class="p1">Хотя все равно беспокоилась, что это может быть каким-то образом использовано против них. В сказке такая еда привела бы их к избушке ведьмы, которая держала бы гостей в темнице до тех пор, пока они бы не разжирели, – и сожрала бы их.
А может, хлеб вообще не был бы хлебом, а только казался таким. Алиса почти ожидала обнаружить в тряпице не свежую буханку, а источенный червями ком грязи или еще что-нибудь столь же отвратительное. Однако хлеб по-прежнему оставался хлебом, и она даже не знала, радует ли ее это или расстраивает.
«А ведь тут все элементы сказки в наличии», – подумала Алиса. Заколдованная деревня, загадочные существа в ночи. И все же что-то казалось не совсем верным, что-то не вписывалось, не складывалось – и оттого не вело к ожидаемому концу.
Алиса и Тесак ушли из деревни без борьбы, не было никакого противостояния. И, если верить сну Алисы, удалось им это благодаря ей. Это она настояла на том, чтобы заплатить за продукты и вещи в магазинчиках.
Впрочем, она отчего-то не думала, что все так просто. Зачем устраивать ловушку – теперь-то Алиса была абсолютно уверена в том, что деревня была именно ловушкой, – а потом позволять рыбке уплыть из сети?
– И почему мы никогда не видели источника того света в пустыне? – пробормотала Алиса, когда они собирали вещи, чтобы снова тронуться в путь.
– А что? – спросил Тесак.
– Да ничего, – ответила Алиса.
Ни к чему тревожить Тесака своими беспочвенными волнениями.
Деревья теперь стали встречаться гораздо чаще, а ручей свернул в сторону, отклонившись от курса на восток, которого придерживались Алиса с Тесаком.
На опушке леса Тесак остановился, разглядывая землю.
– Оленья тропа. Можем пока что идти по ней.
– Откуда ты столько об этом знаешь? – с подозрением поинтересовалась Алиса. – Об оленьих тропах, о рыбалке и тому подобном? Ты же никогда в жизни не покидал Город.
Тесак пожал плечами:
– Ну, не знаю. Знание приходит, когда мне нужно, как тогда, когда мы сбежали из лечебницы и искали Бесс.
– Это, по крайней мере, имело смысл. Ты же бывал там прежде – и, так сказать, руководствовался чутьем. Но это…
– Возможно, быть ясновидящим означает нечто большее, чем просто видеть будущее, – сказал Тесак. – Может, я способен призывать какую-то иную силу.
«А может, – подумала Алиса, прищурившись, – кто-то тебе помогает. Кто-то, кого я выгнала из своей головы. Но он ведь не обещал, что не заберется после этого в твою».
Но вслух она ничего не сказала. Не было у нее никаких доказательств вмешательства Чеширского, хотя относительная легкость, с которой они прошли через выжженную пустыню, только усилила ее подозрения. Чеширский любил расставлять фигуры на шахматной доске и убирать их по собственной прихоти. Если ему по какой-то причине было выгодно увести их от загадочного света в пустыне, то Чеширский не побрезговал бы использовать Тесака.
А в голове Тесака столько шума, что он и не заметил бы чьего-то присутствия. Что ж, Алиса будет пристально наблюдать за ним и посмотрит, не проявится ли в его поведении влияние Чеширского.
Тесак уверенно углубился в лес, будто знал, куда идти. Что же до Алисы, то ее беспокойство только росло по мере того, как чащоба становилась гуще.
Она никогда не бывала в настоящем лесу. Аллеи в городе были усажены тщательно подстриженными, расположенными в строгом порядке деревьями, дающими ровно столько тени, сколько нужно прогуливающимся в полдень нянькам, толкающим детские колясочки.
Возле дома, где прошло детство Алисы, был большой парк, но даже там деревьев было мало – они торчали тут и там среди полей ухоженной травы. Не было в Городе таких мест, где стволы стояли бы так плотно друг к другу, что, протискиваясь между ними, можно было изодрать одежду, где деревья наполняли бы воздух запахом коры и гниющих под ногами листьев. Мир этот казался Алисе совершенно чужим, и она вовсе не была уверена в том, что он ей нравится.
– Тут так тихо, – прошептала Алиса, и ее голос заполнил все пространство.
Здешняя тишина угнетала, подавляла, рождая ощущение, что лес затаился, дожидаясь возможности сделать… Алиса не знала, на что именно был способен лес, но ощущение было не из приятных. Ей казалось, что она никогда больше не увидит неба и солнца. Над головами зловеще нависал зеленый полог ветвей, сплетенных в вечном объятии.
– Да, – откликнулся Тесак еще тише; голос его был так слаб, едва ли громче вздоха. – Ни птиц, ни белок, ни оленей, по тропе которых мы идем.
Конечно, теперь, когда он упомянул об этом, Алиса заметила, что не слышит ни щебета, ни цоканья, ни шороха – не слышит всех тех звуков, которые ожидаешь услышать в лесу, даже если никогда не бывал там прежде. И ничто тут не двигалось, кроме них самих.
– Что все это значит? – спросила Алиса.
– Это значит, – ответил Тесак, и топор словно бы сам собой появился в его руке, – что где-то тут охотник, а те, на кого охотятся, попрятались кто куда.
– Но не мы. – Алиса огляделась по сторонам. Тени стали гуще, зловещее, они сливались в фигуры, которые, может, и бывают на самом деле – а может, и нет. – Что, если он охотится на нас?
– Уверен, что так и есть. – Глаза Тесака сверкнули.
Алиса знала, что он жаждет этого: напряжения охоты, мучительной тишины перед тем, как кровь вскипит в венах, перед жестокой бойней. Алиса могла бы понять Тесака – но только не эту его потребность. Она дралась лишь тогда, когда это было необходимо, защищая свою – или его – жизнь. И она никогда не поймет наслаждения от ощущения тающей под клинком плоти (если не считать плоти Гусеницы).
«Ну, это ведь совсем другое, верно? Он же держал тех девушек в плену ради собственного развлечения».
Как странно, размышляла Алиса. Она думала, что, покинув Город, оставит позади и все его ужасы, отбросит их, как змея, выскальзывающая из старой кожи. А вместо этого кошмары возвращались к ней снова и снова – Гусеница, Морж, Чеширский, Кролик, девушки, которых использовали и сломали, кричащие девушки, которых вытаскивали из их домов и похищали на улицах. Такие же девушки, какой когда-то была Алиса.
– Алиса, – окликнул ее Тесак.
Только теперь она заметила, что он продолжает идти – в то время как сама она остановилась, вглядываясь в дыру своего прошлого, вместо того чтобы искать опасность в настоящем. Алиса поспешила к Тесаку.
– Если не будешь смотреть в оба, скоро окажешься в чьей-нибудь похлебке, – предостерег Тесак.
