— Боб, — обратился Доктор к бульдогу, — пойдем выйдем со мной на крыльцо, я хочу кое о чем тебя расспросить.
— Как он там, Доктор, — тревожно спрашивал верный пес, пока мы шли по коридору.
— Льюк в порядке. Он, конечно, переживает, но в целом — молодец. Скажи-ка мне, Боб, ты ведь был там, когда погиб тот человек, и видел, как все это произошло.
— Я был там, Доктор, — ответил Боб, — и точно говорю вам, что…
— Хорошо, — перебил его Доктор, — это пока все, что мне нужно. У нас мало времени, сейчас начнется суд. Вон судья, адвокат и прокурор поднимаются по ступенькам. Боб, ты должен пойти со мной в зал суда и делать то, что я тебе скажу. Понимаешь? Это очень важно. Смотри, не устраивай там никаких сцен и не бросайся на людей, что бы они ни говорили. Веди себя тихо и отвечай на мои вопросы, только говори правду. Понял?
— Хорошо. А вы думаете, вам удастся спасти его, Доктор? — спросил с надеждой Боб. — Льюк ведь хороший человек, Доктор, очень хороший. На свете нет никого лучше его.
— Посмотрим, Боб. Мы предпримем необычный шаг, и я не уверен, что судья согласится на это, но там будет видно. Пора идти в зал. Помни, что я тебе сказал, и ради всех святых веди себя спокойно, иначе все испортишь.
ГЛАВА 5
МЕНДОСА
Внутри здания суда все выглядело невероятно красиво и торжественно. В огромной зале с высокими потолками на возвышении находилась судейская кафедра, за которой уже расположился главный судья — представительный мужчина в огромном седом парике и черной мантии.
Ниже за длинным столом находились судьи, тоже в седых париках. Все вместе это напоминало нечто среднее между церковью и школой.
— Те двенадцать человек, что сидят на скамьях, как в хоре, — присяжные, — прошептал мне Доктор. — Именно они должны решить, виновен Льюк или нет.
— Посмотрите, Доктор, вот и сам Льюк, сидит за кафедрой, а по обе стороны от него полицейские. А напротив еще одна кафедра, только пустая.
— Это место, куда вызывают свидетелей, — объяснил Доктор. — Я пойду поговорю с кем-нибудь из судейских, а ты смотри, чтобы наши места не заняли. Боб останется с тобой. Присматривай за ним, лучше всего придерживай за ошейник. Я скоро вернусь.
С этими словами Доктор исчез в толпе, которая заполняла залу суда. Тут я увидел, что судья поднял маленький игрушечный молоточек и ударил по кафедре. Это, казалось, успокоило людей, они перестали шуметь и с уважением приготовились слушать. Затем встал какой-то человек в черной мантии и начал зачитывать бумагу, которую держал перед собой. Он бормотал себе под нос, словно читал молитву и не хотел, чтобы кто-нибудь понял, на каком она языке. Мне все же удалось разобрать несколько слов:
— Бз-бз-бз-бз-бз… также известный под именем Льюк-Отшельник, бз-бз-бз-бз-бз… за убийство своего компаньона бз-бз-бз… известного также как Билл Синяя Борода в ночь на бз-бз… Мексике. Таким образом бз-бз… Ее Королевского Величества бз-бз-бз…
В этот момент я почувствовал, как кто-то дотронулся до моей руки. Обернувшись, я увидел Доктора и человека в белом парике.
— Стаббинс, это мистер Перси Дженкинс, — сказал Доктор. — Он адвокат Льюка. В его задачу входит спасти беднягу, если, конечно, найдется хоть малейшая возможность.
Мистер Дженкинс оказался молодым человеком с круглым гладким почти мальчишеским лицом.
Он пожал мне руку и сразу же повернулся к Доктору, продолжая начатый разговор:
— Это блестящая идея, Доктор, — взволнованно говорил Дженкинс, — вызвать пса в качестве свидетеля. Ведь он единственный, кто видел, как все произошло. Я так рад, что вы пришли! Вот уж ни за что не хотел бы пропустить это потрясающее зрелище! Боже мой! Наш замшелый суд прямо-таки подскочит! Они такие нудные, эти судейские старцы. Но тут уж дело завернется. Бульдог — свидетель защиты! Надеюсь, и в репортерах недостатка не будет. Вот один уже делает зарисовки с заключенного. Да я прославлюсь после этого дела! А уж Конки будет в полном восторге!
Он прикрыл рот рукой, чтобы не засмеяться, но его глаза так и сверкали озорством.
— А кто такой Конки? — поинтересовался я у Доктора.
— Тсс, это он так называет главного судью, достопочтенного Юстаса Бокама Конкли, — пояснил тот.
— А теперь, Доктор, — продолжал Дженкинс, доставая свою записную книжку, — расскажите мне немного о себе. Вы получили степень доктора медицины в Дархэме, так вы, кажется, сказали. А как называлась ваша последняя книга?
Больше ничего мне не было слышно, поскольку они разговаривали шепотом, и поэтому я стал наблюдать за тем, что происходило в зале суда.
Конечно же, я не мог понять всего, что видел, но мне было невероятно интересно. Люди один за другим выходили на то место, куда, по словам Доктора, вызывали свидетелей, а судьи за длинным столом задавали им вопросы о том, что произошло «ночью двадцать девятого». Один из судейских (Доктор объяснил мне, что это прокурор), казалось, изо всех сил старался навредить Отшельнику, задавая такие вопросы, из которых следовало, что Льюк плохой человек. Этот прокурор с длинным носом был страшно противный.
Я с трудом мог оторвать взгляд от бедняги Льюка, сидевшего между двумя полицейскими, опустив глаза, как будто все происходящее не имело к нему отношения. Он, казалось, оживился лишь однажды, когда на свидетельском месте появился маленький смуглый человек со злыми слезящимися глазками. Я слышал, как зарычал Боб, сидевший у меня под креслом, когда этот человек появился на свидетельском месте, и видел, как сверкнули гневом и презрением глаза Льюка.
Человек сказал, что его зовут Мендоса и что это он привел полицию на место преступления, когда был убит Синяя Борода. Я слышал, как Боб бормочет себе под нос:
— Ложь, ложь, чистая ложь! Я ему морду раздеру! Ложь!
Мы с Доктором с трудом сдерживали его под креслом. Вдруг я заметил, что Дженкинс куда-то исчез. Затем он внезапно появился у большого стола и обратился к судье.
— Ваша честь, я хочу представить вам нового свидетеля защиты, Доктора Джона Дулитла, натуралиста. Не пройдете ли вы на место для свидетелей, Доктор?
В переполненном зале раздался возбужденный гул, и я заметил, как противный прокурор с длинным носом наклонился к какому-то своему приятелю и, мерзко ухмыляясь, что-то зашептал ему на ухо. Мне так и захотелось его ущипнуть.
Дженкинс начал задавать Доктору уйму разных вопросов, и Доктор отвечал на них громким голосом, чтобы его могли слышать все. Под конец Дженкинс спросил:
— Доктор Дулитл, готовы ли вы присягнуть, что действительно понимаете язык собак и можете с ними общаться?
— Да, — ответил Доктор, — готов.
— Могу ли я поинтересоваться, какое все это имеет отношение к убийству Синей Бороды? — тихим, исполненным достоинства голосом произнес главный судья.
— Самое прямое, ваша честь, — важно ответил Дженкинс. — В этом зале присутствует бульдог, который является единственным живым свидетелем убийства. Если суд не возражает, я предлагаю вызвать пса для дачи свидетельских показаний, и допросить его с помощью этого выдающегося ученого, Доктора Джона Дулитла.
ГЛАВА 6
СОБАКА СУДЬИ
В зале суда воцарилась мертвая тишина. Затем раздались хихиканье и шепот, пока наконец весь зал не загудел, как пчелиный улей. Многие были просто шокированы, но большинство людей веселились на славу. Вдруг вскочил с места противный прокурор с длинным носом.
— Я протестую, ваша честь, — громко завопил он, размахивая руками. — Я возражаю! Под угрозой честь высокого суда. Я категорически возражаю.
— О чести суда позвольте побеспокоиться мне, — спокойно ответил судья.
Затем со своего места вновь поднялся Дженкинс. Все это здорово напоминало уличные представления Панча и Джуди — постоянно кто-то то садился, то вскакивал.
Дженкинс обратился к судье:
— Ваша честь, надеюсь, вы не будете возражать, чтобы Доктор продемонстрировал свои возможности, и все бы убедились, что он действительно понимает язык зверей.
Мне показалось, что в глазах судьи мелькнул озорной огонек.
— Нет, — сказал он после некоторой паузы, а затем, повернувшись к Доктору, спросил: — А вы уверены, что понимаете язык зверей?
— Абсолютно, ваша честь, — ответил Доктор, — в этом нет никаких сомнений.
— Хорошо, — продолжал судья, — в таком случае, если вы сумеете убедить нас, что разбираетесь в показаниях собаки, мы допустим бульдога в качестве свидетеля. Но предупреждаю вас, если вы посмеетесь над судом, вас ждет суровое наказание.
— Я протестую, протестую, — вновь завопил длинноносый прокурор, — это скандал, это издевательство над законом.
— Сядьте, — строго приказал ему судья.
— С какой собакой ваша честь желает, чтобы я побеседовал? — спросил Доктор.
