В конце обеда он между прочим, но так, чтобы все могли услышать, сказал Ольге, что встретил в записях Артура выражение «исходные данные», но не очень понял, к чему оно относится. Она не знает?
Не знает, хотя ей эти слова знакомы, наверно, он употреблял их в разговоре.
— Я знаю! — неожиданно возникла Рита. — Это значит, что мы исходим из того, что сегодня вечером идем в бассейн. Мы там уже неделю не были, так я плавать разучусь.
— А кто бассейн будет мыть? — поинтересовался Макс.
Рита ткнула пальцем в него, потом в себя, потом в Гардмана:
— Шышел, мышел, вышел! Тиночка, на тебя выпало…
Гек не стал слушать возникшую вслед за этим шутливую перепалку и отправился наверх в лабораторию, хотя этого ему сейчас меньше всего хотелось. Слишком ничтожным было количество прочитанного — жалкие тонкие листочки в сравнении с монолитной кипой бумаг, испещренных цифрами и формулами, объединившимися против него на лютый бой. А одолеть этот монолит можно только отщипывая от него по мелким кусочкам. Гек недовольно подумал, что он лишь в начале пути, а уже появилась нервная усталость, это небезопасно, нужно следить, чтобы она не разрослась.
Через каждые тридцать-сорок минут работы его внимание ослабевало и Гек делал маленькую паузу, как правило, переключая внимание на спину и затылок Ольги. Рабочее место девушки располагалось так, что она сидела к нему спиной метрах в трех. Небольшая вогнутая спинка стула, посаженная на тонкий стержень, позволяла, собственно, видеть не только спину. Когда девушка наклонялась, изгибаясь в сторону к приборам, это только подчеркивало ее прекрасную осанку, чистоту и грациозность линий.
«Интересно, — подумал Гек, — а Шацкий тоже вот так наблюдал?»
К концу четвертого часа работы Гек наконец установил хоть и не очень понятный сам по себе, но важный для дальнейшего осознания научных намерений Шацкого факт. В исследованиях по внеплановой тематике четко обозначилась определенная симметрия. Те эксперименты, которые ставились по отношению к кирийцам, через некоторое время воспроизводились на нивсах. Перелистав журналы до конца, он, не вникая пока в подробности, укрепился в правоте своего наблюдения. Запаздывание в этом параллельном изучении жителей двух планет было то большим, то меньшим, однако сам факт не вызывал сомнений. Важный факт. Он помогал существенно упорядочить хаотично выступавшую массу экспериментов, облегчал путь к пониманию логики в их постановке, не говоря уже о том, что, установив содержание кирийского эксперимента, можно не тратить время на разбор аналогичного по нивсам, а только посмотреть его итог. Это почти двойной выигрыш времени.
Рабочий день подходил к концу. Пора было заканчивать, нельзя давать себе выматываться. Когда Гек уже собрался уходить, в лабораторию неожиданно влетел Гринев с двумя большими, изысканно обернутыми полупрозрачной узорчатой бумагой, букетами цветов. Точно таких же, которые Гек видел прошлым вечером в ресторане.
— Это тебе от твоего вдохновенного обожателя, выбирай, какой больше нравится, второй для Риты. Но это только так, виду для, — уже обращаясь к Геку и улыбаясь ровными красивыми зубами, проговорил Макс. — Сохнет мужик от внеземной любви, а она не хочет, упирается. — Макс протянул руку к Ольгиному подбородку и получил шлепок. — Могла бы стать первой кирийской дамой. Но, видите ли, патриотка!
— Ладно, не болтай! Отнеси лучше Рите ее букет.
Макс еще раз улыбнулся и исчез так же быстро, как появился.
— Чудесные цветы, а о каком поклоннике идет речь? — спросил Гек.
— Да ну его, трепач. Цветы нам Ренвуд присылает иногда, наш главный контактер. — Ольга развернула букет и аккуратно вложила цветы в вазу с водой. — Мне в детстве подарили горшочек с анютиными глазками, а я была еще очень маленькая и думала, что они живые, как люди. С тех пор это мои любимые цветы.
Гек снова заметил, что улыбка и доверчивый тон очень сильно меняют ее лицо, холодная витринная маска уходит, обнажая милое детское выражение. Но очень ненадолго, как падающий в театре занавес, внезапно возвращается равнодушная красота.
* * *
В бассейн он пришел немного позже других. Через небольшое окно-иллюминатор мужской раздевалки хорошо был виден весь его голубой овал.
Ну и клеветник же этот Борг! Надо ему было так оболгать скромных девушек. Никакие они не голые, если приглядеться. Одно неясно — как эти маленькие кусочки материи так прочно держатся на тонком шнурке вокруг бедер. Да, до больших высот поднялось человечество, даже в мелочах!
В тот момент, когда Гек переоделся и собирался войти, он увидел, как Рита крадущимся шагом зашла за спину Тина, стоявшего на самом краю бассейна и весело болтавшего с Ольгой и Максом у другого бортика. Неожиданно Рита бросилась на Тина сзади и обеими руками, да еще коленом снизу, пхнула бедолагу. Только рыжая шевелюра мелькнула в воздухе, и брызги полетели во все стороны.
Гек открыл дверь раздевалки.
— Тиночка, ну я ведь не хотела так сильно, — умоляющим голосом говорила Рита, видимо, уже в ответ на какую-то реплику.
Гардман, успевший добраться до противоположного бортика, постучал себя по мокрой рыжей голове, а потом по стенке бассейна. Звук вышел похожий.
— Ой, — увидев Гека, с озабоченным видом заговорила Рита, — Тин-то у нас в последнее время стал такой нервный, такой вспыльчивый, от каждого пустяка загорается. Что делать, прямо не знаю!
С удовольствием поплавав, Гек устроился рядом с Ритой в низких матерчатых креслах почти по диагонали от остальных. Он решил, что в своих индивидуальных общениях с ней стоит в разумных пределах отойти от своего стереотипа, быть пообщительней и остроумней.
Поговорили о том, о сем. Гек рассказал пару анекдотов, спросил о цветах, чтобы перевести разговор на Ольгу, и неожиданно для себя услышал:
— Да что цветы, он ей такие камни подарил, что можно всю жизнь не работать!
— Какие камни? — не понял Гек.
— Драгоценные, разновидность изумрудов, что ли, — ожерелье, серьги.
— Драгоценности? С чего это?
— Ну, тут такая романтическая история! — Рита картинно закатила глаза. — Когда этот их ученый главарь, Ренвуд, в первый раз у нас появился, мы все пришли в бар с ним знакомиться. Так вот, когда Ольга подошла к нему, он взял ее за руку и уставился так, что она покраснела — я такое с ней в первый и в последний раз видела — и начал разоряться по-своему. В общем выяснилось, что она как две капли похожа на его невесту, которая, бедняжка, сорок лет назад умерла за три дня до свадьбы от какой-то местной заразы, а он с тех пор живет памятью о ней, не женился и все такое. Он потом портрет показывал, действительно, очень похожа. Ну, а недавно подарил ей драгоценности. Он одинокий, хочет, чтобы его старые фамильные камни перешли Ольге. Видит в этом какой-то символ.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
