– Подожди, Сева, – а почему ты отказался от такси, – спросила меня Ладжза, – нам же добираться аж в центр города, общественный транспорт уже не ходит?
– Ладжза, посмотри какой вечер, воздух, прекрасная погода, звезды на небе. Успеем поймать такси, давай прогуляемся.
– Да, конечно, ты прав, давай пройдемся.
Улицы района Матиашфельда были пусты: все добропорядочные граждане расположились в кругу своей семьи, а веселящиеся, в ночных барах. Неизвестно откуда-то вынырнувший автомобиль венгерский полиции, медленно двигался по проезжей части, оберегая покой граждан. Я и Ладжза с величайшим наслаждением и упоением, взявшись за руки, прогуливались в ночной прохладе города по направлению к конечной станции метро Ors Vezer Tere. Первый поезд городского метрополитена выезжает на свой маршрут в 4:30 утра, а заканчивает работу в 23:00 ночи. Время было уже за полночь и нам ничего не оставалось делать, как с конечной станции добираться до дому на такси.
Мы жили в одном и том же трехэтажном одно подъездном доме и, как оказалось, ещё на одном и том же этаже. Планировка здания была весьма интересный. Когда входишь в дом, попадаешь в довольно-таки просторную рекреацию, слева и справа которой, находились лестницы подъема на этажи. На первом этаже, в квартиры можно было войти непосредственно с холла, а на втором и третьем этажах, с внутренней лоджии, которая шла по внутреннему периметру здания и освещалась вторым светом – крышным зенитным фонарем. Я проживал в левой половине дома, а Ладжза в правой, и наши пути практически не пересекались, так как она пользовалась правой лестницей, а я левой. Но после того, как мы узнали, что живем на одном и том же этаже, обрадовались: ходить в гости можно непосредственно по лоджии. Я поднялся с Ладжзой по правой лестнице, чтобы посмотреть, где она живет и спросил:
– Можно я к тебе зайду?
– Можно, – сказала она, – минут через двадцать, я приму душ и переоденусь.
– Хорошо, – ответил я, – я сделаю то же самое.
Наши квартиры находились по диагонали друг против друга и пройдя по лоджии вдоль дверей других квартир, буквально, через несколько секунд, я уже открывал ключом дверь своей квартиры.
Когда я вошел в коридор и включил свет, навстречу мне из комнаты вышел Фим и приложив палец к губам шепотом произнёс:
– Тиши, брат, не шуми, отец уже спит.
– Хорошо, Фим, не буду, – сказал я, снимая обувь и куртку в специальной комнате для верхней одежды, которую так предусмотрительно проектируют венгры в своих жилых домах.
– Где гулял, Сева? – продолжал задавать мне вопросы Фим.
– Ой, брат, и не спрашивай, где я только не был. А ты что делаешь, почему не спишь?
– Я смотрю передачи по телевизору, здесь столько программ – можно сутками смотреть.
– Подожди, Фим, я ненадолго, сейчас приму душ, переоденусь. Меня ждёт одна очень милая дама, так что продолжай смотреть свой телевизор, я сейчас исчезну, скорее всего до утра. Да, кстати, у нас в холодильнике есть что-нибудь из алкоголя?
– Обижаешь, брат. Я затарился на вечер, – ответил Фим.
– Мне нужна одна бутылочка вина.
– Слушай Сева, вина нет. Я взял кое-что покрепче, правда, есть две бутылки шампанского ВВ «BalatonBorlar» – золотое и серебряное, не знаю, что за тема, не пробовал, но взял, так, на всякий случай. Пойдём, Сева, хотя бы по рюмочке накатим, – сказал мне Фим, – а то сижу здесь, в одного кукую.
– Фим, ты меня извини, столько дел переделал, как говорится, некогда было даже и подумать о вас, а тут ещё счастливый случай подвернулся, с соседкой нашей познакомился – пригласила в гости.
– Нас? – спросил Фим.
– Нет, брат, подожди. Это чисто интимная встреча. Я был с ней в ресторане и вот душа требует продолжения.
Фим достал из холодильника бутылку бренди, разлил по рюмкам и сказал:
– Ну, давай брат, махнём по одной.
– Хорошо, давай по одной и пойду приму душ. У меня времени всего ничего – двадцать минут не более. А завтра, в воскресенье, мы поедем с тобой на «американку».
– А, что это такое, «американка»? – спросил Фим.
– «Американка», брат, это рынок такой венгерский, там можно купить всё.
– И даже атомную подводную лодку? – спросил Фим.
– И даже атомную подводную лодку, – сказал я смеясь.
– Отца возьмём с собой?
– Нет, Сева, ты что, отец вообще испугается, не поедет. Даже со мной в магазин заходить не стал, когда увидел всё это великолепие на прилавках. Стоял и ждал, пока я не затарюсь. Вот такой у нас отец. Привык жить в нашем развитом социализме, а когда попал в развитой капитализм, как в ступор впал какой-то, стоит и говорит:
– Не пойду я туда, что мне там делать, не пойду и всё. Иди, бери то, что тебе нужно и пошли домой.
– Да не ожидал, что отец себя так поведёт. Ладно, хорошо хоть посмотрел, как в других странах люди живут, – сказал я и выпив рюмку бренди, пошёл в душ.
Выйди из душа я надел футболку, синие летние джинсы, взял бутылку шампанского с плиткой шоколада и, сказав брату «пока», вышел за дверь на лоджию. В шлепанцах, одетых на босую ногу, я, буквально беззвучно подошёл к двери квартиры, где жила Ладжза. Поскребя ногтями дверь, как кошка, вернее сказать как кот, задержал дыхание. Ладжза уже ждала меня: дверь без промедления открылась, и я вошел в уютное гнездышко, где она проживала, когда не уезжала на выходные к родителям. Я прошёл на кухню и спросил:
– Шампанское будешь?
– Да, буду, – сказала она, – налей мне половинку бокала.
Я открыл золотое шампанское BB, налил по половинке в бокалы и, разломав плитку шоколада, по одной дольке бросил ей и себе в бокал.
– Сева, – удивилась Ладжза, – зачем ты бросаешь в шампанское шоколад?
– О, юная Дева, – воскликнул я, – ты многого еще не знаешь из таинства пития драгоценного напитка. Шоколад притягивает к себе пузырьки газа и тогда шампанское пьется легко.
– Да, Сева, знаток, – сказала Ладжза, – у тебя можно многому поучиться.
– Богатый жизненный опыт, дорогая. Шампанское, это напиток дам и гусаров, – сказал я, обнимая Ладжзу и целуя в губы.
Она стояла передо мной в полупрозрачном халатике, горячая и страстная. Я чувствовал, как её тело без сопротивления поддаётся моим напряженным рукам.
– Хорошо, что не надел спортивное трико, – почему-то подумал я и, оторвавшись от горячего тела девушки, протянул ей бокал.
– Садись в кресло, – сказала мне Ладжза, пригубив шампанского, – я сейчас выключу основной свет и включу ночник, так будет романтичнее.
Я сел в кресло. Она сделала всё то, что сказала, выключила свет и включила ночные светодиодные точечные светильники, спрятанные за подшивкой потолка. Мне показалось, что оказался в раю. Изумленно посмотрел на Ладжзу, на её красивое тело и непонятное желание близости все сильнее и сильнее возникало у меня. Взглянув на девушку, я понял, что у неё тоже. Интимный свет – друг влюбленных. Неловкость отошла на второй план. Я, откинувшись в кресле, пристально посмотрел на Ладжзу и передо мной медленно потянулись кадры какого-то эротического кино. Скинув халат, грациозной походкой дикой кошки, Ладжза, подошла к столу, возле которого стояли два крутящихся кожаных кресла на хромированной стойке, с такой же подставкой под ноги. На ней был розовый лифчик и такие же розовые трусики с разноцветной вышивкой. Ноги были облачены в дымчато-прозрачные чулки черного цвета с широкой круговой резинкой. Взявшись руками за стол, Ладжза повернулась ко мне спиной, лицом к окну.
– О, её формы были восхитительны!
Аппетитно прогнувшись в спине и обозначив красивую талию, она, как бы невзначай, посмотрела в окно, непроизвольно покачивая бедрами. После минутного обозрения оконного проёма, повернулась ко мне, не стесняясь своей довольно-таки объемной груди, и даже, как бы нарочито, выставила ее напоказ. Затем, дважды провернулась вокруг своей оси, подняв вверх руки, демонстрируя свою безупречную фигуру. Ладжза улыбаясь, посмотрела на меня, присущей только ей великолепно-белоснежной улыбкой. Приблизившись, прошептала:
– Секс, милый, только секс и ничего более…
В своём бесстыдстве, Ладжза решила перейти границу. Она прогнулась над столом, демонстративно покрутила бедрами и, выпрямившись, левой рукой слегка приспустила лифчик, медленно, под музыку приближая к моему лицу свою грудь, которую демонстративно продолжала возбуждать: её изящные руки двигались по груди снизу вверх и обратно. Затем, скинув лямки лифчика, расстегнула сзади бретельки и, спустив лифчик вниз, полностью обнажила грудь с возбуждающими сталагмитами сосков. Сделав нарочито испуганное лицо, она обоими руками откинула волосы назад и, продолжая гладить кончиками пальцев свои округлости, фривольным движением тела исполнила немыслимое балетное па. Оттолкнувшись от стола, медленно, эротично, в такт музыки, сняла свои маленькие розовые трусики и, как бы ни в чём не бывало, забралась на крутящееся кожаное кресло, выложив грудь сверху на металлический ободок спинки.
