«А это нам зачем? — поинтересовалась Видана. — По-моему, таких странных существ нет».
«Грехов не мог их выдумать. Скорее всего такие гуманоиды обитают где-то в глубинах космоса, но Дальразведка до них еще не добралась»
«Все равно, нам-то зачем их системы боя?»
«Значит, Грехов считает, что мы встретимся с ними, и надо быть готовыми ко всему. Во всяком случае, знание приемов боя этих монстров не помешает. Если наши системы типа русбоя, айкидо или тайбо этически положительны, то есть направлены для защиты против неспровоцированного нападения, то эта — суперагрессивная система боя, направленная на убийство всеми доступными методами».
«Не читайте нотаций, эрм, мы тоже понимаем, что такое приемы векторной защиты и адекватного ответа».
Ставр поднял руки вверх.
«Сдаюсь, больше не буду. Давайте работать».
Они провели над изучением приемов больше четырех часов, пока Ставр не сдался первым — не из-за усталости, пришло время заниматься насущными проблемами. А когда он после ионодуша и обеда собирался уходить, в гости заявился Аристарх Железовский.
Человек-гора не удивился присутствию Панкратова в квартире внучки, он знал, что тот находится здесь. Но останавливать Ставра не стал, только пожелал «не суетиться».
Озадаченный пожеланием, Ставр ломал голову над словами Аристарха не долго, дома его ждал отец.
Пас в борьбу
Герцог никогда и ничего не боялся с детства, и не потому, что обладал неограниченными запасами бесстрашия, а вследствие точного предвидения будущего, благодаря врожденному свойству интуитивного расчета каждого своего действия на два-три шага вперед. Он давно чувствовал, как над головой сгущаются тучи, но продолжал делать свое дело, успевая везде, где требовались его советы, участие, энергия и способность решать сложные задачи социума в течение короткого времени. Он с почти стопроцентной вероятностью предвидел, когда его заставят подать в отставку, а также когда ФАГ обратит на него пристальное внимание, и торопился сделать как можно больше на посту комиссара.
По закону он не имел права начинать собственное расследование какого-то дела и даже просто участвовать лично в операциях отдела безопасности, но в борьбе с ФАГом опираться мог только на себя и близких друзей.
Герцог лично провел проверку инк-сети орбитальных станций системы СПАС и вышел на предполагаемых наблюдателей ФАГа, использующих высокочувствительное оборудование СПАС-станций для слежки за интраморфами. Но для их задержания необходима была санкция Совета безопасности, которую Алсаддан, конечно, никогда бы не дал, как и прокурорская коллегия СЭКОНа, требующая «перекрытия доказательств», то есть совпадения их, полученных операмиинтраморфами и следователями-людьми. Такого «перекрытия» у комиссара не было. И все же, на свой страх и риск, он решил провести тихую операцию задержания, как только станет известна точная дата отставки. Его положение эта акция усугубить уже не могла. А пока Герцог занялся наиболее важной проблемой — утечкой информации из отдела безопасности.
Ему уже был известен круг подозреваемых лиц из секторов информационного обеспечения и стратегических исследований, оставалось спровоцировать внедренных агентов ФАГа на определенные шаги и выявить их с помощью Умника, подсунув тщательно синтезированную «служебную тайну». А так как рисковать никем из друзей или подчиненных он не хотел, то и подставлял под ответный удар только самого себя.
В четверг двадцать четвертого июня он запустил «тайну» в недра компьютерной сети «спрута», а уже в четверг вечером Умник выдал Герцогу три фамилии. Одна из них — Гарри Бауэр — фигурировала в деле с исчезновением информации по К-мигрантам, а вторая принадлежала человеку, который вполне мог разработать любую операцию резидентов ФАГа, потому что слыл крупным специалистом-конструктором императивов, штатных режимов спецслужб. Звали его Львом Покровским, и слыл он человеком замкнутым, скрытным и нетерпимым к ошибкам и слабостям коллег.
Второй подозреваемый, Гарри Бауэр, работал в секторе информснабжения гранд-оператором. Молодой, сильный, красивый, он любил женщин, но больше самого себя, потому что был бисексуалом, однако самое главное, что у него был покровитель — комиссар-секунда ОБ Сильвестр Еранцев.
Все сходилось. Именно этих людей Герцог вычислил с помощью потока Сил, интуитивно-паранормальным озарением, именно эти люди и были, вероятнее всего, наводчиками ФАГа. Оставалось выяснить, сознательно они это делали или в состоянии гипервнушения. Но в принципе они тоже были пешками в игре, а более или менее заметной фигурой, остающейся пока в тени, становился комиссар-секунда Еранцев, приятель директора УАСС Шкурина и… непримиримый борец с Алсадданом, человек странный, неординарный, сильный, умный и властный, чемпион мира по трехмерным шахматам.
Однако для того, чтобы выйти на его уровень. Герцог должен был еще немало постараться, собрать неопровержимые улики или в крайнем случае заставить Еранцева нервничать и действовать, чтобы нейтрализовать возникшую угрозу… опятьтаки в лице комиссара-прима Пауля Герцога.
Прикинув варианты и посоветовавшись с шефом «контр-2», Герцог начал первый этап своего финального проекта. Он просто вызвал в кабинет Гарри Бауэра и задал ему несколько вопросов, одновременно зондируя память главного файлера сектора информации.
Бауэр не имел задатков интраморфа и пользовался «защитником», но для комиссара это препятствием не послужило, и уже через минуту он знал главное: во-первых, Бауэр был закодирован (все та же умелая рука внедрила в его мозг программу подчинения и не оставила следов), во-вторых, подчиняться он должен был, согласно программе, какому-то индиверу по кличке «Воевода» и… лично господину Еранцеву!
Отпустив ничего не понявшего Бауэра, Герцог записал его ответы, в том числе и мысленные, на личный инфор и отправился на рандеву с Покровским. Однако встретиться с ведущим «мастером комбинаций» ему не довелось, ФАГ решил нанести упреждающий удар и вывести из строя «единицу сопротивления» до того, как она станет опасна. Герцог почувствовал это сразу: «на горизонте» пси-сознания заклубились тучи и подул холодный ветер.
«Что-то он занервничал? — не без удивления подумал комиссар, связываясь в поле Сил со всеми, кто был ему нужен. — Ясно, что у Еранцева есть в отделе свои «глаза и уши», о которых я ничего не знаю. Только независимый наблюдатель мог сообщить эмиссару о моих шагах. Встреча с Бауэром была скорее всего последней каплей. Но уж очень быстро он отреагировал! Что ж, значит, я затронул паучью сеть серьезно. Чем же ты ответишь, господин резидент?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
