Но для нас эффект ЭМИ означает просто следующее: если ядерное оружие будет взорвано на высоте 200 миль над Соединенными Штатами, то образовавшиеся при взрыве электромагнитные импульсы почти мгновенно прервут все электроснабжение в Северной Америке. Перестанут работать телевизоры, электронно-вычис ли тельные машины, телефоны. Весь континент погрузится во тьму. Из строя выйдет американская система командования, управления и связи, которая должна в случае ядерного удара обеспечить ответный удар. Некоторые специалисты по анализу обстановки в Пентагоне считают, что Советский Союз может вынудить нас капитулировать, просто взорвав ядерные бомбы в космическом пространстве и лишив нас нашей стратегической ракетной мощи. Ведь для самого запуска наших ракет необходима электроэнергия. В одном совершенно секретном докладе Пентагона, который удалось раздобыть моему помощнику, говорится, что национальная система оперативно-стратегического управления вооруженными силами будет уничтожена. И президент напрасно будет нажимать кнопку ответного ядерного удара.
Такая перспектива выглядит слишком пугающе, чтобы мы могли хладнокровно наблюдать за тем, как в Белом доме пренебрегают ключевыми вопросами национальной безопасности. Проблема ЭМИ — лишь фрагмент нового крупного “окна уязвимости”, если вспомнить речи, произнесенные президентом во время прошлой избирательной кампании. Я вынужден констатировать, что за время его президентства “окно уязвимости” не только не удалось закрыть, но, напротив, оно увеличилось до устрашающих масштабов.
Удар русских из космоса — вот о чем сейчас следует говорить. Реальность этой угрозы прекрасно сознают наши военные, но молчат, дабы не вызвать гнев Белого дома. А ведь президенту на пороге избирательной кампании следовало бы задуматься над тем, что американцы призвали его в Белый дом для укрепления нашей мощи, а не для позирования перед телекамерами. Когда он убеждал избирателей, что серьезно намерен бороться с нашим отставанием в военной области, американцы поддержали его. Не знаю, захотят ли они продлить его мандат”.
Профессору Чейзу не очень понравилась статья. Он не одобрял дешевых эффектов и пустых слов, но все же признал, что автор статьи свою задачу выполнил. Он снял трубку и позвонил генералу Шрайверу.
— Я поздравляю вас, генерал, с первым удачным выстрелом.
— Это всего лишь пристрелка, дорогой профессор. — Генерал Шрайвер определенно был в хорошем настроении.
Несколько дней сенатор Плиммер был ни жив ни мертв. Он ждал, где и когда выплывут пленки, снятые в квартире Джози. Что точно произошло между Уинтерсом и агентами федерального управления по борьбе с наркотиками, выяснить не удалось. Агенты клялись, что Уинтерса застрелили в целях самообороны, а пленок в его номере не было. Джози сенатор не звонил и к ней не ездил.
Плиммер до предела сократил свою активность. Сказавшись больным, не появлялся на Капитолийском холме, воздерживаясь от публичных выступлений. И даже когда позвонил профессор Чейз из Совета национальной безопасности, Плиммер принялся рассказывать, как плохо он себя чувствует, так плохо, что вынужден отказаться от выступления в сенатской комиссии по делам вооруженных сил. Чейз все сочувственно выслушал, однако заметил, что это просьба президента и распрощался.
Повесив трубку, Плиммер в волнении заходил по кабинету. Ссориться с президентом не хотелось, но и страх не проходил. Потом еще позвонил и доктор Орвил Этвуд. Они не были близко знакомы, поэтому звонок удивил Плиммера, но одновременно и польстил ему. Этвуд осведомился о здоровье сенатора и посетовал на то, что давно не имел возможности слышать его острые, интересные выступления которые так необходимы и ему, Этвуду, и его друзьям, и всей Америке.
Бертиса Холла растолкали рано утром и повезли в суд. После получасового ожидания он предстал перед пожилым судьей, который формально предъявил Холлу обвинение в хранении наркотиков. Холл который провел ночь в тюремной камере, успел успокоиться и слушал молча.
Судья назначил залог в тридцать пять тысяч долларов. К удивлению Холла, залог уплатила не жена — она стояла тут же, судорожно сжимая в руке платочек, глаза красные от слез, — а некий презентабельно выглядевший господин, который представился руководителем общественной организации “Американцы — в защиту прав человека”. Когда формальности были закончены и Холла до суда выпустили на свободу, они познакомились.
— Роджер Эберли. — Рукопожатие было крепким, улыбка дружелюбной. — Разрешите, я отвезу вас домой, ваша жена слишком взволнована, чтобы вести машину.
Дома они продолжили разговор.
— Ваша история, мистер Холл, — еще один образец того, как действуют наши правоохранительные органы. Не в силах справиться с растущей наркоманией, они хватают заведомо невинного человека да к тому же фальсифицируют улики. Наша организация следит за работой полиции и управления по борьбе с наркотиками и вы, мистер Холл не первый, кому мы помогаем.
Эберли поднялся.
— Я приеду к вам завтра. Нужно подумать о подготовке к суду.
Бертис Холл и его жена растроганно благодарили нового друга.
Джози выключила зажигание и посмотрела в зеркальце заднего обзора за ней уже выстроилась порядочная очередь. Сначала водители суетились что-то кричали, потом успокаивались, глушили моторы и вылезали из машин. Все они торопились, но ясно было, что простоять придется не менее часа. Самые ловкие заметив, что попали в ловушку, сразу разворачивались и уезжали надеясь найти объезд. Джози тоже следовало так поступить, но когда она это сообразила было уже поздно другие автомобили прочно закупорили дорогу.
На всякий случай она сделала еще одну попытку. Вытащила из сумочки мелочь и дошла до ближайшего уличного телефона-автомата в стеклянном пузыре. Бесполезно — номер по-прежнему не отвечал.
Джози вернулась в машину. Спиной к ней стоял ряд полицейских в касках. Один из них, скаливший в улыбке белозубый рот, все время оглядывался на Джози. Парень был недурен собой, в другое время Джози, возможно, была бы полюбезнее, но в тот момент ее голова была занята другим.
Уинтерс не отвечал на телефонные звонки со вчерашнего вечера. Джози отдала ему все пленки и теперь молча бесилась. Неужели он решил ее обмануть? Она познакомилась с Уинтерсом давным-давно и знала за ним кое-какие грешки, поэтому считала, что держит его в руках. Уинтерс казался ей самым подходящим компаньоном для дела, которое она задумала. Неужели никому нельзя доверять?
Она весь вечер безуспешно звонила в отель, где Уинтерс жил уже второй месяц. Утром его тоже не было на месте и она решила съездить туда, отель принадлежал к тем низкопробным заведениям, где по телефону не отвечали на вопросы о постояльцах.
А тут еще эта демонстрация!
В просветах полицейской цепи мелькали сменявшие друг друга лица. Мужчины, женщины, старики, молодежь, белые, цветные… Над касками блюстителей порядка плыли нарисованные от руки плакаты, изображавшие перечеркнутую атомную бомбу, лозунги: “Нет — гонке вооружений!”, “Положить конец милитаристскому психозу!”, “Уничтожить ядерные арсеналы!”.
Джози с удивлением всматривалась в лица демонстрантов. “Зачем им это надо? — недоумевала она. — Своих забот мало?” Она вспомнила, как Артур Плиммер злобно ругал антивоенное движение, говорил, что все эти люди “живут на русские деньги и подрывают наше могущество”.
Джози пришлось провести в машине добрых два часа, прежде чем последние колонны пересекли улицу, направляясь к Белому дому. Когда полицейские расступились освобождая дорогу транспорту. Джози не сразу сообразила, что можно ехать, и теперь машины гудели уже ей.
Припарковаться она решила не у самого отеля, где снимал комнату Уинтерс, а на боковой улочке — там всегда можно было найти свободное место. Она вылезла из машины, держа в одной руке сумочку на длинном ремешке, в другой ключи. В этот момент прямо на нее рванулся остановившийся поодаль темно-синий “бьюик”. Правым крылом он ударил Джози и набирая скорость, промчался по улице. Джози, потерявшую от нестерпимой боли сознание, бросило на капот ее “форда”. А когда подбежали люди она распластав руки, медленно сползла на асфальт.
Перед членами сенатской комиссии по делам вооруженных сил предстал помощник министра обороны генерал Шрайвер. Он и не пытался строить из себя обворожительного человека, поэтому, миновав обычную стадию широких улыбок, сразу перешел к делу:
— Господин председатель и члены комиссии, я рад возможности выступить сегодня перед вами и поблагодарить за проявленный вами интерес к состоянию американских космических программ военного назначения. При изложении этой темы — в том случае, если у вас появятся вопросы, — мне будет помогать начальник управления перспективных научно-исследовательских работ министерства обороны.
