Пророки взывали о Божьем вмешательстве. «Буду говорить с Тобою о правосудии, — требовал Иеремия в момент бравады. — Почему путь нечестивых благоуспешен, и все вероломные благоденствуют?» Аввакум вещал менее утонченно: «Доколе, Господи, я буду взывать, и Ты не слышишь, буду вопиять к Тебе о насилии, и Ты не спасаешь? Для чего даешь мне видеть злодейство и смотреть на бедствия?»
Обилие стенаний и протестов в Ветхом Завете четко показывает, что, сколь бы чудовищной ни была несправедливость, мы не можем рассчитывать на прямое Божье заступничество в событиях человеческой истории. Многие благочестивые люди, подобно израильтянам и жителям Сараево, оказались захваченными бурей войны и угнетения. Я думаю о миллионах христиан в Китае и Советском Союзе, преследуемых за веру, а также о тех, кто сегодня сталкивается с насилием в таких странах, как Сирия, Ирак, Иран, Пакистан и Нигерия.
На примере Библии я также узнал, что мы правы, протестуя против насилия и несправедливости, и даже — призывая Бога к ответу за то, что Он позволяет существовать такому миру. Перенося собственную малую толику мировых страданий, я могу безнаказанно высказать Богу все, что чувствую. Ричард Рор отмечает, что в то время как благочестивые друзья Иова возвышенно говорили о Боге, сам Иов говорил Богу. Он напрямую обратился к Богу пятьдесят восемь раз.
В аналогичном ключе, один еврейский раввин отмечает, что Псалом 22, который часто используют как источник утешения в больницах и ритуальных залах, объединяет в себе два совершенно разных мотива. Он начинается с ободряющих слов: «Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться», — рисуя картину зеленых пастбищ и тихих вод. В противоположность этой сцене, вторая выглядит ужасающе, говоря о присутствии «врагов моих» и «долине смертной тени». Но в первой, идиллической картине о Боге говорится в более отстраненной манере, в третьем лице (слова о Боге): «Он покоит меня на злачных пажитях… Направляет меня на стези правды…». Интонация смещается к более близкому второму лицу (слова, обращенные к Богу) после того, как псалмопевец проходит через долину смертной тени. Враги, как и зло, все еще присутствуют, но «не убоюсь зла, потому что Ты со мной». Бог стал ближе.
Эти три слова: «Ты со мной» открывают то единственное, на что мы можем рассчитывать во времена бедствий. Какими бы ни были обстоятельства, мы всегда можем положиться на «Эммануила», что просто означает: «Бог с нами». В Библии описано несколько случаев эффектного Божьего вмешательства в ход истории, но они были редки и происходили слишком поздно, чтобы спасти многих жертв. Гораздо чаще Бог использует преображенных людей, чтобы изменить историю. Мы взываем к Богу, чтобы Он совершил что-то для нас, в то время как Он предпочитает действовать внутри нас и рядом с нами.
В качестве доказательства Бог проявил солидарность с нами, продемонстрировав наибольшую близость из всех возможных: Божий Сын, Эммануил, присоединился к человеческому роду. Первым это слово использовал пророк Исаия посреди одной из гражданских войн Израиля. «Се, дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Эммануил», — сказал он в своем предсказании, которое Матфей позже отнес к Иисусу. В других фрагментах Исаия изобразил ребенка, которого назовут «Чудный, Советник, Бог крепкий, Отец вечности, Князь мира», и который однажды восстановит справедливость на земле.
По соседству
Вера Николаса Уолтерсторфа — выдающегося философа из Йельского университета — подверглась суровому испытанию, когда его 25-летний сын погиб в горах, занимаясь альпинизмом. В своей компактной и печальной книге «Плач по сыну», содержащей размышления о том времени, он приходит к заключению, что кое в чем мы нуждаемся даже больше, чем в ответе на вопрос «почему?» Нам необходимо подтверждение Божьего Присутствия в нашей скорби. И Уолтерсторф нашел это Присутствие в Том, Кто принял имя «Эммануил».
По какой-то причине Бог решил ответить на человеческие неприятности не взмахом волшебной палочки, заставляя зло и страдания исчезнуть, а приняв их лично. «И Слово стало плотью, и обитало с нами», — написал Иоанн во вступлении к своему Евангелию. Пред лицом страданий слов недостаточно. Мы нуждаемся в чем-то большем — в Слове, облекшимся в плоть, которое стало живым доказательством того, что Бог нас не покинул. Как выразился Дитрих Бонхёффер, «помочь может лишь страждущий Бог».
Юджин Петерсон в «The Message» переводит этот стих из Евангелия от Иоанна следующим образом: «Слово стало плотью и кровью и перебралось жить к нам по соседству». Куда же перебрался Иисус? Чтобы ответить на этот вопрос, сделаем краткий экскурс в историю. Великие империи одна за другой проходили маршем по территории Израиля, словно вытирая ноги о землю обетованную. После ассирийцев и вавилонян пришли персы, которых, в свою очередь, разбил Александр Македонский. После его смерти подчиненные ему территории делили между собой несколько преемников, из которых самым одиозным был Антиох IV Епифан, считавшийся у евреев олицетворением зла вплоть до появления Гитлера.
Разочарованный военными поражениями на других фронтах, Антиох пошел войной против иудейской религии. Он превратил Божий храм в место поклонения Зевсу и провозгласил себя богом во плоти. Антиох вынуждал мальчиков делать операции, восстанавливающие статус-кво обрезания, и забил плетьми до смерти пожилого священника за то, что тот отказался есть свинину. Одним из наиболее известных его злодеяний стало осквернение Святого Святых — жертвоприношение на алтаре свиньи, кровью которой затем измазали все святилище храма.
Действия Антиоха настолько возмутили иудеев, что они подняли вооруженное восстание под предводительством Маккавеев. Его завершение триумфом отмечает еврейский праздник Ханука. Впрочем, победа оказалась недолговечной. Вскоре в Палестину маршем вошли римские легионы, которые подавили мятеж и назначили Ирода «царем иудейским». После римского завоевания почти вся страна лежала в руинах. Ирод, которому было уже под семьдесят, часто болел, но вот до него дошли слухи о том, что в Вифлееме родился новый царь, и вскоре величественное пение ангельского хора: «Слава в вышних Богу, и на земле мир!» — потонуло в скорбных воплях семей убитых младенцев.
Вот куда перебрался Иисус: в мрачное место с безрадостным прошлым и пугающим будущим — это немногим отличалось от увиденного мною в Сараево. В I веке Израиль был побежденной, запуганной нацией. Однажды за один день оккупанты распяли восемьсот фарисеев. Правоверные иудеи отчаянно цеплялись за веру в «Эммануила», Бога, Который с нами, и заключалась она в том, что, вопреки всем внешним признакам, Бог делит с нами все беды.
Жизнь Самого Иисуса — это история добровольно принятых страданий, ибо Он тоже стал жертвой римлян. Через несколько десятилетий после смерти Иисуса римские легионы осадили Иерусалим. Это была долгая борьба, которая, как и блокада Сараево, продлилась четыре года. Наконец, римляне, пробив стены, ворвались в город и убили около миллиона его жителей. Один историк назвал это «величайшей резней в истории древнего мира». Предвидя такой исход, Иисус оплакивал судьбу города: «Иерусалим! Иерусалим! Избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели». И опять Бог не воспользовался Своей властью, позволив истории идти своим чередом.
От Иисуса я узнал, что Бог на стороне страдальцев. Бог вошел в драму человеческой истории как один из ее персонажей — не демонстрируя Свое всемогущество, а максимально приблизившись к нам и став предельно незащищенным. В малом масштабе, на уровне личностных отношений Иисус столкнулся с теми же страданиями, которые присущи каждому из нас. И как Он реагировал на них? Избегая философских теорий и богословских уроков, Иисус протягивал руку исцеления и сострадания. Он прощал грехи, исцелял страждущих, изгонял зло и даже победил смерть. Недолгая жизнь Иисуса на земле даровала нам не только яркий, сверкающий ключ к будущему, но и стала наглядным примером того, как мы, Его последователи, должны относиться к страдальцам.
Меняют ли что-нибудь обещание о приходе Эммануила и тот образец для подражания, который нам оставил Иисус? Безусловно, они не отвечают на вопрос о причинах существования зла, как такового, и почему невинные люди страдают (как жертвы блокады Сараево), в то время как злодеи преуспевают. И все же, они помогают нам увидеть Бога не каким-то далеким существом, которого совершенно не касается происходящее с нами на земле, а Тем, Кто готов пережить все это лично. Ни в одной другой религии нет модели Бога, настолько глубоко и сострадательно отождествляющего Себя с человечеством.
