– Правильно. Обращать на себя внимание ни к чему, – начальственным тоном согласился собеседник с «большой земли». – Если первый вариант не прокатит, надо будет помочь ментам вцепиться во второй. Продумай, как это сделать чисто и гладко, чтобы третий задействовать не пришлось.
…Размышляя о том, как бы пооперативнее «отработать» по меньшей мере сорок душ народа, прибывших на день рождения банкира, да еще человек двадцать персонала, Петрухин решил подойти к этому делу нестандартно. Ему нужны были отпечатки пальцев всех, без исключения, кто находился на острове в момент убийства. Но не потащишь же всю команду в ближайший райотдел, чтобы там у них «откатали пальчики» для сравнения с найденными на шприце?! И он решил пойти на хитрость.
– Миша, разденься до плавок и стань вон там, на пригорок, – попросил он одного из прибывших с ним молодых оперов. – Да не стесняйся ты как красна девица. Это не для стриптиза, это для следственных мероприятий. Замечательно! Теперь ты как будто идешь мимо нас, но лицо поверни в другую сторону… А теперь снимаем – ап!
Он щелкнул своим мобильником, снабженным фотокамерой. По его замыслу, теперь нужно было срочно сгонять на лодке или катере в ближайший прибрежный поселок, чтобы там найти цветной принтер и на нем отпечатать почти сотню снимков. А затем, в ходе бесед с каждым из «островитян», давать им фото якобы для освидетельствования – не узнают ли, что это за тип на снимке? Главное, чтобы каждый оставил на глянце снимка свои «пальчики». А затем соответствующим образом помеченные снимки изучат специалисты.
Увидев в конце пляжа обширный ангар из оцинкованного металла, подле которого ходил какой-то сутулый мужчина, судя по всему, старик, Борис решительно направился в его сторону. Дед оказался заведующим и сторожем водномоторной базы, да еще и уборщиком пляжа. Договориться с ним труда не составило. Вид милицейской «корочки» оказался сродни волшебному слову «сезам». Под честное слово Петрухина дед выделил двухместный гидроцикл. Через минуту двое молодых оперов спешно умчались к виднеющемуся вдали поселку.
А Борис, пользуясь подвернувшейся возможностью, поинтересовался у деда, давно ли тот здесь работает и знает ли о смерти олигарха. Дед, как-то совершенно по-молодому усмехнувшись, неожиданно уведомил:
– Я понял, о чем вы хотите меня расспросить. Это ж вы когда-то приезжали расследовать убийство Настеньки Сизонцевой? Насчет этого утопленничка – как же не в курсе… Чай, у меня спозаранок парни брали лодку, чтобы за ним сплавать. А вас я сразу узнал, как только увидел.
– Ну и ну! – Петрухин невольно развел руками. – Уж у меня память – не жалуюсь. Но вам, я вижу, можно и на эстраде выступать. Да, разумеется, меня интересуют люди, которые тоже ничего не забывают. Особенно о смерти близких. А ведь, я думаю, хоть кто-то да помнит о том случае и не простил убийства Насти.
Предложив присесть в тени, старик вкратце поведал все, что ему было известно по этому поводу. По его словам, среди спортсменов той команды был один парень лет семнадцати. Звали его Игорь Шилясин. Как позже выяснилось, к погибшей девочке он был очень неравнодушен. Убийство Настеньки его потрясло, и он вроде бы даже на ее похоронах поклялся отомстить.
– Ну а где Игорь, вы не знаете? – без особой надежды в голосе спросил Петрухин.
– Как же не знаю? – Старик снова усмехнулся. – Он, как пришел из армии, так тут и работает спасателем. Сейчас его нет, будет только завтра. Я его специально еще вчера утром отсюда выпроводил. Мне так подумалось, что он сюда и устроился только для того, чтобы как-нибудь встретиться и сквитаться с тем буржуем. Ну а я его перехитрил. Как только мне директор сообщает, что завтра тут появится Хухминский, я Игорюху отправляю в какую-нибудь командировку. То за запчастями, то еще за чем-нибудь…
– Значит, вы можете гарантировать на все сто, что Игоря сегодня ночью на острове не было? – задумчиво глядя на синь волжской шири, Борис поднялся на ноги.
– Голову на отсечение даю! – тоже поднимаясь, решительно объявил старик. – Не было его здесь. Беда мне с ним… Хлопцу уже за тридцать, а все неженатый. Все ее никак не может позабыть. А я к нему привык – он мне теперь как сын родной. Тут у нас, знаете, народу всякого полно бывает. Даже из Москвы приезжают отдыхать, из Питера… Скольким дамочкам – и богатым, и молодым, и красивым – он сердца поразбил!.. Уж они, бедные, как только не изгалялись, чтобы он на них посмотрел. Иные даже притворялись, будто тонут. Видно, надеялись, что он, как вытащит на берег, начнет делать искусственное дыхание рот в рот… – Старик сокрушенно рассмеялся.
– Да, такое сейчас большая редкость… – резюмировал Петрухин.
– Уж теперь-то, надеюсь, как того злыдня бог прибрал, а черт унес, может, он и перестанет самого себя тоской изводить? – тягостно вздохнул старик.
Глава 4
Чуть больше чем через час, когда опера, успешно выполнив задание Бориса, примчались с «большой земли», в нескольких административных комнатах пансионата началась активная работа с его гостями. Недовольные, брюзжащие, невыспавшиеся люди неохотно тянулись на второй этаж, где и расположилась, как окрестил кто-то из приглашенных, «пыточная изба». Но деваться им было некуда – Петрухин, явив запредельную жесткость характера, предупредил, что уклонившиеся от собеседования остров не покинут и до Нового года.
Первым к нему в кабинет пришел сам именинник. Толстоватый, рыхлый мужчина лет сорока пяти, эдакий гипертрофированный Винни-Пух, с розовым сытым лицом. Вальяжно сев напротив Петрухина, банкир всем своим видом давал понять, сколь большое одолжение делает этому «зарвавшемуся менту». В его глазах прямо-таки читалось: «Ну, погоди! За свой произвол ты очень скоро поплатишься! Ох как поплатишься!»
Не обращая никакого внимания на его многозначительность, Борис протянул ему фото мускулистого парня, куда-то идущего по пляжу. Правда, вместо лица у того на снимке почему-то красовался один лишь коротко стриженный затылок.
– Вам этот человек знаком? – лаконично поинтересовался опер.
– Да как он мне может быть знаком, как я его могу опознать, если лица не видно?! – возмутился именинник.
– Все понимаю, но другого снимка подозреваемого у нас, к сожалению, не имеется, – суховато пояснил Петрухин. – Присмотритесь повнимательнее. Вдруг склад фигуры, рост, хотя бы фасон его плавок вам знакомы? Вдруг вы его видели здесь на пляже?
Осторожно вертя фото кончиками пальцев, банкир, к досаде Бориса, брался только за его края. Но он предусмотрел и эту вероятность.
– Хорошо, на обратной стороне есть какая-то подпись. Может быть, вам хотя бы этот почерк знаком? – чему-то улыбаясь одними глазами, снова попросил опер.
Перевернув снимок тыльной стороной, банкир вслух прочитал написанное:
– «Пляж. Солнце. Кайф». И еще тут какая-то дата… Нет, почерк мне тоже незнаком, – пренебрежительно объявил банкир, возвращая снимок.
– Ну незнаком так незнаком… – кинув фото в какой-то конверт, почему-то охотно согласился опер.
Петрухин задал банкиру несколько формальных вопросов, наподобие того, каковы у него были личные взаимоотношения с убитым, где он был с двенадцати до трех ночи и кто бы мог это подтвердить. Получил в ответ язвительное: «Был в банкетном зале с гостями, это подтвердят все без исключения!» – отпустил с миром кипящего негодованием «Винни-Пуха».
Потом настал черед заместителя министра строительства области. Еще более важный и напыщенный чин, казалось, готов был испепелить своим взглядом «этого наглеца из ментярни». На фото он тоже, естественно, никого не опознал. Но вот с алиби у него возникли проблемы. Когда до него дошло, что тут уже не до амбиций и дело может «запахнуть керосином», мгновенно сбавив тон, чиновник вполголоса признался, что с двенадцати до трех ночи он с некой дамой находился в своем номере. Еще пару минут после этого признания он пытался «отбрыкаться» от уточнения личности своей пассии, но в конце концов сдался и сообщил, что с ним была личный референт губернатора. Однако, уточнил он, ничего «такого» между ними даже не подразумевалось. Они всего лишь обсуждали тезисы его доклада на ближайшем заседании правительства области.
Третьей пришла личная секретарша Хухминского, яркая блондинка, обладающая несоразмерно крупным бюстом. Говоря о своем алиби, она призналась, что с полпервого ночи до двух была на свидании с начальником охраны пансионата.
Потом Петрухин беседовал с министром здравоохранения, который припомнил, что Хухминский во время банкета о чем-то приятельски разговаривал с кем-то из обслуживающего персонала – то ли с охранником, то ли с официантом. Лица собеседника олигарха он не запомнил, и тема разговора ему была неизвестна. Но он обратил внимание на то, что собеседник Хухминского того как будто о чем-то просил…
Все прочие – хозяин гостиницы «Югославия», владелица крупнейшего городского ломбарда, генеральный директор крупной строительной компании и референтша губернатора – ничего дельного сказать не смогли.
