Сорель внимательно слушал. Но когда Дрейк заговорил о страшных часах, проведенных в лаборатории «Второго шанса», он поднял руку:
- Один момент. По вашим словам, первичные медицинские записи хранятся в настоящее время вместе с криотрупом?
- Все там. В резервуаре.
- Тогда прежде, чем вы продолжите, позвольте мне вызвать необходимых специалистов по медицине и древним языкам. Я могу сразу сказать, что мы способны излечивать любые известные болезни как настоящего, так и прошлого. Однако потребуется исследовать записи и сам криотруп.
Три или четыре секунды он просидел молча, глядя куда-то вдаль.
По сердцу Дрейка прокатились две волны эмоций. Сначала дикая радость: Ану наконец смогут исцелить. Потом - почти суеверный трепет. Похоже, расширенные умственные способности Трисмона Сореля включали в себя телепатию.
- Вы обращаетесь к ним напрямую? Передаете свои мысли? Сорель сперва не понял, а после короткой паузы улыбнулся:
- Не так, как вы, вероятно, думаете. Я могу не больше, чем вы сами научитесь за несколько дней. Вы тоже будете делиться своими мыслями с другими людьми, получите постоянный доступ ко всей информации, хранящейся в базах данных, будете считать быстрее и точнее, чем компьютер корабля, на котором вы прилетели. Вот, смотрите.
Он повернул голову и откинул волосы с виска. Под ними оказался тонкий бледный шрам.
- Здесь находится имплантат. Их обычно устанавливают в раннем детстве. Размером и толщиной он меньше ногтя и служит нескольким целям: это монитор функций организма, подчиненный серверу компьютер, а также приемник и передатчик, благодаря которому можно обмениваться командами, запросами, информацией и программами с банками данных или другими людьми. Просьбу прислать медиков к вам на корабль я передал по сети Коперника. Сейчас я могу разговаривать с вами в режиме реального времени, хотя не знаю вашего языка, благодаря тому, что пользуюсь автопереводчиками сети Тихо.
Кое-какая информация передавалась все же более старомодным путем. Прочтя на лице Дрейка опасливое выражение, Сорель поспешил его успокоить:
- Не волнуйтесь. Во-первых, в вашем случае, как и для всех размороженных лиц, имплантация - дело сугубо добровольное. Прежде чем принимать решение, вы получите возможность понаблюдать за тем, как она отразилась на жизни других. Но уверяю вас, что если вы согласитесь, через несколько месяцев вам трудно будет представить себе, как вы могли работать без такого устройства. Вы обретете нестираемую память, счетные способности выше, чем у мощнейших компьютеров ваших времен, доступ к любой базе данных в пределах Солнечной системы - хотя, конечно, эфирное время связи с другими планетами приходится оплачивать. У вас есть вопросы?
- Всего один. Хочу знать, существует ли лекарство для Аны.
- Я задам его медикам. Они уже поднялись на борт вашего корабля и готовят заключение. Погодите, пока я свяжусь с ними.
Серые глаза расширились, их взгляд снова стал безучастным. Ожидание затянулось - сперва на минуту, потом еще на одну. Беспокойство острой иглой проникало все глубже в сердце. Но что могло случиться? Дрейк повторял про себя заверения Трисмона Сореля: люди научились излечивать все известные болезни как настоящего, так и прошлого.
Наконец он не выдержал:
- Что они отвечают?
Сорель снова посмотрел на него:
- Я связался с экспертами. Ситуация… сложная. Подождите еще немного, пожалуйста.
Его глаза изменились: теперь они будто сделались мягче. Трисмон Сорель склонил голову, словно выбирая с большой осторожностью следующие слова:
- Они просят вас ответить на ряд вопросов. Согласно вашим записям, тело женщины, Анастасии, постоянно хранилось в «криоматке» на Плутоне. Это так?
Дрейк кивнул.
- Когда вы ее нашли, она лежала в резервуаре. Вы не вынимали ее, а перенесли на корабль весь резервуар.
- Верно. - У Дрейка появилось дурное предчувствие. - Я взял резервуар на борт в том виде, в каком его обнаружил, причем с большой осторожностью. Гравитация на Плутоне низкая, так что это было несложно.
Трисмон Сорель нахмурился.
- Далее… После своего отлета с Плутона открывали ли вы резервуар по какой-либо причине?
- Всего один раз, на обратном пути с Канопуса. На несколько мгновений. - Дрейк вспомнил спокойное лицо Аны, ее жемчужные глаза и молочную кожу. - Одну-две секунды посмотрел на нее, после чего немедленно загерметизировал крышку.
Бесполезно было объяснять, зачем он это сделал, говорить, что без этого он не мог. Трисмон Сорель с печалью смотрел с того края пропасти в восемьсот лет шириной. У него было лицо Тома Ламберта и взгляд Пар Леона. И глаза говорили то же.
- Дрейк Мерлин, конструкция криорезервуара не предполагает вскрытия и повторной герметизации. Когда поднимается крышка, происходит включение особого оборудования и начинаются специальные процедуры. Нарушение герметичности предполагает немедленное начало оживления содержащегося внутри человека. Вы понимаете, о чем я говорю? В открывавшемся резервуаре невозможно поддержание соответствующих условий.
- Значит, Ана…
- Еще минуту. Я должен проконсультироваться с банком данных.
Его глаза вновь перестали мигать. А когда он опять взглянул на Дрейка, на лице не осталось сомнения.
- Я сверился со всеми доступными источниками. То же сделали медики. Перед ними встала проблема, в корне отличная от излечения болезни. Ущерб, причиняемый телу, и в частности - головному мозгу, в случае, если резервуар открывается, но разморозки не происходит… Он необратим. Оживление невозможно. Ни сейчас, ни когда-либо еще, - негромко сказал Трисмон Сорель. - Мне очень жаль, Дрейк Мерлин. Анастасия мертва. Навсегда.
Мертва навсегда. Ана мертва. Слова Трисмона Сореля звучали эхом тех, что произнес когда-то Том Ламберт, давным-давно. Но на сей раз они были скованы полной уверенностью.
Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал… [2]Дрейк знал, что не рак, а он сам погубил Ану. Как Орфей, он шел за своей Эвридикой сквозь ледяной ад криосмерти и огненный ад Канопуса. Как Орфей, он взглянул на нее и тем ее лишился.
И с этой мыслью рухнули все препоны, стоявшие в сознании. Лишь сейчас Дрейк заметил, что в воздухе пряно пахнет, почувствовал на коже тихий сухой ветерок и услышал, как где-то в коридоре звенит на ноте «ля» вибрирующий металл. Словно все чувства его пробудились после долгих столетий зимней спячки.
Тимсон Сорель говорил:
- Остается лишь один шанс. Ту Анастасию, которую вы знали, оживить невозможно. Однако в ее организме сохранилось много неповрежденных клеток. Ее нетрудно клонировать, после чего заново вырастить и воспитать. Но это будет новая Анастасия. Переписать память из старого мозга в новый нельзя. Ваши прежние отношения будут известны вам, но совершенно незнакомы ей. Вы желаете так поступить?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
