серая тяжелая плеть. Гребаный Твардзик прошел через огненный взрыв, словно его не существовало, и втянул в себя гибкое щупальце, возвращая ему форму руки.
- Простите, страж, но эти меры несколько устарели.
- Акара! Кхарт!
Заклинания проходили через серую клубящуюся взвесь, как через дым, и вышибали осколки кафеля из стен. Как и пули – Стэн всадил штуки три в то место, которое у нормального человека было грудью, но тонкие, словно проколотые спицей отверстия затянулись, залили пустоту изнутри.
Твардзик почти не двигался: стоя в центре комнаты, он выбрасывал щупальца из любой части тела, словно амеба – ложноножки. Сплетенные из текучего, изменчивого ничто, они лупили, как чугунные болванки, разбивая в щепки доски и оставляя в стенах вмятины. Делла крутилась между щупальцами, швыряя в Твардзика заклинания со скоростью обожравшегося амфетаминами реппера.
- Бхкаш, - пригнувшись за шкафом, услышал Стэн, и в воздух взметнулись языки черного огня. Шарахнувшись в сторону, он пропустил мимо себя всепожирающее пламя, встал за ним, как за стеной, и влупил еще две пули ублюдку между глаз. Нихуя. И снова нихуя. Твардзик повернулся к Стэну, посмотрел на него простреленными дырками, круглыми, как глаза, и шагнул вперед. Он прошел через всепожирающее пламя, спокойный и равнодушный, и черный огонь, уничтожающий на своем пути все живое, не оставил на Твардзике даже следа.
Может, потому, что он больше не был живым.
Понимая, что это бессмысленно, Стэн все равно выстрелил. Твардзик был прямо перед ним, и Стэн пробил ему переносицу, вхолостую щелкнул бойком и рухнул на пол, кувырком откатываясь за угол. Запасная обойма скользила в пальцах и не лезла, и Стэн, матерясь, выдернул ее, обломав себе кусок ногтя.
- Вот сука!
Передернув затвор, он напружинился и выкатился вперед и в сторону – туда, где не должен был оказаться человек, выпрыгивающий из-за угла. Серый чугунный кнут шарахнул о пол в трех шагах от Стэна, вышибив в воздух фонтан острых щепок. Твардзик обошел покореженный, сплющенный металлический шкаф, который уже никого не мог прикрыть от удара.
- Мне жаль, страж, но так надо.
- Стэн! – заорала сзади Делла. – Нашшана Пари!
Перетекающая сама в себя фигура застыла, пронзенная пучком багровых молний, по серой колышущейся поверхности прошла мелкая рябь. На мгновение Стэн почувствовал острую, как осколки стекла, надежду – но Твардзик обернулся и хлестнул воздух тем, что только что было рукой. Стальной трос щупальца врезался Делле в грудь и подбросил в воздух, как тряпичную игрушку. Стэн не увидел, куда она упала – он стрелял, всаживал пули одну за другой в голову и грудь врага. А потом ударник сухо щелкнул.
- Ну вот и все, страж. Может, поговорим, как цивилизованные люди? – спросил Твардзик и перешагнул через обломки стула. – Я не хочу вас убивать.
А я тебя хочу, - подумал Стэн, но не смог разжать челюсти. Он все еще целился в Тврадзика, пальцы на рукояти беретты свело, а мушка срослась с переносицей.
- Может, встанете? И опустите пистолет. Я вижу, что вы не маг – поверьте, вам не нужно это противостояние.
Стэн медленно поднялся с колен. Во время боя они перебили трубу, пол залило водой, и промокшие джинсы липли к телу. Наверное, они были холодным – Стэн не чувствовал холода.
Деллы не было. Она лежала где-то там, за разбитыми, искореженными механизмами, за сломанной мебелью. Надо было помочь. Сейчас. Быстро. Твардзик ударил ее, это просто удар, не выстрел, не ебаный снаряд, от такого не умирают, ребра, наверное, сломаны, и еще какая-то хрень, но не умирают. Надо помочь. Быстро.
Кто-то шумно, рвано дышал, Стэн не мог понять, кто именно, а потом дошло: он. Это он дышит. Загоняет в себя воздух на форсированном режиме. Помочь. Надо. Сейчас. Надо. Как. Как. КАК?!
Стэн открыл рот и закрыл, перенапряженные мышцы сводило, и он не мог выговорить ни слова. Мысли метались в голове, как испуганные летучие мыши, и рикошетили о стенки черепа, рождая долгое эхо.
Нужно думать. Успокоиться. Прямо сейчас. И думать.
- Сэр? Вы меня слышите?
Усилием воли замедлив дыхание, Стэн сухо, со скрипом сглотнул и попробовал еще раз.
- Да.
Голос был ломким и каркающим, как у старика.
- Я хочу вам кое-что объяснить.
- Я слушаю.
Взгляд Стэна метался по комнате в поисках возможностей – идиотских, ничтожных, любых.
Говори. Объясняй, убеждай, хоть дрочи на дохлую корову – только дай мне время подумать.
- Я не планировал вас убивать. Все этого… беспорядка не должно было случиться - колеблющийся, как вода в канализационном люке, Твардзик, обвел рукой разоренный зал. – Я был уверен, что все закончу до вмешательства стражи.
- Что закончишь? Чего ты хочешь?
Вопрос прозвучал почти нормально. Голос все еще прыгал, губы тряслись, но истерика медленно отступала.
Дано: неуязвимый сукин сын. Как прикончить неуязвимого сукина сына? Думай, Стэн, думай.
- Мистер… простите, как я могу к вам обращаться? Благодарю, мистер Паттерсон. Видите ли, боюсь, тут возникло некоторое недопонимание. Я не делаю ничего плохого. Наоборот, я хочу все исправить. Магия – это источник величайших возможностей. Думаю, мне не нужно вам ничего объяснять – вы же работаете в департаменте, сами все видели. Маги не умирают от гепатита и лейкимии, восстанавливаются после травм, которые убили бы обычного человека. У вас в семье кто-нибудь умирал?
- Да. Мать, от рака.
- Вот! Если бы маги не прятались, если бы силу использовали вне ограниченного круга людей, ваша мать была бы жива. Разве сложившаяся ситуация справедлива?
- Нет. Не справедлива, - согласился Стэн. Сейчас он согласился бы даже с тем, что небо зеленое, а в Гудзоне вместо воды пиво течет.
- Маги не могут узурпировать силу, которая способна изменить мир.
Вот только маги не узурпируют силу. Их всего восемьсот тысяч на восемь миллиардов людей. А значит, на одного мага придется несколько миллионов пациентов.
Если бы Скрытый город перестал прятаться… мама стала бы одной из безграничного океана людей – то есть, никем.
Стэн разговаривал об этом с Деллой. И Делле он верил больше, чем текучему негативу уебка.
- Согласен. Маги не должны узурпировать, - Стэн вытянул шею в попытке отыскать Деллу. Она наверняка очнулась. Это же просто удар, ничего страшного. Очнулась и отползла в сторону, все хорошо. Все в порядке. Надо только что-то придумать. Убрать этого гандона к хуям собачьим – и все будет хорошо. - Я тоже думал об
