Или тётенька собирается на вечеринку в ресторан, есть вкусности и танцевать, и чтобы хорошо выглядеть, пьёт таблетки для омоложения. А таблетки-то действуют! Она становится всё моложе и моложе. И её потом ни в какой ресторан не пускают: «Девочка, а ты-то куда? Иди домой, на горшок и спать».
И что в этом такого особенного, интересного? Ерунда на постном масле.
Нет, у детей всё гораздо интересней бывает. Поэтому когда я встречаюсь с детьми в школе или библиотеке, в деревне, в гостях, в самолёте или в поезде, я всегда прошу их рассказать что-нибудь, чтобы помочь мне написать новый рассказ.
Вот, например, рассказ Тёмы Коржикова, ученика третьего класса.
От души и на память
* * *
На большой перемене Евдокимова закрыла дверь в класс на швабру и сказала:
– Начинаем секретный совет! У Майи Первомаевны скоро день рождения. Надо придумать подарок.
Петросян говорит:
– Так решили вроде – электрический чайник. Родительский комитет деньги собирал.
– Электрический чайник мы ей на прошлый день рождения дарили, – вспомнил Гунькин.
– Нет, – поправил Котов. – На прошлый день рождения мы дарили ей тостер, а электрический чайник на Восьмое марта.
– Совсем, что ли? – удивилась Смирнова. – На Восьмое марта был моющий пылесос, на прошлый день рождения – миксер, на Новый год – тостер, на окончание учебного года – кухонный комбайн «Мулинекс», а на День учителя – видеоплеер. Я точно помню, я папе рассказывала, а он и говорит: «Может, ей на первое апреля электрический стул подарить?»
– Короче, всё это полная ерунда, – решила Евдокимова. – Такое любой подарит. Надо подарить ей что-нибудь душевное. И не от родительского комитета, а от нас самих.
– У нас в подъезде щенки родились, – говорит Женька Полунина. – Жутко породистые. Южнолабрадорская лайка. Помесь с гибралтарским боксёром. Только они дорогие.
– Надо скинуться, – предложил Петросян. – Скидывались же на пылесос.
– Сравнил, – говорит Полунина. – Сколько пылесос стоит, это только на хвост собачий хватит…
– Значит, надо не один большой общий подарок, а много маленьких, – придумал я.
– Точно, – обрадовалась Евдокимова. – Много маленьких подарков гораздо лучше, чем один большой. Пусть каждый подарит Майе Первомаевне что-нибудь хорошее от себя лично. От души и на память.
Дома я поскорее пообедал и стал думать, что бы такое подарить Майе, чтобы на память и от души.
Надо бы подарить что-нибудь такое, что я сам люблю, чтобы совсем уж от души. А я много чего люблю! Больше всего я люблю трёх барбосов, которые живут у нас на даче. Мохнатую маму Рыжуню, её старшего сына Барошу и младшую дочку Дырку. Нашего пожилого кота Мяку Тимофеевича Мячкина я тоже люблю как родного и, пожалуй, никому не подарю, даже от души и на память. В компьютере я люблю «Командос», из музыки «Продиджи» и «Сплин»… Но всё это как-то не очень подходит нашей Майе Первомаевне… Я порылся в «Лего», как следует погремел деталями и выбрал для неё трёх отличных чубриков. Но тут подумал, что ведь она не станет в них играть и мои бедные милые чубрики будут просто так пылиться где-нибудь у неё в квартире, рядом с лишними электрическими чайниками и миксерами… Пожалуй, я подарю ей свой старый велик, ей наверняка полезно заняться велоспортом… Но она на нём вряд ли поместится. Раздавит ещё, свалится. Хрясть – и нету.
У меня просто голова разболелась, и я поехал на роликах в парк. В парке я встретил Женьку Полунину, тоже на роликах, и очень обрадовался. Она тоже обрадовалась. Мы с ней стали носиться, беситься и колбаситься, ели мороженое, пили коку и никак не могли придумать, что же подарить Майе Первомаевне.
Потом мы с Женькой подъехали навестить заброшенный памятник неизвестно кому. Он стоит в нашем парке ближе к боковому выходу – на пьедестале плечи с головой, называется бюст. Он уже совсем старый и облезлый, с отбитым носом и похож на пугало огородное, а не на памятник. Весной девчонки любят надевать на него венки из одуванчиков.
– Бедный, совсем облез, – пожалела Женька. – А представляешь, как ему тут грустно одному, особенно если ночь или дождь?
– Надо пристроить его в хорошие руки, – сказал я.
И мы с Женькой посмотрели друг на друга очень внимательно. А у Женьки брат – совсем взрослый, в институте учится. Когда мы сказали ему, что хотим подарить Майе Первомаевне на день рождения заброшенный бюст, он долго смеялся, но сказал, что обязательно нам поможет, ведь он в детстве тоже учился у Майи Первомаевны.
В пятницу с утра Женькин брат на машине притащил памятник в школу и сам принёс в класс. А мы с Женькой решили, что на шее у памятника удобно хранить бусы, а на голове – шляпы, поэтому Женька повесила на него несколько фенечек, а мне мама дала большую чёрную шляпу, которая пахла чем-то смешным. Чтобы памятник выглядел получше, Женька подрисовала ему глаза и накрасила губы.
Когда все собрались и стали показывать друг другу подарки, мы с Женькой сразу поняли, что наш – круче всех! Ведь другие притащили какую-то полную ерунду.
Евдокимова, наша главная умница и читательница, приготовила толстую растрёпанную книжку. Сказала, что это самая интересная и любимая книжка на свете, потому что в ней нет ни начала ни конца.
Гунькин принёс гитару и сказал, что выучил для Майи Первомаевны очень душевную и жалобную песню.
Котов приготовил салют и фейерверк. Кравченко откуда-то приволок довольно крупный скелет, светящийся в темноте.
Вот у Петросяна тоже ничего себе был подарок. Он где-то добыл, выменял у кого-то, африканского таракана редкой породы, величиной примерно с мою кроссовку. Таракан сидел в трёхлитровой банке и шевелил усами. Вещь! Все девчонки громко визжали и махали руками, а Смирнова стала как-то подозрительно заикаться, и Петросян накрыл таракана оренбургским пуховым платком, который принесла в подарок наша хозяйственная Попова.
Ну а уж про всякие шкатулочки с сюрпризами, выжигания по дереву, вышивания, бисероплетения, поздравления в стихах, огромные пальмы в горшках, попугаев в клетках, тортики, камни и другие икебаны я даже не говорю.
К первому звонку у нас всё было готово. На столе у Майи Первомаевны стоял памятник в шляпе и с фенечками, рядом с памятником – Гунькин с гитарой. В углу у окошка притаился Котов с салютом и фейерверком. За дверью окопался Кравченко со светящимся скелетом.
Прозвенел второй звонок, все притихли, и Майя Первомаевна открыла дверь в класс.
Котов тут своим салютом как жахнет, как прибабахнет! Дыму, грому!.. Из-за двери Кравченко вместе со скелетом выскакивает, Петросян таракана подсовывает, девчонки с вышиваниями лезут, поздравительные стихи читают, а Гунькин на гитаре что есть силы играет и вопит:
– Когда! С тобой! Мы встретились! Черёмуха! Цвела! И в летнем! Парке! Музыка! Играла!.. И было! Мне! Тогда ещё! Совсем! Немного лет! Но дел! Успел! Наделать! Я! Немало!..
Майя Первомаевна, конечно, слегка покачнулась. Но всё-таки немножко улыбнулась, схватилась одной рукой за стену и, разгоняя другой рукой дым от салюта, стала пробираться к столу.
Увидела наш с Женькой подарок, довольно сильно вздрогнула, уронила портфельчик и закрыла глаза. Но тут же открыла, потому что в класс вошли целых две делегации – от родительского комитета и от учителей школы. С цветами и подарками. Майя Первомаевна посмотрела на электрический чайник и коробку с миксером, засмеялась каким-то странным голосом и полезла под стол прятаться…
В классе после салюта ремонт делали. Гунькин капитально охрип. А Майя Первомаевна немножко заболела, но, когда выздоровела, в школу уже не вернулась, а открыла магазин бытовой техники.
А наш с Женькой подарок всё равно круче! Потому что от души. И на память…
Приключения папы
В школе № 3076
* * *
Вот что теперь в школах творится! Вот уж история так история… Но всякие смешные истории в школе случаются не только с учителями и учениками, но и с папами и мамами. Вот, пожалуйста: кошмарная история, рассказанная Ваней Щеголёвым.
Мама принесла домой морское чудище. Оно было здоровенное, усатое и с клешнями. Когда нас водили в музей естествознания, я видел там таких в банках, только они там дохлые уже, заспиртованные. А этот бедняга – замороженный.
– Это королевский лобстер, – сказала мама. – Нам на ужин. Знаешь, полезный какой?
Мама села на диету. Вчера она специально ездила за город, чтобы набрать листья молодых одуванчиков и крапивы для салата. А сегодня, значит, морское чудище.
Стали мы с мамой его варить. Мама приправ всяких в кастрюлю горстями сыпет, лобстер булькает, варится, даже окна запотели. Салатик из одуванчиков нарезали, тут папа входит.
