом, морщинистом лице застыла сардоническая усмешка. Он бросил взгляд на Каролину. И та поспешила к нему, протянув руки и преданно заглядывая в глаза.
В гостиной в этот момент воцарилась тишина – картежники сдавали карты, и герцог ясно услышал голос человека в сером.
– Все готово?
– Конечно, – ответила Каролина. – Завтра вечером.
Мужчина потрепал Каролину по щеке длинными костлявыми пальцами. Она наклонила голову и поцеловала его руку.
Герцог осторожно прикрыл маленькое окошко. Он увидел достаточно, чтобы почувствовать отвращение. Впрочем, какое ему дело до того, что делает Каролина в этом доме, да и в любом другом? И все же один вопрос не давал ему покоя: кто он, этот человек в сером?
Глава 4
После пьяной оргии скромная молельня показалась герцогу чуть ли не святилищем. Он закрыл за собой дверь, бросился на кровать и принялся размышлять. Мерцающее пламя свечей отбрасывало на низкий потолок причудливые тени.
Герцог вспоминал прошлое, и память услужливо подсказывала ему то, что, казалось, уже давно забылось. Вот он на приеме – правда, непонятно, на каком. Он стоит в кругу знакомых и с кем-то ведет беседу.
– Ты слышал, что учудила Каролина Стендиш?
– Нет.
– Перешла все границы приличия! Ты уезжал из Лондона, Трайдон, иначе был бы в курсе. На прошлой неделе в ее доме стрелялись на дуэли. Юный Ланкастер убит. По слухам, эта белокурая бестия держала пари, кто выйдет победителем. О закончившейся трагически дуэли тут же сообщили принцу – он пришел в неописуемую ярость.
– И что теперь ожидает безумную Магдалину, которая устраивает в своем доме подобные зрелища? – прозвучал женский голос.
Трайдон вздрогнул. К мужчинам подошла Валерия Воксон. Она была, как всегда, ослепительна, и он сразу потерял нить разговора, хотя отрывки его и всплыли в памяти.
– Это не для хорошеньких ушек вашего сиятельства, – заметил пожилой пэр.
– Но я хочу знать, – настаивала леди Валерия. – Я видела недавно миссис Стендиш в парке и слышала, что немало горячих сердец, а еще больше тугих кошельков брошено к ее ногам.
Она кинула мимолетный взгляд зеленых глаз на Трайдона, и он, по молодости своей, вспыхнул – леди Валерия явно намекала на его связь с Каролиной.
К тому времени он уже почти год не встречался с ней и был слишком увлечен леди Валерией Воксон, чтобы интересоваться жизнью прежней любовницы. Да и дела его были порядком расстроены. Когда после бурной связи с Каролиной он пришел в себя, оказалось, что коварная женщина вытянула из него все до последнего пенса. Он был тогда еще совсем юнцом, не умеющим отказывать очаровательным дамам, и неудивительно, что вскоре оказался по уши в долгах.
Кто-то из беседующих ответил на вопрос леди Валерии:
– Каролина смекнула, что лучшая из добродетелей – благоразумие. Ей всегда хватало ума выйти из самого затруднительного положения. Вот и сейчас она отправилась в деревню с очередным воздыхателем, который, боюсь, настолько глуп, что, пожалуй, женится на ней.
– И кто же он? – последовал резонный вопрос.
Трайдон, занятый тем, что изо всех сил старался привлечь внимание леди Валерии, пропустил мимо ушей его имя и уловил только последние слова.
– Полагаю, вы видели его не раз. Неординарная личность.
