– Плыви! Оставь меня! Со мной они ничего не сделают. У них отравленные стрелы, они перебьют всех матросов. Изловчившись, она дёрнулась, и перевернула лодку.
– Я никуда не поплыву один. Они убьют тебя!
Девушка приблизилась к мужчине. Её чёрные, как смоль волосы, разметались по воде огромным пятном.
– Со мной ничего не будет. Я дочь вождя. ― Она обняла мужа и нежно поцеловала его. Оттолкнувшись, Элис взялась за лодку и поплыла в сторону соплеменников. Джеймс дико закричал, но стал грести к «Марте».
– Я вернусь за тобой, Элис! Ты слышишь? Я обязательно вернусь!
Глава 11
Я ухаживала за отцом и каждый день благодарила Бога, что ему становилось лучше. Мы не разговаривали о Джеймсе. Отец старался быть деликатным, а мне было очень больно затрагивать эту тему. Холода поздней осени заставили воинов, свободных от вахты, обосноваться в большом зале. Отец окреп и стал выходить к ужину из своей комнаты. Он всегда был душой этого замка. Рядом с ним становилось тепло и уютно даже в самые холодные вечера. Я любила сидеть у огромного камина и наблюдать, как папа общается с воинами. Со многими он сражался бок о бок, кто-то был только наслышан о его удивительной отваге, но все относились к нему с величайшим уважением. И я гордилась своим отцом. Вот и сегодня, в ожидании ужина, рыцари потягивали эль, оруженосцы начищали мечи своих господ, а служанки кокетничали с молодыми солдатами гарнизона. Всё было мирно и спокойно, пока дозорный не сообщил, что заметил отряд в двадцать пять конников, который приближался к замку.
Отец вышел из-за стола. Он решил подняться на крепостную стену. Накинув плащ, я помчалась следом.
– Ступай в замок, родная!
– Но, папа!
Я надеялась, что мой муж по какой-то причине решил вернуться. Сердце просто выпрыгивало из груди. Я шла за отцом, не обращая внимания на сильный пронизывающий ветер. Когда, в окружении стражей, мы поднялись на стену, моё сердце упало. Рыцарь, гарцующий на белом жеребце, совсем не походил на моего лорда. Приземистый, грузный, на фоне своих воинов, он казался коротышкой.
– Приветствую Ваше Сиятельство!
– А, барон! Что привело тебя в мой замок?
Мужчина поднял забрало.
– Не вижу ничего предрассудительного в том, чтобы нанести визит соседу.
– Соседу? ― отец расхохотался. ― С каких это пор мы стали соседями? Да и вырядился ты так, словно отправляешься на войну, а не в гости.
– Мы так и будем разговаривать через закрытые ворота?
Стража выстроилась вдоль стен, держа луки наизготове.
– Чего ты хочешь, Френсис? Если мою дочь, то ты опоздал. Она вышла замуж и очень счастлива.
Барон откинулся в седле.
– Да? И кто же её избранник?
Я вышла из-за широкой спины отца и сделала шаг вперёд.
– Л-лорд Чанд-длер.
Мне показалось, или коротышка был ошарашен.
– Такого просто не может быть. Верно, Вы шутите, девушка?
Мне стало смешно.
– Я н-не шучу. Из сот-тни дам лорд выб-брал меня. Мы об-венчались в нашей церкви, и этот б-брак был под-дтверждён.
Барон пришпорил жеребца и немного отъехал от стены.
– Я не верю. Это какой-то заговор. Я же говорил с королём.
– А теперь примчался сюда, надеясь, что я уже скончался? Так вот, твой шпион неправильно информировал тебя. Я жив, здоров и способен управлять своим замком и своими людьми.
Не говоря больше ни слова, барон помчался прочь, в окружении целого отряда грозных воинов.
Отец обнял меня.
– Вот видишь, дорогая, я оказался прав. Случись что со мной, и сэр Корнуэй нашёл бы способ прибрать ВайтХолл к рукам. Слава Богу, теперь у тебя есть защита, и я могу умереть спокойно.
Я просто оглохла от собственного крика, когда мой отец, поскользнувшись на каменной ступени, упал на грудь. Случайность, миг… И всё было кончено.
Прошёл месяцХолодно. Мне было очень холодно и неуютно в огромном фамильном замке, где ярко полыхали все камины. Огонь! Раньше я любила смотреть на языки пламени, протягивая к нему руки. Но сейчас он не мог растопить душевную мерзлоту, я словно застыла в своём горе.
– Миледи! Ваш ужин!
Я даже не посмотрела на поднос, который Лора поставила на тумбочку у кровати.
– Вы должны съесть хоть немного. Мина так старалась. Здесь всё, что Вы любите.
Я горько усмехнулась. Я не хотела ни есть, ни пить, ни жить. Если бы такое было возможно, я последовала бы за отцом в страну, где нет ни горя, ни печали. Иначе, почему оттуда ещё никто не возвращался? Мой мозг не мог принять простую истину. Я осталась одна в этом мире, в этом огромном опустевшем замке, который давил на меня своим величием.
– Я н-немного п-прогуляюсь, Лора. Воз-зможно, ап-петит п-появится.
Схватив плащ, я помчалась в конюшню.
– Миледи! Вы куда? ― Шер, чистил своего жеребца.
– Я н-ненадолго. Одна!
– Это хорошо, что Вы, наконец, покинули свою комнату, моя госпожа. Ваша Мечтательница совсем загрустила в стойле.
Я подошла к пегой кобыле и погладила волнистую гриву.
– Т-ты ос-седлаешь её?
Шер кивнул и принёс моё седло.
– Если Вы немного обождёте, я буду сопровождать Вас. Несколько минут, и я закончу с Вереском.
Огромный вороной конь совсем не вызывал ассоциаций с волшебным растением. Словно прочитав мои мысли, Шервуд усмехнулся.
– Для него вереск ― самый изысканный деликатес с молодых копыт. Бывает же такое!
Когда Мечтательница была осёдлана, я благодарно посмотрела на парня.
– С-спасибо, но я х-хочу п-побыть одна.
– Но, миледи! Вокруг небезопасно, к тому же, как я узнал, именно эта кобыла сбросила Вас шесть лет назад?
Я легко прыгнула в седло и ласково погладила Мечтательницу по крутой холке.
– Я сама б-была в-иновата. А т-ты не в-волнуйся. Я с-скоро в-вернусь.
Легонько пришпорив лошадь, я вылетела из замка и поскакала в сторону леса. Сильный ветер трепал мои волосы, развивал плащ. В огромной тоске по умершему отцу, я удалялась всё дальше и дальше от отводивших глаза людей, от покрытого трауром дворца, где каждая мелочь напоминала о радостном и беззаботном детстве, о таких сильных и таких нежных отцовских объятиях, о мозолистых руках, привыкших сжимать меч, о смешном щекотании рыжеватой бороды, когда он меня целовал в лоб, вернувшись из похода, о разных милых безделушках, которые он привозил из Лондона. Я ненавидела барона всеми фибрами души. Если бы не он, отец не вышел бы на стену в тот роковой день, не поскользнулся на ступенях, и всё ещё был бы жив!
Слёз уже не осталось. Глаза были сухими. «Папочка! Как мне тебя не хватает, родной мой!» ― плакало моё израненное сердце. «Почему вы все меня покинули?» ― отчаянно стонала душа. Я неслась во весь опор и только на узкой тропе перевела лошадь на шаг. Между деревьев показалась знакомая хижина. Я спрыгнула с Мечтательницы и, привязав её к дереву, открыла покосившуюся дверь. Тишина была бы звенящей, если бы не переливы одинокой птицы, доносившиеся из лесной чащи. Интересно, кто так поёт в преддверии зимы? Осознание пришло неожиданно. Птица тоже оплакивала кого-то. В печальной песне звучала боль истерзанной души.
Воспоминания о последнем дне, который я провела тут со своим мужем, ещё сильнее сдавили печалью грудь. Не место, и не время, но кожа покрылась мурашками, когда я вспомнила изысканные ласки лорда. Устыдившись, что даже могла подумать о таком, когда тело отца еще не остыло в могиле, я попыталась отогнать от себя образ Джемми, красавца с телом, выточенным из гранита, прекрасного и далекого, со страстным языком и… О, Господи! В памяти вспыхнул его обнаженный возбужденный член. Прочь! Он сказал, что я свободна! Он не будет мне верен! Я ему не нужна! Я горько усмехнулась. Жена без мужа, дочь без отца! Разве это не достойно сожаления?
Упав на жёсткий топчан, я, наконец, дала волю накопившимся слезам, слезам боли утраты и обиды одновременно. Они лились из моих глаз, как кристально-чистые, девственные ручьи, не давая облегчения и выхода накопившимся чувствам. Но именно здесь, в этом затаенном месте, я могла побыть слабой, маленькой беспечной девочкой. Осознавая, что детство закончилось со смертью отца, я поняла, что нужно взрослеть и становиться сильной. Ведь именно мне предстояло вести все дела графства и нести ответственность за жизнь и благополучие людей. И пусть мои плечи всё ещё были хрупкими, я знала, что они выдержат. Я не боялась трудностей. Меня угнетало ОДИНОЧЕСТВО!!!
Постепенно свежий воздух, пробивавшийся в открытое окно, вернул ясность мышления. Слёзы высохли, и я стала погружаться в сон, глубокий, больше похожий на забытьё. Я шла по лесной тропе навстречу отцу. Я была счастлива. Но, что с папой? Он совсем не рад мне? Почему его глаза такие испуганные и тревожные? Папа никогда ничего не боялся, даже собственной смерти. Хотя нет. Он боялся за меня. Что он говорит? Почему я не слышу его голоса? Я попробовала читать по губам. Нет, ничего не понимаю! Отец пытался ко мне приблизиться, но что-то мешало ему, что-то невидимое сдерживало на одном месте. Внезапно, природный инстинкт самосохранения подсказал, что рядом опасность. Пытаясь пробудиться, я приподнялась на локте и была просто парализована увиденным. В дверях стоял мой личный враг, причина моих страданий, барон Корнуэй! Это мерзкое, жадное, похотливое чудовище скалилось жёлтыми зубами и плотоядно улыбалось, без стеснения взирая на слегка расшнурованный корсет и задравшийся подол моей юбки. Глядя в эти ничего не выражающие, но сверкающие самодовольством глаза, я отчётливо поняла, что меня ждёт.
