в другом мире. А тут, мое существование длилось всего каких-то незначительных шестнадцать лет … Это естественно, что я осталась не изнеженной, наивной девочкой, которой ты меня знала. Чрезмерно мягкое сердце может нанести только вред и привести к смерти… — Продолжив более серьезно говорить, я изменилась в лице. — Между добром и злом возможно и нет никакой разницы, которую навязало общество. Ты сильно веришь в добродетель и справедливость. На самом же деле, все те, кто нас окружает, ослеплены иллюзиями, они погрязли во лжи, высокомерии и эгоизме. Они не могут до конца удовлетворить свои желания. Маги, как ненасытные звери, забыли, что изначально, мир был окутан тьмой, и только с появлением прародителя, тьма и свет были разделены, тогда, день начал сменять ночь. По истине, тьма не считается злом, люди сами придумали это, что бы кто-то отвечал за их грехи. Так, что рассчитывая на чужое сочувствие, ты заблуждалась. Много ли ты видела доброго отношения? Я удивлена, что до сих пор, ты так добра к этому миру.
— Я не хочу, что бы вы рисковали своей жизнью и погрязли в ненависти к другим. — Лолла перестала плакать, но продолжала встревожено смотреть на меня. — Мы когда-то мечтали о тихой и спокойной жизни. Вы ведь, помните?
— Я и сейчас мечтаю об этом, но мой долг, как дочери, обязана выполнить и после того, как исполню свое предназначение, я уеду. Подобное существование мне претит. Ты еще не осознала, что те десять лет для меня словно сон — иллюзия. Большую часть своего существования, я жила другой жизнью, свободной и с совершенно другим менталитетом. Перед тобой сейчас другой человек… Я действительно была безжалостна и жестока. Мое имя знали в каждом уголке всего мира. Содрогался любой, кто слышал его, — я осознавала то, что эти слова были полным разочарованием для нее, но не могла остановиться восхищаться собой. — В той жизни, я имела все, но в то же время ничего. Я делала все, что мне заблагорассудится, однако, глубоко в душе была несчастна, но так же и счастлива. Я много лет искала правду о своем происхождении, поэтому теперь, хочу знать, почему тогда мама рискнула моей жизнью и разделила мою душу.
Обычно, я была не настолько многословна. В прошлом, редко с кем вступала в долгие разговоры. Однако, наедине с этой маленькой девочкой слова совершенно естественно срывались с языка.
— Ваша история начиналась, как сказка, — с некоторым сомнением в голосе, Лолла заговорила тише, словно боясь того, что нас может кто-то услышать. — Однако, вы правы — в ней слишком много жестокости. Когда-то вы даже не смели и думать о мести. Хотела бы ваша матушка, что бы вы жили с ненавистью на сердце? Еще мне интересно, что вы думаете о вашей помолвке? У вас остались чувства к принцу?
— Хорошо, что брак расторгли. У меня нет времени играть в любовь, с каким-то избалованным мальчишкой. К тому же, из-за этой помолвки меня чуть не убили. Да, и как бы ко мне относились во дворце с такой отвратительной репутацией?!
— О чем вы говорите? Вас хотели убить? — Она отрицательно покачала головой и громко воскликнула. — Почему вы никому не сказали об этом?
Я одобрительны посмотрела на Лоллу и улыбнувшись сказала. — Ты в самом деле подумала, что я смогла бы убить себя? И даже мысли не возникло, что это мог сделать кто-то другой?
— Я совсем не подумала об этом, — Лолла виновато опустила голову. — Вы должны рассказать всем правду. Несправедливо, что на улице о вас плохо говорят.
— Ты так зависима от каких-то слухов? Пусть говорят. Так они не забудут про меня, — я рассмеялась и сглотнув, добавила. — Если бы все были бы такими же честными и добродетельными, как ты… Но эти люди никогда не примут правду, даже если она будет очевидна. С помощью лжи, они попытаются скрыть злые деяния. К тому же, не забывай, что я никто в этом мире. Общество пойдет на все, что бы сделать из меня козла отпущения. Я не хочу, что бы кто-то узнал, что меня пыталась убить сводная сестра. Пусть, все думают, что старшая дочь генерала потеряла память.
Прежде, чем опустить голову, девушка испуганно посмотрела на меня и в панике моргнула своими длинными ресницами.
— Это так ужасно… Она под стать своей матери. Все же, я думаю, что вы должны рассказать отцу об этом преступлении.
Казалось, Лолла хотела добавить что-то еще, но слова справедливости застряли в горле.
— Лолла, обдумай все то, что я рассказала тебе сегодня. Твои мысли сейчас, в полном хаосе. Прими решение… — Однажды, она поймет меня, но холод в моем голосе становился более леденящим. — У меня есть много нерешенных дел. В добавок, тебе известно, как расщепление души опасно. Я могу сгореть заживо в любой момент. Хорошо, что вообще осталась жива… Ты должна быть готова ко всему. Больше не смей плакать. Хорошо? А пока, оставь меня одну.
— Вы не умрете, — развернувшись, что бы уйти, она тихо сказала. — И я всегда буду подле вас.
Я ничего не ответила и вошла в свою маленькую, серую комнату. С облегчением вздохнув, ощутила впервые за долгое время тепло в душе. Я благодарна судьбе за то, что все еще оставался такой человек, как Лолла, которому могла бы выговориться. Мне нужно лишь потерпеть пару — тройку месяцев и попытаться восстановиться. Тогда все эти мирские страхи, боль и переживания станут бессмысленными.
Моя аура осталась прежней, сродни острию несравненно острого клинка. Даже если он будет сломан — его сияние останется непревзойденным и продолжит освещать звездное небо. Однако, сейчас, моя жизнь, хуже самой смерти…
Как всегда, к ужину меня не пригласили, а оставили объедки. Тоже самое меня ожидало и на завтрак. После того, как я подкрепилась, сразу отправилась к реке. Поместье было очень большим. Мне пришлось пройти около двадцати гектаров, что бы выйти к пляжу. Ужасным было то, что в таком огромном особняке — дочери генерала выделили лишь несколько квадратов жилплощади для выживания. Я привыкла к роскоши и элегантности, к огромной сауне, горячей
