«Папиросы “Тачанка”. Главтабак. 25 шт.».
Кнапке закурил и закашлялся. Земцов усмехнулся, привычно выпустив струйку дыма через нижнюю губу.
Следующую остановку выбрали специально напротив зарослей густого кустарника.
— Пошли до ветру, — бросил немецкому танкисту Земцов, оставил автомат на скамейке, спрыгнул через борт на дорогу и, не оборачиваясь, подошел к обочине.
Пленный вопросительно дернул подбородком. Хубе жестами объяснил, что нужно совершить. Причем поначалу от его жестов у танкиста опять сделался оловянный взгляд, а остальные находившиеся в кузове бойцы дружно расхохотались. Уразумев, наконец, что от него требуется, танкист кивнул и чуть улыбнулся. Его подтолкнули к борту.
— Давай, давай, вон туда. — Земцов потащил «офицера рейха» за шиворот через кювет подальше в кустарник. Запихнул пленного в глубокие заросли, сам возвратился на дорогу, демонстративно отвернувшись в сторону, закурил. Простояли минут десять. К их огромному удивлению, немец как ни в чем не бывало пришел обратно. Обронил «данке» и сам забрался в кузов на свое прежнее место. Проходя мимо кабины, Земцов только развел руками.
— Поехали, — буркнул Кнапке водителю и захлопнул дверь.
В конечном итоге взятому ротой Барсукова пленному очень повезло. Под вечер, выйдя в район ожидания, группа Кнапке получила по радио условный сигнал. Собиравшимся на разведку к мосту, который им предстояло по первоначальному замыслу попытаться захватить, «бранденбуржцам» сообщили, что впереди уже находятся германские войска. Линия фронта менялась в те дни стремительно. Сами того не ведая, пробираясь заброшенными проселками, Кнапке со своими людьми последние несколько часов уже ехали по территории, занятой немецким механизированным корпусом в результате широкого охватывающего маневра. Подразделения корпуса с ходу захватили и мост, на который была нацелена группа. Полуторка с установленным на нее тентом и натянутыми на фары маскировочными чехлами глубокой ночью смело подъехала к уже установленному с западной стороны перед въездом на мост полосатому шлагбауму. Не выходя из кабины, Кнапке обменялся по-немецки несколькими репликами с вышедшими навстречу фельджандармами. Из кузова высадили озирающегося по сторонам теперь уже бывшего пленного танкиста. Его провели в караульную будку. Шлагбаум взмыл вверх, жандарм сделал разрешающее движение регулировочным жезлом, и полуторка двинулась по мосту дальше на восточный берег.
6
Пехотного прикрытия капитан Барсуков в тот день так и не дождался. Вместо него по радио пришел приказ — продолжать наступление в прежнем направлении всеми имеющимися силами. Пять минут на короткое совещание с командирами танков и уточнение маршрута движения по карте — и над колонной разнеслось:
— По машинам!
Земля загудела от рева десятка мощных двигателей. Но не успели проехать и сотни метров, как один из КВ, густо задымив без видимой причины, вывалился из колонны и приткнулся на обочине. Приказав по рации всем остальным продолжать движение, танк Барсукова подкатил к вышедшей из строя машине. Коломейцев, оставив молотить двигатель на холостых оборотах, выбрался наружу и подбежал к суетившимся вокруг своей заглохшей машины товарищам.
— Чего у вас?
— Прорыв маслопровода, — безнадежно размазал пятерней сажу и грязь по лицу механик-водитель с аварийного КВ.
Доложили подошедшему Барсукову.
— Вызывайте по радио техничку, — распорядился капитан.
Другого выхода не было, а им нельзя было терять время. Вскоре Коломейцев, откинув смотровой лючок, уже гнал свой танк вслед ушедшей вперед колонне. Через час они обогнули прыгавшую в поле с грузовиков нашу пехоту, и настроение у всех поднялось.
— А говорили, что наших частей впереди нет, — заметил наводчик.
— Значит, подвезли, — отозвался заряжающий.
А когда слева на холме обнаружили занимавшую позиции нашу артиллерийскую батарею, все повеселели окончательно. Барсуков загнал танки в лощину под прикрытие пушек. К ним подъехала пятнистая «эмка», из которой молодцевато выскочил пожилой подполковник с танковыми петлицами. Подполковник оказался из их дивизии. Он лихо запрыгнул на командирский КВ и ухватился рукой за скобу на башне.
— Надо их дожать, пока они не закрепились, — услышал экипаж в открытые люки слова подполковника. — Атаки легких танков желаемого результата не дали. Вы подоспели как нельзя кстати. После общего контрудара и разгрома вражеской группировки здесь приказано двигаться на Тильзит…
Барсуков кивал, склонившись над раскрытым планшетом полковника, получая очередную задачу. Снаружи объявился младший лейтенант Ивлев, заглянув в смотровой лючок к Коломейцеву, радостно сообщил:
— Опять идем в наступление! Вот так, малой кровью и скоро на чужую территорию!
Сидевший в танке Витяй оторвался от осмотра показаний приборов, поднял голову и ответил машинально:
— Ага…
— Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу капитану! — это снова Ивлев, уже с другой стороны башни.
— Обращайтесь!
— Не располагаем картами Восточной Пруссии! — держа руку у виска, отрапортовал младший лейтенант. — Прикажите раздать.
— Раздадим, — после пристального взгляда на лейтенанта вместо Барсукова ответил с легкой усмешкой подполковник. — Только сначала вы мне здесь немцев выбить должны. По данным разведки, перед нами германский моторизованный полк, усиленный двумя артиллерийскими дивизионами, и большое количество танков.
— Выбьем! — в радостном возбуждении заверил Ивлев.
— Вот тогда и будет вам Восточная Пруссия. Все, по местам.
Ивлев побежал к своей машине. А через несколько минут Барсуков спокойным голосом уже отдавал команды роте по рации. Вперед двинулись по зеленой ракете. Это было удивительно, а на фоне общей ситуации, сложившейся тогда на всей западной границе, просто невероятно, но на третий день войны практически на направлении одного из главных ударов противника они продолжали наступать. Как ни парадоксально, незнание общей ситуации, пожалуй, тогда их и спасало. Они не знали и не могли еще знать о разгромленных, окруженных и откатывающихся на восток советских дивизиях в Белоруссии, на Украине и здесь, в Прибалтике. Им не было известно о числе уничтоженных советских танков и самолетов, о уже потянувшихся на запад длинных вереницах советских военнопленных. Они еще не успели в полной мере соприкоснуться с растерянностью и мужеством, малодушием и подвигами. Стратегическое и даже тактическое незнание обстановки ни к чему хорошему, разумеется, привести не могло. Они в тот момент не подозревали, что уже отходят или окружены их ближайшие соседи на флангах. Однако именно в эти первые часы и дни войны такое незнание о неудачах собственной армии уберегло многих из них от неуверенности в своих действиях. Благодаря хорошей подготовке и толковому управлению именно в их подразделении они выиграли свой первый бой. В какой-то момент совпали дельные приказы им сверху, правильно организованное снабжение, грамотно выбранное направление для удара. Уже не важно, случилось ли это по причине большей, чем в других местах, компетентности начальников и исполнителей или просто им повезло и пока продолжало везти. Но в результате всех этих совпадений у танкистов только окрепла вера в свои силы и умения. Не надломленные, а уверенные в себе, сидели сейчас в танках экипажи роты Барсукова. Никто из них не знал, что все очень скоро переменится и для них. Однако никто не хотел думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы еще раз померяться силами с врагом. И еще раз выиграть. Ненадломленная психика — страшное оружие. Поэтому, когда наводчик заговорил о том, что скоро, вероятно, пойдем в Восточную Пруссию, экипаж отозвался со спокойной уверенностью:
— Ну да. А куда ж еще…
— Атака! — раздалась в машинах по радио команда Барсукова.
До середины дня они ходили в атаку еще три раза. Сначала КВ Барсукова совместно с БТ-7 и Т-26 из их же дивизии приняли участие во встречном танковом бою. В районе Скаудвиле они схлестнулись с подразделениями 6-й танковой дивизии немцев. Было потеряно много наших легких танков, но и счет выведенных из строя неприятельских машин к обеду в общей сложности пошел на десятки. Два КВ остались на поле боя из-за поломок в трансмиссии и коробке передач. Еще у одного немецкие танкисты, оправившиеся от первого шока, полученного при виде русских бронированных исполинов с высоченными башнями, сосредоточенным огнем сбили гусеницу. Остальные машины, исклеванные со всех сторон вражескими снарядами, были брошены в следующую стычку. Кругом полыхали разбитые «бэтэшки», которых было больше всего в дивизии. Частично разметав, частично обратив в бегство пожегшие наши БТ германские «тройки», рота Барсукова совершила еще один рывок вперед. После кратковременной остановки выяснилось, что с места не может тронуться очередной КВ — тоже поломались шестерни в коробке передач. Барсуков приказал экипажу использовать неисправный танк как неподвижную огневую точку. Подошли несколько Т-26 с пехотинцами на броне. Один танк оказался огнеметным. Красноармейцы осторожно осмотрели местность за холмом. Вернувшись, доложили — впереди спешно окапывается немецкая пехота при нескольких артиллерийских орудиях. Куда переместились их танки — неизвестно. Связались по радио со штабом, доложили обстановку. Из радиостанции в очередной раз открытым текстом коротко прозвучало: «Продолжать наступление!» Взяв командиров всех танков, своих механиков-водителей и стрелкового старшего лейтенанта, Барсуков полез на гребень холма ставить их импровизированной боевой группе очередную боевую задачу. Быстро обсудив детали планирующегося налета, заспешили по машинам.
