– Тогда придется сместить временные рамки к первому веку до нашей эры, – ответил Сиверсу то ли Семен Горельский, то ли таинственный монах, маячивший за плечом путешественника.
– А?.. – произнес Александр Юрьевич. Кто-то тронул его за плечо, и он обернулся, с трудом возвращаясь в реальный мир.
2
– Я вас искала, – промолвила Анна Горенштейн и прошла к книжным полкам. – А вы здесь. И заняты мертвыми. Интересно?
– Очень, – признался Сивере. – Это моя работа. Хочу разобраться.
– В чем?
– Откуда что взялось и куда исчезло. И вы не правы: эти мертвые живее нас с вами, они уже вошли в историю, а мы – нет. К тому же с ними гораздо легче найти общий язык, чем с окружающими. Потому что им некуда спешить.
– Странно. Тут, должно быть, был не такой уж тихий омут, как кажется. И в монастыре бурлили страсти?
– А вы как думали? Местность, где мы с вами находимся, была населена многими цивилизациями. Тут были и киммерийцы, и скифы, и вавилоняне, и хазары… Каждая народность оставляла свой след. А хетты, сирийцы, воины Македонского? Да что говорить! Библейский Ноев ковчег, по преданиям, находится на вершине горы в этих краях! – Александра Юрьевича понесло, он оседлал своего любимого конька. – Между прочим, где-то здесь спрятаны несметные сокровища урартских царей, а поклонялись они божествам гор. Так что, вполне возможно, все это лежит где-то в подземельях «Монастырского приюта».
– Шутите? Сколько веков прошло!
– Пройдет и еще столько же, а горы сохранят тайну. Есть версия о существовании золотой статуи армянской богини Анаит – не той, которую увез Антоний в Рим, а другой, гораздо большей, в полный человеческий рост, украшенной драгоценными камнями, изумрудами, ониксами и бериллами, с мечом из горного хрусталя. Упоминание о ней есть в каменной летописи Сардури II, в нише Ванской скалы. Сказано: кто коснется ее, голова того будет обречена на смерть.
– Такой недотрогой была эта Анаит? – насмешливо спросила Анна. Но Сивере будто не слышал ее слов. Он продолжил:
– Мидяне и персы также оставили тут немало древних реликвий. А что принес с собой Хайк, прародитель армян, вышедший со своим народом из страны Хайас, что лежала в долине Верхнего Евфрата? Бесценные знания, магические дары жизни и плодородия, которые стоят дороже золота и алмазов. И покоятся они в этих недрах. Я предполагаю, что прежде наш монастырь был одним из мегистанов, крепостей, возведенных в скалах, чтобы защищаться от римских войск. Возможно, он все же был разрушен, а потом отстроен заново при Аршакидах. Самая неприступная цитадель рано или поздно падет. Один мой сокурсник, Прозоров, любил в давние дни повторять: нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики, особенно за деньги. Большевиков в третьем веке в Сасанидском Иране еще не было, но, вероятно, и персы не раз захватывали и рушили этот монастырь. Уже во времена появления здесь христианства. Именно тогда, при Тиридате III, оно стало государственной религией. Древние святилища были конфискованы епископатом, а во главе церкви стал католикос из рода Григоридов. С тех пор, очевидно, в нашем храме и утвердились первые монахи. Об этом вы можете прочесть в трудах Фавстоса Бузанда, Лазаря Парпеци или Мовсеса Хоренаци, хотя историки эти дают весьма скудные и часто недостоверные сведения. В отличие от Агафангела.
– Боже мой! – воскликнула Анна. – И не подумаю забивать голову такой ерундой. – Вы-то сами еще не свихнулись от вашей истории?
– Я – нет, – ответил Сивере, понимая, что слишком увлекся, распыляя перед молодой женщиной свои мысли. Причем перед той, которая его обманула. Тут он вновь вспомнил события минувшей ночи и принял оскорбленный вид: – Кстати, я жду объяснений. Не худо бы, наконец, сказать правду.
– И вы ее услышите, – кивнула Анна. – Если наберетесь терпения и вновь придете сегодня ночью ко мне. А теперь – извините, меня ждут…
С этими словами она выскользнула за дверь, оставив Александра Юрьевича наедине с пыльными книгами.
3
В висках стало покалывать от переутомления. Захлопнув труд Семена Горельского, Сивере зевнул и потер глаза. «На сегодня хватит», – подумал он, начиная сожалеть о пропущенном обеде. Стрелки приближались к пяти часам вечера. Выходило, что он провел в библиотеке почти весь день. Но провел его далеко не напрасно. Кое-что в истории монастыря удалось выяснить, хотя по-прежнему в ней было много туманного, путаного. И книга Горельского, по сути, представляла собой не строго научное изыскание, а записки дилетанта с непроверенными фактами и преданиями. И самое главное: в ней отсутствовали некоторые страницы.
Они словно были намеренно вырваны, причем – очень грубо, самым варварским способом. Возможно, не так давно. Человек, произведший эту экзекуцию над книгой, постарался что-то скрыть от будущих читателей. В основном это касалось одиннадцатого века и прошлого столетия. Зачем, с какой целью?
По крайней мере, Александр Юрьевич не узнал ничего о том преступлении, на которое намекала Тереза. Также ничего не было сказано в записках Горельского о княжеском роде Прошянов, а ведь их герб был изображен на постаменте хачкары в галерее, и они наверняка имели прямое отношение к монастырю. Все это выглядело весьма странно.
Но зато Сивере убедился в том, в чем был уверен как историк. Монахи появились в монастыре в III–IV веках нашей эры, когда местность оказалась разделенной между Ираном и Римом. Тогда это была одна из скальных крепостей, подчинявшихся какому-то наследственному князю – нахарару. Имя его не упоминалось ни в книге Горельского, ни в других библиотечных фолиантах. И хотя он наверняка исповедовал христианство, но большинство подданных его нахараратства, как и повсюду в Закавказье, все еще держались языческих культов или монофизитских сект бесопочитания. Практика человеческих жертвоприношений здесь была еще очень сильна. Потому и монахам приходилось не столь сладко в этих каменных стенах, даже под защитой удельного князя.
В V веке персы стали усиленно вытеснять христианство, насаждая зороастризм, но соединенное армяно-грузино-албанское ополчение оказало мощное сопротивление. Очаги восстания вспыхивали то тут, то там. Монастыри вновь стали неприступными крепостями. Так продолжалось долго, весь шестой век, пока Иран не заключил договор с Византией, уступив ей часть Закавказья. А в седьмом и восьмом веках местная знать попала под другую пяту – подчинились хазарскому каганату. К этому времени относится возведение новых храмов и переустройство прежних.
Сиверсу не надо было копаться в памяти, чтобы представить в уме великолепный трехъярусный купольный храм Звартнонц, или церковь базиличного типа в Ереруйке, или четырехабсидный Атенский Сион в Грузии. Попал под реконструкцию и монастырь, в котором он сейчас имел честь находиться. Затем последовало завоевание Закавказья Халифатом. Арабы перерезали большинство нахараров, монахов и пожгли церкви. Но скальные крепости, естественно, устояли.
В короткий исторический срок из богатой местности было выкачено все золото и серебро, страна обнищала и опустела. Но так ли на самом деле? Наверняка князьям и монастырской братии удалось припрятать свои сокровища в тайных пещерах и подземельях. Не говоря уж о том, что было сокрыто там с древнейших времен, с Урартского царства.
Кстати, о том же упоминал в своей книге и Семен Горельский, намекая на золотую статую богини Анаит с хрустальным мечом. Эта страница в книге почему-то сохранилась, не была вырвана. Оплошность неведомого экзекутора? В других же местах, где речь заходила о сокровищах монахов, тексты были уничтожены. Странная заботливость о сохранности вековых тайн.
В девятом веке владычество арабского Халифата окончилось. Побили их сасунские горцы, но еще прежде изрядно потрепали арабов «краснознаменные», – нет, не из ансамбля песни и пляски, а местные хуррамиты, жители Гургана. Эта секта одевалась во все красное, ибо сей цвет был принят восставшими в качестве символа борьбы. Руководил «красными» некий Бабек, простой пастух, признанный затем воплощением божества.
Известно о нем то, что он был необычайно храбр, умен, дальновиден, а впоследствии – сказочно богат, хотя и плохо кончил: на колу в резиденции халифа. Правда, Бабек успел спрятать сокровища и оставить потомство. И один из его сыновей стал основателем княжеского рода Прошянов.
Сивере глубоко вздохнул, соединяя некоторые разрозненные линии и пытаясь воссоздать мозаическую картину прошлого и связывая ее с днем нынешним.
4
Александр Юрьевич не зря считался одним из лучших знатоков в области геральдики. Разбуженный посреди ночи, он мог прочесть целую лекцию о родовых гербах французских рыцарей, русских князей или древнеиудейских царей. Особое хобби, связанное с основной работой. Вот почему давеча ему не составило труда определить многофигурный знак на постаменте стелы как символ династии Прошянов – весьма влиятельных в свое время князей в Закавказье.
