— Двадцать шесть, — со злобой ответил Лысый. Именно он предложил следить за всеми действиями нареченного королевы.
— Гиздар пока держит слово.
— Вопрос, как он добился этого. Попросил Сынов Гарпии спрятать ножи? Он один из них, говорю вам, потому они и послушались. Может, он и есть Гарпия.
— Если Гарпия существует, — ответила она. Скахаз был уверен, что где-то в городе скрывается генерал, командующий теневой армией, но Дени не разделяла его уверенности. Бронзовые Бестии хватали Сынов Гарпии десятками, и те порой называли на допросах какие-то имена, но имен было слишком уж много. Хорошо бы, конечно, приписать все преступления одному-единственному врагу, который в конце концов попадется и будет казнен, но Дени подозревала, что врагов у нее на самом деле не счесть.
— Гиздар зо Лорак — человек влиятельный и богатый, — продолжала Дени. — Быть может, он купил мир за свое золото или убедил других знатных господ, что наш брак им только на пользу.
— Если он и не Гарпия, то знает, кто такой Гарпия. Выяснить это просто. Позвольте мне допросить Гиздара, и он сразу сознается.
— Не верю я подобным признаниям. Ты добываешь их с большой легкостью, а толку нет.
— Ваша блистательность…
— Я сказала «нет».
Набычившись, Лысый сделался еще безобразнее.
— Вы совершаете ошибку. Великий господин Гиздар морочит вашему великолепию голову. Хотите впустить на свое ложе змею?
Она хотела, чтобы на ложе с ней был Даарио, но прогнала его прочь ради Скахаза и его земляков.
— Продолжай следить за Гиздаром, но не причиняй ему зла. Ты понял?
— Я не глухой, ваше великолепие. Слышу и повинуюсь. — Лысый достал из рукава пергаментный свиток. — Взгляните вот на это, ваше великолепие. Список всех миэринских кораблей, участвующих в блокаде, с их капитанами. Все они великие господа.
В списке числились все знатные фамилии Миэрина: Хазкары, Мерреки, Кваццары, Цхаки, Раздары, Газины, Пали. И Резнаки тоже, и Лораки.
— И что же?
— У каждого из списка в городе есть родные. Сыновья, братья, родители, жены и дочери. Позвольте Бронзовым Бестиям взять их под стражу, и корабли будут вашими.
— Если я пошлю в пирамиды Бестий, в городе вспыхнет война. Доверимся Гиздару в надежде, что он добьется мира. — Дени поднесла пергамент к свече и сожгла под злобным взглядом Скахаза.
Ее брат Рейегар гордился бы ею, сказал сир Барристан, и Дени вспомнилось, что говорил в Астапоре сир Джорах. Рейегар сражался отважно, благородно, по-рыцарски — и погиб.
Спустившись в чертог из пурпурного мрамора, она увидела, что там почти пусто.
— Разве сегодня просителей нет? — спросила она. — Никто не хочет получить серебро за овцу?
— Нет, ваше великолепие, — ответил Резнак. — Город охвачен страхом.
— Чего они боятся? Не понимаю.
Но бояться, как она убедилась в тот же вечер, было чего. Пока маленькие заложники Миклаз и Кезмия накрывали ей скромный ужин из осенней зелени и имбирного супа, Ирри доложила, что к королеве пришла Галацца Галар с тремя Лазурными Благодатями.
— И Серый Червь тоже ожидает, кхалиси. Говорят, по неотложным делам.
— Проводи их в мой чертог, вызови Резнака и Скахаза. Зеленая Благодать не сказала, зачем пришла?
— Астапор, — ответила Ирри.
Первым говорил Серый Червь.
— Всадник на бледном коне выехал из утреннего тумана. Кобыла, розовая от крови и пены, с выкаченными от ужаса глазами, едва добрела до ворот. «Горит», — крикнул всадник и свалился с седла. Ваш слуга, за которым послали, велел отнести его к Лазурным Благодатям. Когда умирающего вносили в ворота, он еще раз сказал «горит». Под его токаром скрывался скелет, охваченный лихорадкой.
— Безупречные принесли этого человека в храм, — продолжила одна из Лазурных. — Мы раздели его, обмыли холодной водой. В бедре у него сидела стрела. Древко он отломил, но острие застряло внутри, и рана из-за этого воспалилась. Он умер час спустя, повторяя «горит, горит».
— Что горит?
— Астапор, ваша блистательность, — пояснила другая Лазурная Благодать. — Однажды он так и сказал: «Астапор горит».
— Быть может, он бредил.
— Мудрая мысль, ваша блистательность, — сказала Галацца Галар, — но Эзарра заметила еще кое-что.
— Королева, — зашептала Лазурная Благодать по имени Эзарра, — горячку вызвала не стрела. Одежда раненого сильно замарана, и в нечистотах видна засохшая кровь.
— Серый Червь говорил, что его лошадь тоже была в крови.
— Верно, ваше величество, — подтвердил евнух. — От шпор.
— Пусть так, но кровь и на подштанниках есть.
— Кровь шла из кишок, — подытожила Галацца Галар.
— Уверенности пока нет, — добавила Эзарра, — но Миэрину, возможно, стоит опасаться не только юнкайских копий.
— Мы будем молиться, — сказала Зеленая Благодать. — Этого человека послали нам боги. Он и вестник, и знак.
— Знак чего? — не поняла Дени.
— Гнева и гибели.
В это Дени совсем не хотелось верить.
— Один-единственный человек со стрелой в ноге? Его принесла сюда лошадь, боги тут ни при чем. — Бледный конь… сивая кобыла! Дени поднялась. — Благодарю за известие и за все, что вы сделали для несчастного.
Зеленая Благодать, прежде чем уйти, поцеловала королеве пальцы и пообещала молиться за Астапор.
«И за меня тоже, — мысленно добавила Дени. — Пожалуйста». Если Астапор пал, ничто не помешает Юнкаю пойти на север.
— Пошлите в холмы гонцов за моими кровными всадниками, — сказала она сиру Барристану. — И за Бурым Беном с Младшими Сыновьями.
— За Воронами-Буревестниками тоже, ваше величество?
«Даарио…»
— Да. Да. — Три ночи назад ей приснилось, что Даарио лежит мертвый у дороги, глядя в небо безжизненными глазами, и вороны дерутся над его трупом. В другие, бессонные ночи ей представлялось, что он предал ее, как когда-то своих соратников-капитанов. Он принес Дени их головы — что, если теперь он уведет свой отряд в Юнкай и продаст за горшок золота саму Дени? Нет, он неспособен на такое… или способен? — За ними тоже. Немедля.
Младшие Сыновья вернулись первыми, всего через восемь дней после отправки гонцов. Когда сир Барристан доложил, что королеву желает видеть ее капитан, у Дени дрогнуло сердце, но это был не Даарио, а Бурый Бен Пламм.
Волосы у него были белые, а обветренное, испещренное шрамами лицо походило цветом на тиковое дерево. Дени на радостях обняла его.
— Я слыхал, что ваше величество собирается замуж, но никто не упредил меня, что жених — это я, — удивился Бен. Они с Дени посмеялись, забавляясь возмущением Резнака, а потом капитан сказал: — Мы поймали трех астапорцев. Вашему величеству надо бы послушать, что они говорят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
