— Ладно, умник. Я разумею вот что: ты приперся сюда к нам и с самого начала стал совать нос не в свои дела. Начал обращаться с марсияшкой так, будто она — какая-нибудь принцесса.
— Совершенно верно. Я рад, что вы это заметили.
— И неужели ты думаешь, я не понимаю, почему?
— Уверен, что не понимаете. Ведь вы привыкли мыслить по шаблону. Вам кажется, что я намереваюсь отбить у вас девчонку, которая стоила, ни много ни мало, две с лишним тысячи фунтов. Между прочим, вы ошибаетесь, ничего подобного у меня и в мыслях не было.
— Не девчонку, а жену, — поправил Дункан. — По закону эта тупая марсияшка — моя жена, ясно?
— Да, Лелли марсияшка, если воспользоваться вашей терминологией; быть может, она и впрямь ваша жена, хотя это весьма сомнительно, но уж никак не тупая. К примеру, вы заметили, как быстро она научилась читать, когда ей показали? По-моему, вы не смогли бы за такой срок освоить язык, на котором знаете всего несколько слов.
— Тебя никто не просил учить ее! Книжки ей ни к чему, и так хороша.
— Слышен голос рабовладельца. Признаться, я очень доволен, что мне удалось оставить вас в дураках.
— Зачем? Чтобы вырасти в ее глазах? Чтобы показать, что я тебе и в подметки не гожусь? Еще бы, когда встречаешь такого душку…
— Я обращаюсь с ней так, как привык вести себя с женщинами, разве что делаю скидку на необразованность. Если она на самом деле считает, что я лучше вас, — что ж, я с ней согласен. И расстроился бы, если бы оказалось иначе.
— Я тебе покажу, кто из нас лучше! — прорычал Дункан.
— Не стоит. Я понял с первого взгляда: вы из неудачников, в противном случае вас ни за что не заслали бы в этакую даль. Неудачник, который обожает распускать руки. Вы думаете, я не заметил синяков Лелли? По-вашему, мне доставляло удовольствие слушать, как вы измываетесь над девушкой, которую сознательно держите в невежестве, хотя она в десять раз умнее вас? С ума сойти! Олух, который ни на что не годится, помыкает «тупой марсияшкой». Эксплуататор!
Распалившийся Дункан не сразу сообразил, кем его, собственно, обозвали, однако понял, что такое спускать нельзя. Сдержаться помог лишь опыт — еще в молодости он познал бесполезность драк и усвоил, что тот, кто злится, обычно выставляет себя на посмешище.
Алан тоже не стал лезть на рожон. Оба предпочли замять стычку, и на какое-то время на станции установилось хрупкое перемирие.
Уинт продолжал исследовать спутник. Он отправлялся в экспедиции на маленькой ракете, которую, как и его самого, доставил на Юпитер-4-б последний звездолет; возвращался с образцами скальных пород, затем аккуратно раскладывал их по ящикам, а свободное время, как и прежде, посвящал обучению Лелли.
Дункан не мог отрицать, что Алан учит ее как потому, что считает это необходимым, так и для того, чтобы занять себя; кроме того, он был уверен, что добром их близкие отношения не кончатся. Рано или поздно… До сих пор, правда, ткнуть пальцем было не во что, однако до отлета Алана, если его заберут вовремя, еще девять месяцев. А Лелли, похоже, и впрямь нашла себе кумира. И обращаясь с ней, как с земной женщиной, он с каждым днем портит ее все сильнее. Однажды они разберутся в своих чувствах — и наверняка начнут воспринимать Дункана Уивера как препятствие, которое следует устранить. Поскольку лучше не допускать болезни, чем потом лечить, нужно постараться предотвратить подобное развитие событий. Но торопиться не стоит…
Дункан не торопился.
Однажды Алан Уинт улетел — и не вернулся. Просто не вернулся, и все.
Угадать, о чем думает Лелли, было невозможно, однако случившееся явно ее задело.
На протяжении нескольких суток она не отходила от окна в главной комнате, за которым чернела космическая ночь. Вовсе не потому, что ждала Алана или надеялась на его возвращение, — нет, она прекрасно знала, что запаса кислорода хватает на тридцать шесть часов. Лелли хранила молчание, на лице девушки застыло привычное до отвращения выражение удивления, изменились только глаза, которые стали чуть менее живыми.
Дункан не знал, догадывается ли она об истинной причине исчезновения Алана. Узнать это можно было единственным способом — спросить в лоб, что представлялось довольно рискованным. Он не хотел признавать, что побаивается Лелли; а ведь еще неделю-другую назад напустился бы на нее за то, что она целыми днями торчит у окна. Тупая-то тупая, а вдруг сообразит, что подстроить в этакой глуши несчастный случай — проще простого? Теперь, перед тем как выйти из купола, он всякий раз подсоединял к скафандру новый, заведомо полный воздушный баллон и оставлял в проеме наружного люка камень — чтобы шлюз не закрылся у него за спиной. Следил, чтобы пища готовилась в общей кастрюле, и все время пристально наблюдал за Лелли, которая после того, как Уинт пропал, ни разу не упомянула о нем…
Так продолжалось около недели. Затем настроение марсияшки круто изменилось. Она забыла про окно и принялась читать — жадно, без разбору, хватая все, что попадалось под руку.
Дункан не понимал, чем вызвано это увлечение книгами, однако решил, что выяснять не стоит. По крайней мере, хоть чем-то занимается.
Какое-то время спустя он ощутил облегчение. Похоже, кризис миновал. Марсияшка то ли ни о чем не догадывалась, то ли до нее дошло, что шум поднимать не стоит. Однако увлечение Лелли книгами не проходило. Как правило, Дункану приходилось напоминать ей, что он заплатил две тысячи триста шестьдесят фунтов за компанию.
Мало-помалу случай с Аланом забылся. Когда прибыл очередной корабль, Дункан слегка испугался: а что, если Лелли поделится своими подозрениями с экипажем? Но страх оказался напрасным. Она не делала никаких попыток с кем-либо заговорить. Когда звездолет улетел, Дункан поздравил себя с тем, что не ошибся в Лелли — тупая марсияшка просто-напросто забыла Алана Уинта.
Тем не менее несколько месяцев спустя Дункан вынужден был признать, что недооценивал Лелли. Она узнавала из книг то, о чем он сам не имел ни малейшего понятия. Это имело свои преимущества, хотя и ставило его в неудобное положение* подумать только, он не может ответить на вопрос марсияшки! Как человек практичный, Дункан с подозрением относился к знаниям, почерпнутым из книг, а потому не преминул объяснить Лелли, что многое из того, о чем в них написано, — сущая ерунда, книги не способны заменить жизненный опыт Стал приводить примеры из собственной жизни и не заметил, как начал ее учить.
Лелли схватывала все на лету, что вынудило Дункана вновь изменить свое мнение о марсианах; теперь он считал, что те тупы в том смысле, что не умеют пользоваться мозгами, которыми их наделила природа. Лелли поглощала знания точно пылесос — залежи пыли; прошло совсем немного времени, а ей уже было известно о станции не меньше самого Дункана. Он отнюдь не собирался на первых порах серьезно ее обучать, однако предпочел это занятие скуке Кроме того, за образованную марсияшку можно будет запросить подороже…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
