— Рождённые в Огне! — это был не только зов о помощи, но и протестующий крик.
Приблизились Каитар и Люминор, не дав колдуну нанести смертельный удар. Зрение сужалось, делалось от шлема лишь хуже, поэтому капитан вцепился в зажимы, чтобы его сорвать.
Шлем с грохотом рухнул на землю, и волна запахов, образов и звуков инопланетных джунглей заставила капитана пошатнутся прежде, чем её скомпенсировали генетически улучшенные чувства. У воина всё ещё был цепной меч, недовольно жужжавший в руке. Уголком глаза Гека'тан увидел одного из бывшего дивизиона огнемётчиков Баннона и заорал.
— Легионер! Ад и пламя!
Поток горящего прометия окатил сражавшихся.
Оглушённый ударом и горящий Каитар упал, а Люминор прикрылся рукой. Колдун отвратил огненную бурю новым кинетическим щитом, но тем ослабил другую защиту. Гека'тан выпрыгнул из пламени, сжимая обеими руками цепной меч, и с яростью обрушил его на эльдара.
Жалкий, кашляющий звук вырвался из глотки ксеноса, проглотившего метр раскалённого клинка. Все символы и обереги сломались, в миг жестокости сверхъестественная скорость стала ничем. Он встретился свирепым взглядом с Гека'таном, в глазах которого пылало мстительное алое пламя. Боль должна была бы замедлить Саламандра, не дать ему сражаться, но Вулкан научил своих сынов быть стойкими.
Капитан подался вперёд, его зубы застыли в полугримасе, полуоскале.
— Саламандры бьются все как один!
Едкая слюна опалила посеревшую щёку эльдара, Гека'тан нанёс последнее оскорбление прежде, чем свет в глазах чужака погас. Вырвав клинок, капитан приготовился двигаться дальше.
Впереди был узел, но колдун дал шабашу достаточно времени, чтобы зачерпнуть силу. Разряды энергии мелькали между тремя ведьмами, словно камень питал и усиливал их.
Гека'тан успел лишь поднять меч, призывая воинов сплотиться, прежде чем из менгира хлыстом ударила молния. Её направлял шабаш, покорный разряд энергии сбивал с ног дредноутов и расплющивал Саламандр. Он волной пронёсся по легиону, оставив позади наэлектризованные и обгоревшие трупы. Задело и всё ещё сражавшихся в ближнем бою эльдаров, мерцающий бич был неразборчив, и Гека'тан осознал, сколь многим готовы пожертвовать ксеносы ради защиты менгира.
К счастью, капитан и его командное отделение избежали первой молнии, но вторая уже собиралась.
Выпущенный за долю секунды разряд легко догонит Саламандр. Было больно, как в пламени ада, но Гека'тан всё равно бежал, что есть духу.
Воя двигателями, "Грозовая птица" неслась к буре. Вспышка осветила мрачные внутренности корабля, открыв зловещий силуэт Вулкана, который стоял у открытого бокового люка. Тот был открыт как можно шире, и внутрь десантно-штурмового корабля врывался ветер, трепал закреплённые на доспехах особые обеты. Вулкан ссутился и прищурился, глядя на узел. Его острая вершина фокусировала бурю, а руны на поверхности сверкали в унисон с молниями. Даже вдали и с высоты узел выглядел монолитным. Уничтожить его будет нелегко. Вулкан крепче сжал рукоять.
Позади Погребальные Стражи ждали, еле сдерживая агрессию.
Выпусти нас…
Примарх чувствовал их немую мольбу так же ясно, как и гнев в своей крови.
Молния промелькнула рядом, задев одно крыло, и трюм содрогнулся и накренился. Из раны в бронированной шкуре потекли струйки дыма. Этого было недостаточно, чтобы заставить "Грозовую птицу" отступить, но дальше риск разбиться будет только расти.
Вулкан даже не потянулся к опоре. Его тело осталось неподвижным, а внимание не исчезло.
Пилот медленно вернул их обратно на курс, и узел вновь замаячил в нескольких метрах внизу в окружении ореола силы. Шабаш ведьм у его основания набирал энергию для нового разряда. Должно быть, снизу учиненное первым ударом опустошение ужасало, а сверху след разрушений был ясно виден.
Странно, что эльдары так страстно защищали менгир, тогда как их тактика предполагала совершенно другой метод ведения боевых действий. Здесь, удерживая обелиск, они открывали все свои слабости и не могли воспользоваться сильными сторонами. Мысль о чём-то незримом и неведомом вновь проникла в разум примарха, но пока он ничем не мог на это повлиять. Значит надо сконцентрироваться на том, что он может изменить.
Вулкан пригнулся чуть ниже и дождался, пока "Грозовая птица" накренится так, чтобы люк наклонился к узлу. Молот в руках был творением самого примарха. Громогласный — имя его. Вулкан выковал молот на Ноктюрне в честь Н’бела и его наследия. В украшенном навершии оружия бушевали пленённые бури, вбитые в металл за долгие часы работы в кузне. Молот был бесподобен. Им не смог бы сражаться ни один легионер. Ни один человек не смог бы даже его поднять. Лишь Вулкан обладал достаточной силой и мастерством, чтобы покорить молот.
Он надел драконий шлем и примагнитил его к латному воротнику.
— Братья, знаете ли вы, что следует за молнией?
Погребальные Стражи не ответили. Вместо этого они приготовили оружие.
Глаза Вулкана вспыхнули внутренним огнём.
— Гром…
И он выпрыгнул из люка.
Воздух с воем проносился мимо Вулкана, летящего по раздираемому бурей небу. Он падал подобно комете с молотом в руках и рёвом огненных драконов горы Смертного Огня на устах. За спиной дико развевался плащ из саламандры, словно дух зверя вернулся и радовался торжеству хозяина.
Лицо под шлемом скривилось, когда примарх достиг смертельной высоты. Ветер стал разрывающим уши воем, но окружённый бурей Вулкан никогда не чувствовал себя таким живым. На миг он задумался, не это ли чувствовали Коракс и Сангвиний, когда парили в небесах.
Приближаясь к обелиску, Вулкан сжал молот обеими руками и поднял над головой. В момент столкновения он обрушил его на острую вершину обелиска словно на иглу, и задрожавший от энергии психический проводник треснул и раскололся. Вулкан не замедлился, продолжая падать сквозь древний камень следом за неудержимой трещиной, стремящейся к основанию обелиска. Из рушащегося менгира вырывались ударные волны, обломки падали на эльдаров, которые смотрели наверх и кричали от ужаса. Каждый высвобожденный обелиском психический импульс теперь вызывал у застывшего шабаша всё более страшные судороги. Ведьмы-эльдары сделали себя проводниками психической энергии, и теперь в них вливались всё её остатки. Ни одно смертное существо не могло пережить такой откат. Вулкан рухнул, и от страшного удара земля взмыла вверх. А тем временем ведьмы умирали одна за другой. Глаза горели, а плоть текла, пока головы не взорвались, и тела не попадали на землю.
Примарха скрыла бурлящая пелена пыли и огня. Он припал на колено, молот погрузился в землю. Так Вулкан и простоял несколько мгновений, его броня вздымалась и опадала в такт дыханию. Вокруг продолжал разваливаться узел, огромные глыбы отваливались и дробились на части. Когда всё закончилось, Вулкана окружил круг битого камня. Все выгравированные руны сломались, их внутренний свет исчезал на глазах.
Уже теснимые воспрянувшими Саламандрами эльдары дрогнули и начали отступать.
Ветер доносил торжествующую крики воителей 5-ой и 14-ой рот, теша гордость Вулкана. Он улыбнулся под оскалившимся драконьим шлемом и заметил, что кто-то идёт.
Нумеон глядел на примарха с края кратера.
Остальные Погребальные Стражи только что высадились из "Грозовой птицы" и добивали выживших.
— Я не ожидал, что ты прыгнешь, — признался Нумеон.
Вулкан поднял голову и встал.
— Это было наитие.
Советник оглядел круг обломков менгира.
— И думал, что будет труднее.
Вулкан поднял бровь.
— Думаешь, было легко? — примарх всё ещё улыбался, когда снял драконий шлем. Расправив плечи и положив Громогласный на плечо, он поглядел на мёртвых псайкеров. — В занятии ведьмовством свои награды.
Нумеон последовал за примархом, вышедшим из круга на пустеющее поле битвы.
— Похоже на то, милорд, — он бесстрастно осмотрел обгоревшие и безголовые трупы. — Сложно сказать, но я не вижу среди шабаша их провидицы.
Вулкану и смотреть было не нужно, он знал.
— Женщины среди них не было, что… странно.
— Наверняка уже сбежала. Должно быть они поняли, что не могут победить.
— Возможно, но тогда зачем сражаться?
Эльдары уже бежали, ради личного выживания забыв о любых попытках тактического отступления. Им больше нечего было защищать и не осталось причин сражаться в бою, к которому эльдары были не приспособлены.
После окончания сражения начали появляться аборигены, как и после битвы в джунглях. Они казались встревоженными, даже напуганными своими освободителями и жались друг к другу. Некоторые дети плакали. Девочка склонилась, чтобы прикоснуться к пальцу мёртвого эльдара, но скрылась во мраке, когда её одёрнула мать. Отряды солдат с прикреплёнными летописцами уже начали собирать беженцев.
