— Бог мой, мне кажется, великий Шерлок рассуждал бы так: «Убийца избегает использовать собственное оружие», затем, развивая дальше это рассуждение, он вполне естественно пришел бы к следующему выводу: «Раз убийца задушил жертву шнурком, значит, таким образом он ставит себя вне подозрений, перенося их на других… Соответственно, он носит ботинки на пуговицах!»
Потом он добавил:
— Когда мы задержим преступника, а господин Анон верит, что с этим мы не задержимся, мне будет любопытно взглянуть на ботинки арестованного… А насколько скомпрометирован Лабар?
— Боже мой, да нисколько, — ответил Эрали. — Его обвиняли жители деревни. Виру ухаживал за его женой, и портной угрожал коммивояжеру. Я вчера допросил его, затем ходил к нему домой, чтобы жена и сестра подтвердили его алиби. Заявление последней во всем совпало со словами Лабара, но жену мне допросить не удалось. Она вроде была больна и спала, когда я заходил в ее комнату. Признаюсь, ее сон мне даже показался неестественным.
— А! — заметил Себ. — А сегодня вы вернулись к Лабарам?
— Я только что оттуда. Он предоставил алиби, по правде говоря, такое же, как и вчера, на время второго убийства. Но, конечно же, основной целью нового визита оставался разговор с «красавицей Жюли»…
— И, без сомнения, она все еще спала? А вы, как и в первый раз, не осмелились ее разбудить?
Эрали удивленно взглянул на Себа Сорожа. В его словах ему почудилась насмешка.
— Да нет, — сказал он. — Она еще в постели, но не спала. Как я и ожидал, она мало что могла сообщить. Только заявила, будто никогда не поощряла Виру…
— Вы разговаривали наедине?
— Нет, в присутствии золовки.
— А! — протянул Себ.
Он закурил сигарету:
— Вы не спрашивали Лабара, воевал ли он?
— Нет. Зачем?
— Да так, одна мысль…
Себ Сорож словно отогнал сомнение:
— Кроме того, раз у него алиби…
— Два, — поправил Эрали.
— Правда, два…
Инспектор встал и подошел к окну:
— Готов спорить, на каждое убийство у Лабара будет по алиби.
— Уж не хотите ли вы сказать, что в Сент-Круа будут продолжаться убийства? — вскричал г-н Анон.
— Почему бы нет? Мне все это кажется лишь началом серии убийств.
— Но, — воскликнул заместитель королевского прокурора, — вы ведь задержите убийцу, разве нет?
— Конечно, — ответил Себ Сорож. — Конечно…
Он говорил, осматривая через окно площадь перед зданием управы, где прошлой ночью задушили Артура Гитера.
— Все же, господин Эрали, на вашем месте я бы предложил бургомистру убедить жителей как можно реже выходить из домов с наступлением темноты. Иначе… Иначе, боюсь, лист некрологов может удлиниться самым тревожным образом…
Внезапно он резко обернулся к собеседникам:
— Вы слышали о красных кружках?
— Красных кружках? — удивился судебный следователь. — Что это такое?
— Печать смерти, — ответил Себ Сорож. Потом пояснил:
— По приезде в Сент-Круа я не сразу пришел сюда. Я немного погулял по деревне, смешивался с оживленно спорящими группами людей — ничего нет лучше для улавливания пульса общественного мнения… И знаете, что я услышал среди прочего?.. Что этой ночью на двери Привокзальной гостиницы кто-то нарисовал красным мелом большой круг. Утром круг стерли, полагая, что это лишь дурная шутка… А ведь Виру останавливался в Привокзальной гостинице…
— Но и мы тоже, — вмешался Анон. — И нам ничего не сказали об этом красном круге…
— Сначала никто не придал ему значения… Только заметив на двери дома Артура Гитера точь в точь такой же красный круг, начали понимать…
— То есть?.. Но нет, это невозможно! — воскликнул Эрали. — Вы можете себе представить убийцу, метящего дома своих жертв с риском быть задержанным? С Варфоломеевой ночи, — добавил он со смешком, — подобные методы, насколько мне известно, не в моде…
— Лично я, — ответил инспектор, — не сомневаюсь нисколько… Эти кружки цвета крови нарисованы рукой убийцы… Зачем? Будущее покажет…
Он отвернулся к окну…
— …или не покажет.
Минуту все молчали, затем Себ, стоя спиной к собеседникам, попросил:
— Господин Де Миль, я вам буду весьма обязан, если вы выберете время позвонить в Брюссель. Попросите главного комиссара Трепье прислать мне инспектора Кардо или Анри… Предвижу, что здесь будет работа для двоих, как минимум.
Себ Сорож продолжал говорить медленным, ровным голосом, в то же время не отрываясь от окна. Казалось, он ждал, сторожил что-то.
Вдруг он приблизил лицо к стеклу, почти касаясь его. Затем открыл раму и высунулся наружу.
— Что там? — спросил Эрали.
Себ Сорож закрыл окно, обернулся и вышел на середину комнаты.
— Женщина, — сказал он, — бегом пересекла площадь и вошла сюда… Она выглядит испуганной…
— Женщина?.. Испуганная?.. — вскричал Эрали.
— Готов спорить, — продолжил инспектор, — это та, кого вы называете «красавицей Жюли».
Пока он говорил, за дверью послышались торопливые шаги, дверь распахнулась и растрепанная Жюли Лабар влетела в комнату.
— Ради Бога, — закричала она, — спасите меня!..
XI. Капкан
Какое-то время царило неописуемое смятение. Жюли Лабар, чередуя жалобные вздохи и слезы, казалось, готова была потерять сознание. Де Миль бросился к ней со стулом, Эрали обнял за плечи, а Анон выскочил на лестничную площадку проверить, не преследуют ли ее…
Один Себ Сорож сохранял полное спокойствие. Он словно бы предвидел это событие. Усевшись на край стола и свесив ноги, он вынул из кармана короткую вересковую трубку и сосредоточенно принялся набивать ее. В то же время он острым взглядом оглядывал «красавицу Жюли».
Похоже было, что женщина сильно напугана. Ее блуждающий взгляд скользил по комнате, все время возвращаясь к двери. Она дрожала всем телом, по бледным щекам струились слезы.
«Нервная разрядка», — подумал Себ Сорож.
Несмотря на искаженные страхом черты, жена портного оставалась хороша собой. Растрепанные волосы рассыпались по округлым плечам, из-под пальто выглядывал белый подол одежды и изящно изогнутая лодыжка. От резкого движения пальто распахнулось, и не очень-то удивленный инспектор заметил, что оно прикрывает длинную ночную рубашку.
«Значит, так оно и есть, — подумал он. — Жюли только что из постели…»
Между тем Жюли Лабар постепенно успокоилась… Наконец Анон смог вернуться на свое любимое место, спиной к огню, Эрали вновь сел за стол. Преисполненный услужливости Де Миль остался стоять рядом с прекрасной посетительницей.
Себ Сорож, по-прежнему сидя на столе, повернулся к судебному следователю.
— Я вам не порчу вид? — усмехнувшись, спросил он.
Но Эрали проигнорировал вопрос и обратился к жене портного:
— Чему мы обязаны, сударыня, честью вас видеть?
Себ с ужасом взглянул на судебного следователя.
«Этот человек, — подумал он, — просто ужасающе благовоспитан. Подобный оборот может стоить красавице Жюли нервного кризиса!»
Но последняя героически выдержала испытание.
— Я бежала, — ответила она, — чтобы сказать вам, что это мой муж убил Ар… убил Виру.
— О! О! — вырвалось у судебного следователя. — Вы выдвигаете серьезное обвинение, сударыня!
— Говорю вам, он его убил! — повторила Жюли Лабар. — Убил потому, что я собиралась бежать с ним.
Она продолжила, задыхаясь:
— Виру и я, мы… мы любили друг друга! Я ненавижу мужа! И вот…
Она оборвала себя на полуслове и замерла с неподвижным взглядом и сложенными на коленях руками.
Потом прошептала:
— Я не могу говорить… Если я заговорю, он меня убьет!..
— Послушайте, сударыня… — начал Эрали.
— Он меня убьет! Он так сказал… Он так сказал…
Жюли обхватила голову руками:
— Я не могу говорить…
Тогда Себ Сорож наклонился к судебному следователю.
— Господин Эрали, — сказал он, — распорядитесь немедленно арестовать Антуана Лабара.
— Но…
— Пусть его немедленно арестуют. Возможно, уже слишком поздно.
— Я не могу заполнить ордер, прежде чем…
— Это детали.
Себ понизил голос:
— Кроме того, она не заговорит…
Кивком он указал на молодую женщину:
— …пока будет бояться преследований. Ну же, решайтесь, мы не можем терять ни минуты.
Подчинившись, Эрали позвал Де Миля.
— Возьмите двух полицейских, ждущих внизу в большой зале, и отправляйтесь с ними к Лабару домой. Задержите этого человека и приведите сюда.
— Хорошо, — согласился Де Миль и направился к двери.
— Минуту! — остановил его Себ. — Раз уж вы все равно там будете, заодно задержите и сестру.
— Послушайте, господин Сорож! — запротестовал судебный следователь. — Это невозможно…
